Сабаа Тахир - Уголек в пепле

— Похоже, мне придется самой тебя пригласить, — сказала она.

Не дожидаясь ответа, вытащила меня на танцевальную площадку, что на самом деле крайне смело для девушки из племени кочевников. Я взглянул на нее вблизи и понял, что она не девушка, а взрослая женщина, возможно, на несколько лет старше меня. Я посмотрел на нее с опаской. Большинство женщин кочевников к двадцати пяти годам уже обзаводятся кучей детей.

— У тебя случайно нет мужа, который мне голову снесет, если увидит, как я с тобой танцую? — ответил я на садэйском.

— Нет. Почему тебя интересует, замужем ли я? — она медленно провела теплым пальцем от моей шеи по груди и до самого ремня. В первый раз за десять лет или около того я покраснел. Я не увидел на ее запястье брачного тату кочевников, которое делают все замужние женщины. — Как твое имя, паренек, и из какого ты племени? — спросила она. Танцевала она хорошо и казалась весьма довольной тем, что я ей не уступаю.

— Ильяас. — Я годами не произносил имя, данное мне кочевниками. Дед, увидев меня, через пять минут изменил его на манер меченосцев. — Ильяас из племени Ан-Саиф.

Назвавшись, я задумался, а не допустил ли ошибки. История о приемном сыне мамы Рилы, отобранном и отправленном в Блэклиф, скорее всего, не настолько распространена — Империя приказала кочевникам племени Саиф держать рот на замке. Тем не менее кочевники любят поговорить. Но даже если женщина и узнала имя, то виду не подала.

— А я — Афия Ара-Нур, — представилась она.

— Тени и свет, — перевел я имя и название племени. — Очаровательное сочетание.

— Больше тени, если честно, — она наклонилась ко мне, и огонь ее карих глаз заставил мое сердце забиться чаще. — Но пусть это останется между нами.

Я посмотрел на нее, склонив голову. Вряд ли я когда-либо встречал среди кочевников женщину с таким поразительным самообладанием. Даже среди жриц и сказительниц.

Афия заговорщицки улыбнулась и задала несколько вежливых вопросов о племени Саиф. Сколько свадеб мы отметили в прошлом месяце? Сколько народилось детей? Приедем ли мы в Нур на Осеннюю Ярмарку? Хотя подобные вопросы вполне уместны для женщины, все же меня не проведешь. Простые слова не соответствовали острому уму, что светился в этих карих глазах. Где ее семья? Кто она на самом деле?

Будто почувствовав мое подозрение, Афия рассказала мне о братьях, торговцах коврами в Нуре. Здесь они будут продавать свои изделия до самого сезона дождей, до тех пор, когда горные перевалы перекроют. Пока она говорила, я украдкой осмотрелся, выискивая ее братьев, — кочевники, как известно, ревностно защищают незамужних женщин своего племени, а мне драки сегодня совсем ни к чему. Но хотя в толпе встречалось немало кочевников, никто из них не поглядывал на Афию по-особенному.

Афия подарила мне три танца, а когда закончился последний, она присела в реверансе и протянула деревянную монету с солнцем на одной стороне и облаками — на другой.

— Подарок, — сказала она. — За то, что оказал мне честь и так хорошо танцевал, Ильяас Ан-Саиф.

— Это для меня честь, — удивился я. Такие монеты кочевников — не просто подарок, это означает, что тебе должны услугу. Они не раздаются так легко, а женщины и вовсе редко их получают.

Будто догадавшись, о чем я думаю, Афия привстала на цыпочки. Она была такой маленькой, что мне пришлось наклониться, чтобы услышать ее.

— Ильяас, если наследнику клана Витуриа когда-нибудь понадобится помощь, племя Нур сочтет за честь помочь ему.

Я тотчас напрягся, но она приложила два пальца к губам — это самая крепкая клятва кочевников.

— Афия Ара-Нур сохранит твой секрет.

Я приподнял бровь. Вспомнила ли она имя Ильяас или видела меня в Серре в маске, я не знал. Кем бы ни была Афия Ара-Нур, она определенно не просто женщина. Я кивнул в знак понимания, и она просияла белозубой улыбкой.

— Ильяас… — она опустилась на пятки и больше не шептала. — Твоя девушка уже свободна, видишь.

Я обернулся через плечо. Лайя вернулась на площадку и смотрела вслед рыжему.

— Ты должен пригласить ее на танец, — молвила Афия. — Иди!

Она слегка подтолкнула меня и исчезла, позвякивая бубенцами на лодыжках. Какое-то время я смотрел на нее, потом задумчиво взглянул на монету и убрал ее в карман. Затем повернулся и пошел к Лайе.

— Можно?

Мои мысли все еще занимал Кинан, и я вздрогнула, когда увидела рядом парня-кочевника. В первый миг я лишь безмолвно смотрела на него.

— Не хотела бы ты потанцевать? — предложил он, протягивая руку. Низко надвинутый капюшон скрывал его глаза, но губы изогнулись в улыбке.

— Мм… я… — Сейчас, когда я отчиталась перед Мэйзеном, нам с Иззи следовало немедленно вернуться в Блэклиф. Рассветет только через несколько часов, но не стоило рисковать. Не хотелось, чтоб нас поймали.

— А… рыжий, — парень улыбнулся, — он твой… муж?

— Что? Нет!

— Жених?

— Нет, не жених.

— Возлюбленный? — парень многозначительно поднял бровь.

Мое лицо зарделось.

— Он — мой… мой друг.

— Тогда о чем беспокоиться? — парень улыбнулся, и в его глазах вспыхнул коварный огонек. Я заметила, что улыбаюсь ему в ответ. Я оглянулась через плечо, нашла Иззи — она беседовала с серьезным на вид парнем-книжником. Он что-то сказал, и она засмеялась. И впервые ее руки не тянулись к повязке на глазу. Поймав мой взгляд, она посмотрела на меня, затем на парня-кочевника и выгнула бровь. Мое лицо снова окатила горячая волна. Один танец не причинит вреда, а потом мы сразу уйдем.

Скрипки запели мелодичную балладу, я кивнула, и кочевник взял мои руки так уверенно, словно мы с ним — давние друзья. Несмотря на высокий рост и ширину плеч, вел он с легкой и вместе с тем чувственной грацией. Подняв глаза, я увидела, что он смотрит на меня сверху вниз. На его губах блуждала легкая улыбка. Дыхание у меня перехватило, и я стала придумывать, что бы такое сказать.

— Ты говоришь не так, как кочевники. — Это довольно нейтрально. — У тебя почти нет акцента.

И хотя его глаза были темными, как у книжников, лицо было волевым и гордым.

— На самом деле ты и не выглядишь, как они.

— Могу сказать что-нибудь на садэйском, если хочешь. — Он приблизил свои губы к моему уху, и его дыхание вызвало у меня приятную дрожь. — Меная эс пулан дила деканала.

Я вздохнула. Неудивительно, что кочевники могут продать что угодно. Его голос, теплый и глубокий, напоминал летний мед, капающий с пчелиных сот.

— Что… — спросила я хрипло и прочистила горло. — Что это значит?

Он снова улыбнулся.

— Мне придется тебе это показать.

Щеки заалели.

— А ты очень дерзкий, — я прищурилась. Где я видела его прежде? — Ты живешь где-то поблизости? Твое лицо кажется мне знакомым.