Александра Черчень - Дорога домой

И хвостом своим туда-сюда, туда-сюда. Словно песик, жаждущий похвалы хозяина. Тьфу ты!

Тем временем наш охранник отвел коллегу чуть в сторону и, велев нам не дергаться, стал что-то вполголоса с ним обсуждать. И мне ну ооочень хотелось верить, что разговор их не касается нас со Стасей.

— Псс… — раздалось откуда-то сбоку, и я сразу повернула голову к сестричке, решив, что и нам надо немножко посплетничать. Например, определиться, в какую сторону рвануть, пока двое хвостатых увлечены беседой.

— Направо или налево? — сразу перешла к главному я и оглядела коридор без единого ответвления. Да, по всей видимости, тут можно только прямо.

— Вниз! — просветила меня сестричка, и я уставилась в указанном направлении.

Под ногами, как ни странно, никаких тайных ходов не обнаружилось. Лишь серый цементный пол. Шершавый и, разумеется, пыльный. Они что, тут вообще уборку не делают?

— Эй, я тут, — вновь раздался громкий шепот, и я перевела взгляд чуть правее. Увидела большое жестяное ведро, швабру с перекинутой грязной тряпкой и рыжую макушку, из-за этой тряпки выглядывающую!

Убиться ржавым тазиком! Так вот куда запропастился наш драгоценный работничек.

Я окинула взглядом миниатюрную, почти кукольную фигурку и тут же поняла, в чем проблема — на ноге у нашего невезучего друга болталась здоровенная мышеловка!

Как он в нее угодил, оставалось лишь догадываться. Хотя при его-то везучести и поистине лилипутских размерах это было закономерно.

— Помогите… — умоляющими глазками посмотрел на нас парнишка и шмыгнул маленьким веснушчатым носиком.

— Стаська, прикрой!

Ни секунды не раздумывая, я бросилась на выручку непутевому мальчишке. Присела на корточки возле стоявшей швабры и попыталась высвободить конечность застрявшего гремлина. Мышеловка оказалась тугой. Слишком тугой. И разжать с первого захода ее не получилось. Со второго, впрочем, тоже. А попробовать в третий раз мне не дали.

— Лу, — шепнула сестричка, предупреждая об опасности.

— Эй, ты чего там делаешь? — раздалось следом, и я быстро задвинула гремлина подальше, пряча его в тени грязной половой тряпки.

— Ничего, шнурок развязался, — как ни в чем не бывало откликнулась я, и не важно, что на мне были кожаные полусапожки без единого намека на завязки.

— А я уж думал, ты тут полы протереть собралась.

— А что, надо? — тут же вскинулась я, решив, что это отличный предлог, чтобы вытащить одного маленького невезучего лилипута. Но тут же усомнилась в правильности своей реакции. Все же подобное рвение выглядит весьма подозрительно. Так что спустя секунду состроила хитренькое выражение лица и добавила: — В принципе, я готова навести марафет в вашем свинарнике. Но вы же понимаете, что я не буду работать за «спасибо».

— И что же ты хочешь? Чтоб я вас отпустил? — сам себе ответил наг, и мы с сестричкой дружно закивали. — Я что, похож на святого благодетеля? Или на дурака? Наверняка только и думаете, как сбежать! Так что отправляйтесь-ка вы в свою камеру. И лучше не злите меня! — сурово сказал надзиратель и, подхватив нас под локотки, потащил дальше по коридору.

— А нас кормить будут? — не растерялась Стаська, решив сразу прояснить все особенности местного заключения.

— Ага. Три раза в день, — издевательски произнес змеелюд. — И на полдник дадут печенье и стакан парного молока.

При упоминании печенья с молоком в желудке требовательно заурчало, и я поняла, что была бы не прочь позавтракать. И даже пол ради такого помыла бы.

Но, увы, нас лишь подразнили плюшками и без единого ломтика хлеба заперли в камере.

Следующие полчаса прошли в тяжких раздумьях. Я нервно мерила шагами замкнутое пространство наших «апартаментов», усиленно прикидывая, как бы отсюда поскорее улизнуть.

Если бы только удалось освободить Хевирима, можно было бы надеяться на его помощь. Он со своими нынешними размерами запросто бы просочился между прутьями решетки. А там уж или ключи раздобыть, или отмычку какую придумать.

К слову, об отмычках! Я вдруг резко вспомнила про Фаустово перо, с которым не расставалась с того самого момента, как он мне его вручил. Бережно вытащила из-за пазухи дорогую сердцу вещицу и одним резким движением превратила ее в опасное оружие.

А потом этим опасным, идеально заточенным клинком начала, как мелкая взломщица, ковыряться в замке. Не пораниться бы ненароком.

— А что это у вас там? — резко активировался наш сосед по казематам и, просунув нос меж железных прутьев, жадным взглядом уставился на стальное перо.

К слову, без своего «музыкального инструмента» он нравился мне гораздо больше. А потому я даже удосужилась просветить его по этому поводу.

— Такой раритет, и сует в замочную скважину! — провыл заключенный, обеими руками хватаясь за растрепанную голову.

— Для кого раритет. А у кого еще целый личный феникс неощипанный, — хохотнула за спиной Стаська.

И эта туда же. Что за садисты меня окружают?

Я косо глянула на сестру и продолжила свое бесполезное занятие. Бесполезное потому, что замок решительно не хотел поддаваться. А на что тут, собственно, было рассчитывать? Опыта-то нет… Ну, или руки кривые.

Так или иначе, сие увлекательное занятие пришлось прервать, так как в конце коридора вдруг послышался шум. Я торопливо спрятала перо за пазуху. Успела буквально за секунду до того, как перед решеткой нашей камеры нарисовался хвостатый змеелюд — тот самый, который разговаривал с Гладиусом, пока я пыталась справиться с мышеловкой.

В руках у нага был внушительный поднос. На нем красовалось несколько тарелок и стаканов.

— Завтрак! — с широченной улыбкой возвестил наг и просунул нам через окошко две порции каши да по ломтю хлеба.

Каша, мягко говоря, выглядела отвратно. Густая, с комочками и цвета не то серого, не то поносного. При тусклом освещении не разобрать. Радовало одно — горячая. Хлеб тоже особой свежестью не отличался, но выглядел хотя бы съедобным.

— И это все? — скривила носик Стаська. — А компот?

— Кисель! — обрадовал наш сегодняшний «официант» и просунул через решетку два стакана.

Стаська от вида киселя скривилась еще больше. Мелкая у меня с детства его не переносит. А вот я, наоборот, люблю. А значит, могу смело рассчитывать на двойную порцию. Хоть что-то радует.

— Что за вселенская несправедливость? — с тяжким вздохом вымолвила сестричка, брезгливо ковыряясь в своей тарелке.

Наг меж тем вручил еду и нашему назойливому соседу. Тот кашей не побрезговал. Сразу набросился на еду, за обе щеки уплетая вязкую субстанцию, и у меня мелькнуло смутное подозрение, что этот дебошир нарочно загремел в обезьянник. Кормежка-то тут, поди, казенная.

Но долго размышлять на эту тему не получилось. Я прикинула, что выбраться из-за решетки даже с помощью пера не удастся. И решила испробовать другой вариант.