Ирина Лакина - Арабские сны

Я чувствовала себя Алисой, попавшей в Зазеркалье. Хотелось подойти поближе и коснуться рукой этого великолепия.

Неожиданно стена начала волноваться, словно море в момент начала шторма. Визуально она стала тоньше, пропал волшебный блеск. Я посмотрела на небо и увидела, что на нем осталась одна-единственная звезда.

— Быстрее, ага! — крикнула я слуге, которой догонял меня с моим нехитрым скарбом.

— Госпожа, — хрипло крикнул он, — боюсь, мы не успеем!

— Так поднажми!

Я забыла о больном пальце, ушибленном копчике и десяти килограммах лишнего веса. Невиданная сила несла меня вперед. Но не добежав буквально пары метров до исчезающей стены, сознание покинуло меня.

Земля поплыла у меня перед глазами. Я почувствовала слабость и поняла, что ноги не слушаются меня. В следующее мгновение я упала в обморок.

— Рамаль! — на моей щеке отпечаталась чья-то горячая ладонь. В ушах звенело, а глаза слипались.

— Рамаль, открой глаза! — повторил настойчивый голос. И вот уже другая моя щека ощутила прилив крови от удара чьей-то крепкой ладони.

— Воды! — закричал человек, и спустя несколько секунд на мое лицо обрушился ледяной ливень.

Я широко распахнула глаза и сделала глубокий вдох. Противный кашель рвался наружу из моей груди. Я села, согнулась пополам и прокашлялась, все еще не видя лица своего спасителя.

— Рамаль, ты в порядке? — я наконец пришла в себя и узнала голос любимого мужчины. Мое сердце словно кинжалом пронзили.

Я заставила себя поднять на него виноватые глаза. За спиной падишаха толпилось целое войско во главе с Первиз-беем. Вдруг вспомнив, почему здесь оказалась, я обернулась назад и обреченно выдохнула — стена исчезла.

— Ты меня слышишь, Рамаль? — вновь заговорил повелитель.

— Я слышу тебя, Джахан.

— Почему ты решилась на это? — в его голосе сквозили боль и непонимание. — Почему ты оставила меня? Откуда в твоем сердце эта жестокость, Рамаль?

Его слова остро ранили самые сокровенные уголки моей души. Мне хотелось уткнуться носом в его плечо и разрыдаться.

— Во мне нет жестокости, но она есть в тебе! — с жаром ответила я, пронзая его суровым взглядом. — Ты не сдержал слово, приняв ту рабыню в своих покоях сегодня ночью! Я беру назад все свои слова о ревности, Джахан! Я не умею делиться! Я ревнивая, строптивая львица, которая умирает от метких стрел измены каждый раз, когда ты смотришь на другую женщину. Я не хочу такой любви. Ты нужен мне весь или не нужен вовсе. Отпусти меня!

Он встал и удивленно изогнул свои широкие брови.

— У меня сегодня ночью не было никакой рабыни, Рамаль! О чем ты говоришь? Уж не о той ли наложнице, которую моя мать подослала ко мне, решив выдать ее за тебя?

Пришел черед удивляться мне.

— Как это, выдать за меня? — спросила я, хлопая ресницами.

— Слуга, охраняющий вход в мои покои, сообщил, что ты хочешь прийти ко мне сегодня ночью. Они привели девушку, лицо которой скрывал никаб, а на тело было надето широкое платье. Я не сразу понял, что это обман. И лишь прижав ее к себе, я осознал, что это не моя беременная Рамаль. Даже если бы они привязали к ее животу подушку, я все равно бы распознал подмену. У нее другой запах, любимая! Твой аромат я не спутаю ни с чем! Я все понял и сразу же выгнал ее!

Я слушала его слова и плакала от счастья. Он подошел и прижал меня к себе. Его губы коснулись моего виска и скользнули ниже, заставляя дрожать от нежности и счастья.

— Я больше никогда не хочу видеть твоих слез, Рамаль… — прошептал он мне на ухо, — поэтому вчера вечером я приказал построить для нас дворец. Там будем только ты и я. Валиде и гарем останутся жить в старом дворце. Ты довольна, душа моя?

Я кивнула головой и громко хлюпнула носом, не в силах остановить слезы. «Душа моя» — он называл так только меня. Как могла я не догадаться вчера вечером, что нас хотят обвести вокруг пальца? Ведь именно так он назвал ту наложницу.

— Я люблю тебя, Рамаль, — он еще крепче прижал меня к себе, — больше никогда не оставляй меня.

— Не оставлю, — прошептала я, прижавшись губами к его шее.

Черный ворон, круживший в небе, издал низкий глубокий крик, несколько раз взмахнул крыльями и взмыл под облака. Я мысленно крикнула ему «прощай».

Кругом все залил яркий солнечный свет. Он проник в каждую песчинку, в каждую травинку и в каждый камешек, заполняя собой все пространство. Я бросила взгляд через плечо Джахана в то место, где недавно блестела масляная стена, пронзающая время. Яркая вспышка света ослепила меня. Мой слух уловил хлопок, а потом все затихло.

Напрасно Первиз-бей присвистывал, зазывая своего верного спутника вернуться. Черная птица улетела, унеся на своих крыльях все беды и горести.

Я осторожно освободилась из объятий повелителя.

— Позволь, я поблагодарю кападжи. Если бы не он — вы бы не нашли меня.

— Конечно, — благосклонно ответил Джахан.

Я подошла к главе шахской охраны и посмотрела на небо.

— Он улетел навсегда, не так ли?

— Так было нужно, госпожа. Чтобы больше никто не смог нарушить ваш покой и счастье.

Я улыбнулась солнечным лучам и облакам, навсегда укрывшим под своим покровом волшебную птицу. Внезапно мою поясницу пронзила резкая боль. По ногам заструилось что-то мокрое.

Я испуганно схватилась за руку кападжи, чувствуя, как очередной приступ острой боли охватывает мой позвоночник.

— Я рожаю! — закричала я что было сил. Очевидно, мои эксперименты с покорением балконных оград и песчаных дюн не прошли даром.

Несколько воинов подлетели ко мне и подхватили на руки, чтобы отнести в карету. Горячие и острые волны боли пронзали меня все чаще и чаще. Рядом с собой я услышала голос падишаха и почувствовала, как его теплая ладонь легла на мое запястье.

— Все будет хорошо! — радостно заявил он, сжимая мою руку.

В ответ я лишь закричала. Мое тело словно разрывало на куски. Мне казалось, что меня поймали стражи инквизиции и теперь пытают на дыбе.

Я жадно глотала ртом воздух, а бессмертные тем временем расстелили на полу кареты тряпки и уже развели костер, чтобы нагреть воды.

Я чувствовала, как меня изнутри разрывает огромное пушечное ядро, которое упорно толкается и двигается вперед, несмотря ни на что. Я потеряла связь с реальностью и лишь вопила на всю округу, как Жанна д’Арк на костре.

Внезапно все прекратилось. Я прислушалась к себе, ожидая новых приступов адской боли, но ничего не было. Спустя мгновение я услышала свист кинжала — Джахан перерезал младенцу пуповину. В ушах зазвенело от громкого требовательного плача.

— Это мальчик, Рамаль! — воскликнул падишах.

Он взял на руки ребенка и сразу же передал его своим воинам. Младенца обмыли и укутали в одно из моих платьев, как в пеленку. Оказавшись связанным и в тепле, он замолчал.