Джон Толкин - Властелин Колец: Две Крепости

— Эй, ты! — грубо сказал Сэм. — Чего тебе надо?

— Ничего, ничего, — тихонько ответил ему Голлум. — Хороший хозяин.

— Ты прав, — согласился Сэм. — Но где ты был, старый негодяй? Где шлялся?

Голлум отодвинулся, и зеленый огонь вспыхнул под его тяжелыми веками. Теперь он был похож на паука, скорчившегося на согнутых лапах, с выступающими глазами. И мгновение невозвратно ушло.

— Шлялся, шлялся! — свистел он. — Хоббиты всегда так вежливы, да. О, хорошие хоббиты. Смеагол провел их по тайному пути, который никому не известен. Он устал, он хочет пить, да, пить; и он ведет их и ищет путь дальше, а они говорят «шлялся, шлялся». Очень хорошие друзья, о да, моя прелесть, очень хорошие.

Сэм почувствовал раскаяние, хотя и не очень сильное.

— Прошу прощения, — сказал он. — Мне жаль, но ты так неожиданно разбудил меня. А я не должен был спать, и из-за этого тебе нагрубил. Но господин Фродо устал, и я попросил его вздремнуть. Так и получилось. Извини. Но где же ты был?

— Шлялся, — ответил Голлум. Зеленый огонь в его глазах не угасал.

— Хорошо, — сказал Сэм, — будь по-твоему. Не думаю, чтобы это было далеко от правды. Теперь нам придется шляться вместе. Который час? Еще сегодня или уже завтра?

— Завтра, — ответил Голлум, — или было завтра, когда хоббиты легли спать. Очень глупо, очень опасно — если бы Голлум не шлялся поблизости на страже.

— Мне кажется, мы скоро устанем от этого слова, — буркнул Сэм. — Но не важно. Я разбужу хозяина. — Он осторожно убрал волосы со лба Фродо и, наклонившись, тихо сказал: — Вставайте, господин Фродо! Вставайте!

Фродо зашевелился, открыл глаза и улыбнулся, увидев склоненное над собой лицо Сэма:

— Рано поднимаешь меня, Сэм, еще темно.

— Здесь всегда темно, — сказал Сэм. — Но Голлум вернулся, господин Фродо, и говорит, что уже завтра. Мы должны идти. Последний переход.

Фродо глубоко вздохнул и сел:

— Последний переход! Привет, Смеагол! Нашел еду? Отдохнул?

— Нет еды, нет отдыха, ничего нет для Смеагола, — проворчал Голлум. — Шлялся он.

Сэм прикусил язык, но сдержался.

— Не говори о себе так, Смеагол, — заметил Фродо. — Это неразумно, даже если это правда.

— Смеагол повторяет то, что услышал, — ответил Голлум. — Так сказал ему добрый мастер Сэмвайс, который так много знает.

Фродо посмотрел на Сэма.

— Да, сэр, — заговорил тот. — Я использовал это слово, когда неожиданно я проснулся и увидел его рядом. Я уже сказал ему, что жалею об этом, но скоро снова перестану жалеть.

— Давайте оставим это, — предложил Фродо. — Мне кажется, мы с тобой, Смеагол, должны принять решение. Скажи мне, сможем ли мы найти дорогу дальше? Ты сделал, что обещал, и ты свободен: свободен идти к еде и отдыху, свободен идти куда угодно, только не к Врагу. И однажды я смогу вознаградить тебя. Я или же те, кто вспомнит обо мне.

— Нет, нет, еще нет, — завыл Голлум. — О нет! Разве они смогут найти путь? Нет, не смогут. Скоро будет туннель. Смеагол должен идти. Нет отдыха. Еды.

Наверное, был действительно день, как и сказал Голлум, но хоббиты не видели никакой разницы, разве что тяжелое небо стало менее черным, похожим на большую дымную крышу; вместо тьмы глубокой ночи, задерживавшейся еще в щелях и ямах, мир теперь покрывала серая мерцающая тень. Они пошли — Голлум впереди, хоббиты бок о бок сзади — вверх по каменному длинному ущелью меж скал и колонн выветрившегося камня, стоящих как огромные бесформенные статуи с обеих сторон. Не слышно было ни звука. Впереди, примерно в миле, виднелась огромная серая стена, последняя горная преграда. По мере их приближения она становилась все темнее и выше, пока не закрыла собой весь обзор. Глубокая тень лежала у ее подножия. Сэм принюхался к воздуху.

— Уф! Этот запах! — сказал он. — Он становится все сильнее и сильнее.

Скоро они оказались в тени и в середине стены увидели вход в пещеру.

— Путь ведет туда, — тихо сказал Голлум. — Это вход в туннель.

Он не назвал его: Торех-Унгол — логово Шелоб. Оттуда доносилось зловоние, не смертоносный запах распада с лугов Моргула, а грязные испарения, как будто внутри были нагромождены горы отбросов.

— Это единственный путь, Смеагол? — спросил Фродо.

— Да, да, — ответил тот. — Да, мы должны идти этим путем.

— Ты хочешь сказать, что бывал в этой дыре? — спросил Сэм. — Фью! Но может быть, для тебя не важны запахи.

Глаза Голлума блеснули.

— Он не понимает, что говорит, не так ли, моя прелесть? Нет, не понимает. Но Смеагол может многое перенести. Да, он был там, о да. Это единственный путь.

— А откуда этот запах? — спросил Сэм. — Он похож… Ну, я не стану говорить, на что он похож. Какое-то логово орков, из которого сто лет не вычищали отбросы.

— Ну, — сказал Фродо, — орки или нет, а если это единственный путь, мы должны им воспользоваться.

Глубоко вдохнув воздух, они вошли вовнутрь. Через несколько шагов их окружила непроницаемая тьма. С подземелий Мории не знали Фродо и Сэм такой тьмы; если это возможно, то здесь она была еще глубже и плотнее. Там было движение воздуха, раздавалось эхо, чувствовалось пространство. Здесь же воздух был неподвижен, затхл, тяжел. Они шли как бы в черном тумане, который ослеплял не только глаза, но и разум, так что даже воспоминание о цветах и формах и о всяком свете исчезало из памяти. Тут всегда была ночь, и всегда будет, и все было ночью.

Но некоторое время они еще могли чувствовать, и осязание их обострилось почти до болезненного состояния. Стены были, к их удивлению, ровными, пол тоже, за исключением изредка встречавшихся ступенек, оказался пологим и гладким. Туннель был высоким и широким, таким широким, что хоббиты, протянув руки, не могли коснуться обеих стен сразу.

Голлум шел впереди. Казалось, он находится лишь в нескольких шагах.

Пока они еще могли обращать внимание на такие вещи, они слышали перед собой его свистящее дыхание. Но через некоторое время их чувства притупились и осязание и слух ослабели, и они продолжали брести, спотыкаясь, вперед и вперед, главным образом благодаря силе воли и желанию добраться наконец до выхода.

Они прошли, должно быть, довольно далеко, но время и расстояние оценить было невозможно. Сэм, шедший справа, нащупал в стене отверстие; на мгновение до него донеслось слабое дуновение менее тяжелого воздуха, но они уже прошли мимо.

— Здесь не один туннель, — прошептал он с усилием: казалось трудным не то что говорить, даже дышать. — Орковское место!

После этого сначала он справа, потом Фродо слева прошли еще три-четыре таких отверстия, широких и узких, но сомнений в главном пути не было, он не поворачивал и продолжал вести вверх. Но как долог он, много ли еще предстояло им идти, смогут ли они это выдержать? Чем дальше они шли, тем тяжелее становился воздух. И продвигаясь вперед, они чувствовали в кромешной тьме какое-то слабое сопротивление, словно что-то задевает их за головы и руки, какие-то мягкие щупальца, может быть, это подземные растения. Они не могли определить, что это. Зловоние все усиливалось. Час, два часа, три часа — сколько они провели в этой лишенной света дыре? Часы, дни или недели. Сэм оставил свою сторону туннеля и прижался к Фродо, руки их встретились и сплелись, и так вместе они продолжали идти.