Кошка Маришка - Мои миры, твое отчаяние. Танец 2

Их сын, свидетельство того, что они действительно были здесь, жили, дышали, смеялись, любили и страдали.

Родители не успели так много ради того, чтобы их сын смог почувствовать радость жизни, вкусить все ее плоды, в том числе и горькие. И теперь Гарри понял, что должен жить за троих: за себя, за отца и за мать. Чтобы их жертвы не были напрасны.

Теперь его попытка самоубийства стала казаться ему самым глупым поступком во всей его жизни. Он был трусом. Слабым человеком, не пожелавшим попробовать побороться и посмотреть, что же будет дальше. Если ты чего–то желаешь, то стоит добиваться, заявлять о собственных желаниях, а с чем–то и смиряться. Главное — никогда не останавливаться и не сдаваться.

Кто бы мог подумать, что сам Мистер Смерть сможет дать ему жизнь. Это был самый ценный из всех подарков, что он когда–либо получал. И его он никому просто так не отдаст.

Гарри встал с земли и отряхнул свои брюки.

— Я ненадолго оставлю вас одного, — произнес мальчик с хрипотцой в голосе, а потом повернулся к могиле. — Мама, папа, до свидания. Спасибо вам за все.

Снейп остался сидеть в той же позе, и Поттер даже не понял, услышал ли он его. Мальчик прошел вдоль могил, внимательно разглядывая их, пока не зацепился взглядом за одну из них. На ней был высечен знак, который когда–то Михал нарисовал на листе, что подбросил ему. Сначала Гарри решил, что здесь похоронен какой–нибудь сумасшедший последователь Гриндевальда, но камень был очень старый. Тот, кто был захоронен тут, явно скончался еще до начала войн.

Мальчик постарался прочесть надпись, но разобрал только имя Игнотус и первую букву фамилии, которая начиналась на П. Сбоку что–то хрустнуло и Гарри резко повернулся в сторону, откуда раздался звук. Вокруг него никого не было, но мальчик почувствовал, что рядом с ним кто–то прошел. Леденящий холод на какой–то момент накрыл его, а потом отпустил. Он узнал это ощущение. Что–то подобное мальчику доводилось чувствовать ранее.

— Мистер Смерть? — неуверенно спросил он.

Никто не ответил ему, но мальчик все же улыбнулся и тихо произнес:

— Спасибо.

Снейп поднялся с колен и направился к своему подопечному. Гарри пошел ему навстречу, стараясь не смотреть на лицо мужчины. Проще было сделать вид, что он не заметил, как странно блестели его глаза. Сегодня можно было все свалить на дождь. Даже тихое: «Пожалуйста», — из пустоты, на шум падающих капель.

Поттер был совершенно растерян, но теперь он твердо был уверен, что, как только захочет опустить руки, сразу вспомнит это место. Теперь Гарри будет не только бороться за свою жизнь, но и жить. Наслаждаться, насколько это возможно, каждым ее моментом и помнить тех, кто ушел дальше, чтобы он мог остаться…

Зал Хогвартса был наполнен людьми в длинных мантиях. Том несколько неловко чувствовал себя в своем скромном одеянии. Одежду он решил купить новую, но из дешевых тканей, по крайней мере, она смотрелась прилично.

Мальчик старался вести себя как можно более спокойно, но сдерживать себя было тяжело: хотелось крутиться на месте, чтобы увидеть все и всех. Огромный потолок Большого зала был точно такой же, как и небо за окном, а множество свечей, висящих в прямо в воздухе, освещали зал куда лучше привычных маггловских электрических лампочек.

Том сначала опасался, что сверху ему на голову вот–вот неминуемо начнет капать воск, но ничего подобного не происходило и он немного расслабился.

За длинным большим столом, стоявшим перпендикулярно четырем студенческим, сидели преподаватели. В основном они все были почтенного возраста или приближались к нему. Дамблдор со скучающим видом смотрел на первокурсников и поглаживал свою рыжеватую бородку. Седовласый дед, видимо, являющийся директором этого места, выглядел очень сонным, и казалось, что он вот–вот задремлет.

Студенты за каждым из четырех столов отличались друг от друга. За тем, над которым висели знамена со змеями, были самыми тихими и спокойными. Они не сутулились и переговаривались друг с другом с другом тихо, не пытаясь переорать соседа. Под флагами со львами сидели самые шумные. Они, помимо того что громко кричали, пытаясь донести какую–то информацию до товарищей, что находились от них далеко, еще иногда вскакивали со своих мест и пересаживались, стремясь успеть пообщаться со всеми своими знакомыми. Те, кто находился под знаменами с барсуками, выглядели немного растерянными, словно потерявшиеся щенки. Сидящие за этим столом старались доброжелательно и подбадривающе улыбаться друг другу, но в мыслях каждый из них был где–то далеко. Возможно, под теплыми крылышками опекающих их родителей. Те, над кем висели знамена с орлом, запальчиво спорили друг с другом, что–то чертили на непонятно откуда взявшихся пергаментах и выглядели при этом, будто получили самую большую ценность в мире.

Том прочел про все факультеты в книге по Истории магии. Ему хотелось попасть на Когтевран, но Слизерин тоже был неплохим вариантом. Тем более, его основатель умел общаться со змеями. Дамблдор явно преуменьшил то, что способность к парселтангу встречается редко. Она вообще была уникальной! Это факт придавал мальчику оптимизма. Даже тут он совершенно особенно выделялся среди всех.

Шеренга из первокурсников постепенно уменьшалась по мере их распределения. Когда очередь дошла до Тома, он чинно поднялся к преподавателю, сел на табуретку и приготовился услышать вердикт шляпы. Руки выдавали его. Они предательски дрожали, именно поэтому пришлось сжать их в кулаки.

— Давно не видела змееустов… — прошептала Шляпа. — Ты интересный человек, любопытный… Очень амбициозен, целеустремлен, хитер и не лишен ума. Хоть ты и хочешь в Когтерван, но знания — это не цель для тебя, а средство. Единственно правильное мерило для тебя — это полезность. В Слизерине вы достигнете высот. Да, я уверена. СЛИЗЕРИН!

Преподаватель сняла с него шляпу, и Том тут же направился к своему факультетскому столу. Двое первокурсников чуть потеснились, позволяя сесть ему рядом.

— Как тебя зовут? — спросил один из них, видимо, совсем не следивший за распределением. — Я Денеб Булстроуд.

— Том Реддл.

— Хм… Грязнокровка? — презрительно отозвалась девочка, сидящая неподалеку. — Среди великих родов нет такой фамилии. Кто твои родители?

Тома разозлил подобный вопрос. Кто они все такие, чтобы так вести себя с ним? Как они могут смотреть на него, как на ничтожество?

— Я не знаю их. Я вырос в приюте и имя с фамилией мне дали там. Они ничего не значат, — он пожал плечами с максимальным хладнокровием. — Будь я грязнокровкой, шляпа никогда не отправила бы меня сюда, в место, где чтут традиции и понимают превосходство магов над магглами. По сравнению с нами они просто мелкий мусор, который не изжил себя.