Кошка Маришка - Мои миры, твое отчаяние. Танец 2

Дориан приблизился к шее мальчика совсем близко. Его горячее дыхание обжигало кожу, а Гарри захотелось убежать.

— Не делай того, о чем потом пожалеешь, — шепнул Поттер, совершенно не сопротивляясь.

По лицу Дориана проскользнула тень. Он поспешно отпрыгнул от мальчика, схватил книгу и бросился к двери, пытаясь открыть ее, но с первой попытки это сделать не удалось. Чуть не выбив ее взрывными проклятиями, он все–таки вырвался в коридор и поспешно бросился к себе.

Гарри остался лежать на полу. Он все–таки испугался, когда вновь увидел совершенно безумные глаза, вглядывающиеся в его… Парализующие все тело… Ритуал из книги был недопустим, но сделать хоть что–то еще не представлялось возможным. Отдать необходимое количество крови Дориану за раз было нереально. Организм просто мог сдать, и встреча с родителями произошла бы раньше, чем он планировал. Умирать не хотелось, особенно после того, как он действительно осознал цену такого невообразимо щедрого дара, который получил одиннадцать лет тому назад.

Восполнить большую кровопотерю кроветворным зельем тоже было нельзя. Он превратился бы в дистрофика с пониженным уровнем обычного иммунитета. В мае мальчик потерял гораздо меньше крови, но данное зелье ему давали в небольших количествах, потому что неправильная доза могла привести к летальному исходу. Гарри после этого очень много ел несколько дней. Организм пытался восполнить растраченные ресурсы.

Почему же не существовало никакого универсального решения проблем? Почему не было готовых ответов, а только вопросы?

Гарри никогда не был чьим–то, не принадлежал никому, не был нужным. Но даже у этого незавидного положения были свои сомнительные плюсы. Предательства, конечно, причиняли ему боль, но свыкнуться с ними было проще. Он не ожидал от жизни простоты, легкости и правильности. Дориану же было невыносимо признать, что те, кто должен считаться близкими людьми, способны умышленно причинить боль и потоптаться грязными ботинками по душе.

Поттер получил массу прививок от наивности и научился выживать. Он так же испытывал боль, горечь, неудобства, но это не мешало ему двигаться дальше. Всегда есть что–то впереди. Черные полосы всегда сменялись обычными серыми, а иногда даже мелькали белые. Но жизнь не была монохромна, на самом деле все зависело от ее восприятия.

Дориан был в отчаянии, и он устал. Это могло подтолкнуть его к необдуманным действиям. Нужно было что–то срочно делать.

В такие моменты Гарри совершенно сожалел, что рядом с ним никогда не было действительно серьезных и компетентных взрослых, могущих помочь советом или делом…Жаль, что Снейп вряд ли когда–то изменится. Было бы хорошо, если б когда–нибудь опекун смог бы искренне его поддержать. Зельевар был единственным человеком, который по–настоящему связывал Поттера с обоими родителями. Он являлся той нитью в прошлое, что доказывала существование таких людей, как Лили и Джеймс. Каким бы отвратительным порой ни был Снейп, это не меняло важности занимаемого им места в жизни мальчика. Слишком уж многое было связано каким–то образом с ним.

За своими мыслями Гарри так и не заметил, как кто–то долго смотрел на него через приоткрытую дверь, а потом быстро ушел.

Ангел и Ангела Вуич не выдержали долгого затишья и решили развлечь приунывших студентов очередной шалостью. В конце ноября по Дурмстрангу начали летать большие черные шляпы, из которых высовывались кролики, которые тут же принимались распевать похабные песенки и частушки, чем очень смущали девушек и преподавателей и веселили парней. Близнецы загадочно хихикали и делали вид, что не имеют никакого отношения к происходящему, но чуть позже чистосердечно во всем сознались очень рассерженному директору.

Главы просто сбились с ног, отлавливая неуловимые шляпы, которые при малейшей опасности тут же стремились скрыться. Когда последняя угроза порядку была уничтожена, Гарри поручили провести воспитательную беседу с Вуичами. Крам с ехидной улыбочкой пожелал ему удачи, за что был тут же записан в ранг предателей.

Ангел и Ангела явились в строго назначенное время и ничуть не выглядели виноватыми, скорее наоборот, с их хитрых рожиц не сходили плутоватые улыбочки.

— Что нам придется делать на этот раз? И сколько мы потеряем в рейтинге? — спросил брат, садясь в кресло напротив Гарри.

Его сестра уселась на подлокотник. Имена близнецов полностью оправдывали их внешний вид: белокурые, голубоглазые, с мягкими округлыми чертами лица. Если бы не их характер, можно было задуматься об их неземном происхождении.

— Ваш рейтинг потерял по двадцать баллов, — Гарри устало откинулся на спинку. — А наказание я еще не придумал. Для начала мне хотелось бы узнать причины, по которым вы все это делаете. Вам стоит понимать, что если вы будете занимать последние позиции в Дурмстранге, то и в будущем на хорошую работу не устроитесь.

Ангела прижалась к брату и обняла его рукой за шею.

— Бред, — уверено произнесла она. — Главное — результаты по МАГам и МИГам. Учимся мы хорошо, лучше многих. Рейтинг нужен только для того, чтобы появилась возможность претендовать на эти побрякушки, — девочка показала на погоны Гарри. — Эти блестящие штуки не приносят ничего, кроме лишнего беспокойства. От них толк появится только в том случае, если школу переведут на военное положение. А Гриндевальд вряд ли выйдет из Нурменгарда.

Ангел улыбнулся сестре.

— Причина нашего поведения проста — хотел бы ты, чтобы тебя полностью забыли? Все мы смертные и когда–то нас не станет. Хотелось бы оставить после себя что–то большее, чем горстку праха.

— И именно поэтому вы перекрасили выпускникам в прошлом году волосы в радужные цвета? — спросил Гарри, скрестив руки на груди.

— Да, — хором ответили близнецы.

— И вы считаете, именно поэтому вас будут помнить после вашей смерти?

— Конечно, — кивнула Ангела.

— Тогда вы куда безумнее Эдвина и Альберта, вместе взятых. Те, кто должен вас помнить, тоже когда–то умрут. Рассказать о вас будет некому, вот и все. Память о вас исчезнет вместе с ними.

Девочка закусила губу.

— Они расскажут о нас своим детям и внукам, — менее уверено произнесла она.

— Не все это сделают. Те, кто сделает, не обязательно скажут ваши имена, а если скажут, то не факт, что дети, внуки или иные слушатели их запомнят. Так или иначе, практически все мы обречены на забвение.

Близнецы хмуро переглянулись друг с другом.

— Если мы будем постоянно устраивать розыгрыши, то станем легендой школы!

Гарри покачал головой.

— Мой отец в свое время обожал различные розыгрыши и был популярным в Хогвартсе, но помнят о нем только его друзья, бывшие учителя и один враг. Остальные забыли. Легенда так и не родилась, хотя он в свое время даже вводил в моду разные заклинания среди студентов.