Воронье Гнездо

— Приятного аппетита!

Бедолага–юрист от страха подбросил свой поднос, в результате чего по его плешивой голове растеклось изысканное пюре, а тюремная рубашка, растянутая пивным пузом, была украшена стильным чайным пятном. Здесь это было чем–то вроде посвящения: охранники с первых дней показывали, кто тут главный. Все бы ничего, но это было лишь началом.

— Вы испачкали форму! — синхронно сказав это, двое других охранников взяли мужичка под руки и увели в неизвестном направлении.

Славе повезло больше, и сейчас он лишь смотрел на все это со стороны, а не ждал своей очереди. Амедео подходил с двумя подносами: для себя и для Славы:

— Теперь ты видишь, почему я тебе не позволил все сделать самому.

— Оу, спасибо, — робко сказал Слава, не ожидая такой милости.

Гамфри уже ковырял пюре ложкой, а Яков только входил в столовую. Тут же подойдя к столику, он сказал:

— Ну, что на этот раз на ужин?

После чего зычно рассмеялся. Смех подхватил и Амедео, даже Гамфри улыбнулся.

— Хе–хех, ты еще поймешь шутку, парень, не теряйся, — сказал Яков, похлопав Славу по плечу и уйдя к поварихе.

— Гамфри, а я тебя уже спрашивал, веришь ли ты в любовь с первого взгляда? — чавкая толченкой, кокетливо спросил Амедео.

— Отъебись, я ем, — сухо ответил Гамфри.

— Да ладно, хмурый рыцарь, тебе наверняка есть что сказать! — не унимался Амедео.

Гамфри поднял голову и недолго смотрел на собеседника, не прекращая помешивать толченку, после чего сглотнул и ответил:

— От кого у тебя на этот раз чешется?

— Ну, я же сейчас не об этом, я о другом…

— Зачем все эти прелюдии? В душе будешь ими заниматься, сейчас–то говори как есть.

— Нет, ты все–таки скажи про любовь с первого взгляда, — не отступал Амедей.

— Да какая там "с первого взгляда", я и в обычную любовь не верю, херня все это. Эмоциональная привязанность, приправленная инстинктом размножения, иногда наоборот, но не более. Доволен? Ну, кого тебе ебать приспичило на этот раз? Того пузатого юриста, а?

На лице Гамфри блеснул гневный оскал, после чего он уткнулся в поднос.

— Пф-ф, зачем ты вообще живешь? — расстроено ответил Амедео. — Ну, Вилли это. Он мне с первого своего дня понравился…

Гамфри исподлобья, с укором глянул на собеседника и молча продолжил трапезничать.

Когда и Слава принялся есть, оторвав взгляд от сокамерников, он обнаружил, что толченка пропала с его подноса. Оглянувшись, он встретился с косым взглядом сутулого паренька, сидевшего за соседним столиком и поедаюшего двойную порцию пюре.

"Ну, хоть чаек остался", — подумал Слава и глотнул из стакана, содержимое которого на поверку оказалось просто–напросто коричневой водой. "Зато с сахаром", — Слава все не унывал.

Вернувшись в камеру вместе с новыми друзьями, новенький заметил на уродливой стене маленький плакатик, нарисованный гуашью: на нем было изображено что–то вроде ратуши, находящейся между половым членом и мошонкой. Слава встал как вкопанный, любуясь на буйство красок и сияние идеи.

— Тебе тоже нравится? — Амедей встал рядом, — это Гамфри нарисовал. Крик души. Признаться, в жизни не видел ничего подобного.

— Конечно не видел. Все подобное забивается насмерть цензурой, прежде чем увидеть свет, — Слава уже, зная Амедея всего несколько часов, чувствовал, что не может воспринимать его всерьез и с уважением. Чувствовал, что этому человеку можно говорить что угодно, обращаться с ним как угодно. Он все равно будет, как собака, радостно лаять и прыгать вокруг.

Если бы Слава хоть на секунду оторвался от плаката, то он заметил бы, что Гамфри смотрел на него иначе, чем на остальных. Без раздражения и презрения.

Яков свистнул, сидя за столом, и крикнул Славе:

— Иди сюда, будем тебя картам учить, зеленый!

— Да я, вроде, и так умею…

— Да ладно тебе. Просто глянь сюда, и я наглядно покажу тебе, что нихрена ты не умеешь!

Так, за напряженной игрой в карты, и завершился первый день Славы за решеткой, разрушив почти все его наихудшие опасения.

Из красных дверей Янтарного Кабинета, в котором проводил почти все свое время ректор Академии Магии — Мудрец Аврелий, вышла, поправляя взлохмаченные волосы, девица в короткой юбке и, немного оглядевшись, направилась в сторону выхода. Женщина, резко контрастировавшая на фоне учеников в синих и фиолетовых мантиях, прошла мимо одного из них, особо грустного. Вообще, все в этой академии ходили хмурыми, но этот был просто непозволительно уныл. Это был Кружок Магура, недавно вернувшийся в Академию. Санни шла рядом, пропуская сквозь себя снующих туда–сюда учеников.

— Ты все об этой шлюхе думаешь? — сказала она, проводив взглядом девушку в короткой юбке, — брось ты, сейчас тебе учеба важнее. Будут знания и навыки, будет и возможность ее вернуть. Но лучше, конечно, чтобы со знаниями пришло и понимание ненужности этой прошмандовки.

— *Лилия. Называй ее по имени, — говорил про себя Кружок, поправляя сломанный нос, который теперь периодически переставал дышать, — слушай, мне показалось, или ты одобряешь мой выбор с возвращением в академию? При том, что решение я принял без тебя. Не верится.*

— Не все же время с тобой спорить. Знаешь, сейчас я могла бы сказать, что изменилась, стала другой, но обвести тебя вокруг пальца так легко, что я не получила бы от этого никакого удовольствия. Так что, скажу так: я просто хочу, чтобы ты научился делать тульпу для тульпы. А то с одним тобой все время болтать уже нет сил. Повторяй домашку, огрызок.

— *Стерва. Лактини аэтерес, десенди до… — повторял домашнее задание Кружок, заходя в аудиторию.*

Три ряда длинных столов уже почти полностью были заняты учениками, Кружок занял место на втором. Рядом беседовали ребята:

— Чего такой сонный?

— Да, какие–то придурки во дворе нашего корпуса решили, что будет забавно посреди ночи открыть портал с нечистью. Всех на уши подняли, до сих пор там охрана чертей отлавливает. Пиздец, короче. И самое хреновое, что неясно толком, когда это все закончится.

Чуть позже Кружка в аудиторию зашла невысокого роста девушка, худенькая, с короткими, как у мальчика, угольно–черными волосами и длинной челкой, закрывающей левый глаз. Ни на кого не обращая внимания, она села на свободное место рядом с Кружком, который изо всех сил старался делать вид, будто не смотрит на нее, отчаяно кося глаза и вертя головой.

Тут раздался громкий стук каблуков преподавательницы, и Кружок мгновенно забыл о своей соседке, вновь перебирая в голове заученные вчера понятия.

— Сидите, сидите, — сказала, входя, встающим по стойке смирно ученикам худая, жилистая женщина лет пятидесяти, — лучше доску кто–нибудь протрите.