Джон Толкин - Властелин Колец: Две Крепости

— Теперь, Повелитель, — сказал Гэндальф, — взгляните на свою землю! Вновь вдохните свежий воздух!

С порога на вершине высокой террасы они видели за ручьем зеленые поля Рохана, теряющиеся в отдалении в серой дымке. Занавеси переносимого ветром дождя опускались вниз. Небо над головой и к Западу было темным и грозовым, далеко среди вершин скрытых холмов сверкали молнии. Но подул северный ветер, и буря, пришедшая с Востока, постепенно уходила к Югу, к Морю. Неожиданно в просвете облаков показалось солнце. Падающие струи сверкали, как серебро, а далеко, как гладкое стекло, блестела Река.

— Здесь не так уж темно, — сказал Теоден.

— Да, — согласился Гэндальф, — и годы не так уж тяжело легли на ваши плечи, как некоторые хотели заставить вас думать. И отбросьте свой посох.

Черный посох выпал из руки короля и со звоном ударился о камень.

Король распрямился, медленно, как человек, тело которого онемело от долгой утомительной работы. Высокий и стройный, стоял он, и глаза его стали голубыми, когда он взглянул на чистое небо.

— Темны были мои сны в последние годы, — сказал он, — но я чувствую, что проснулся. Жаль, что вы не пришли раньше, Гэндальф. Боюсь, что вы пришли слишком поздно и увидите лишь последние дни моего дома. Недолго осталось стоять высокому залу, построенному Брого, сыном Эорла. Огонь поглотит высокий трон. Что можно сделать?

— Многое, — ответил Гэндальф. — Но вначале пошлите за Эомером. Правильно ли я догадался, что вы держите его в заключении по совету Гримы, которому по заслугам дали прозвище Змеиный Язык?

— Это верно, — сказал Теоден. — Он противился моим приказам и угрожал Гриме смертью в моем зале.

— Человек может любить вас и в то же время не любить Змеиного Языка и его советы, — заметил Гэндальф.

— Может быть. Я поступлю так, как вы говорите. Позовите ко мне Гаму. Он проявил себя как плохой привратник, пусть он будет гонцом. Виновный приведет виновного на суд, — проговорил Теоден, и голос его был угрюм, но тут он взглянул на Гэндальфа и улыбнулся, и тут же много морщин на его лице разгладились и не появлялись больше.

Когда Гама, получив задание, ушел, Гэндальф отвел Теодена к высокому каменному сиденью, а сам сел рядом на верхнюю ступеньку лестницы. Арагорн и его товарищи стояли поблизости.

— Нет времени рассказывать вам все, что вы должны услышать, — сказал Гэндальф, — но если надежда меня не обманывает, скоро придет время, когда я смогу говорить подробнее. Смотрите! Вы в опасности, даже больше, чем навевал Змеиный Язык. Но теперь вы проснулись. Вы живете. Гондор и Рохан не должны стоять порознь. Враг силен, но у нас есть надежда, о которой он не догадывается.

Теперь Гэндальф говорил быстро. Голос его был тихим и таинственным, и никто, кроме короля, не мог слышать его слов, и по мере того, как он говорил, глаза Теодена начали сверкать; наконец он встал с сиденья, распрямился во весь рост, рядом с ним стоял Гэндальф, и вместе они с высокого места смотрели на Восток.

— Именно здесь, — произнес Гэндальф негромким, но ясным голосом, — лежит наша главная надежда, где залег наш самый большой страх. Судьба наша все еще висит на волоске. Но если мы продержимся еще немного — у нас есть шанс.

Остальные тоже повернулись к Востоку… Через многие лиги смотрели они туда, и надежда и страх боролись в их мыслях, устремленных туда, за темные горы, в землю Тени. Где теперь Хранитель Кольца? Какой тонкой, в сущности, была нить, на которой висела их судьба! Леголасу, с его далеко видящими глазами, показалось, что он уловил что-то белое: где-то там солнце случайно коснулось вершины башни Стражи. И где-то еще дальше, в бесконечной дали, поднимался крошечный язык пламени.

Теоден снова медленно сел, как будто усталость вновь стремилась овладеть им вопреки воле Гэндальфа. Он повернулся и посмотрел на свой большой дом.

— Увы! — сказал он. — Жаль, что мне выпали эти злые дни и пришлись на мою старость, вместо мира, которого я жажду. Увы, юные погибают, а старики живут…

Он уперся в колени сморщенными руками.

— Ваши пальцы скорее вспомнили бы о былой силе, если бы вы сжимали рукоять меча, — сказал Гэндальф.

Теоден встал и провел рукой по своему боку, но меч не висел у него на поясе.

— Куда Гама девал его? — пробормотал он.

— Возьмите этот, дорогой Повелитель! — произнес ясный голос. — Он всегда на вашей службе.

Два человека быстро поднялись по ступеням и теперь стояли в нескольких шагах от короля. Одним из них был Эомер. На голове его не было шлема, на груди — кольчуги, но в руке он держал обнаженный меч; поклонившись, он протянул его своему господину рукоятью вперед.

— Как это могло случиться? — строго спросил Теоден. Он повернулся к Эомеру, и люди с удивлением увидели, что стоит он гордо и прямо. Куда девался старик, которого они привыкли видеть согнутым в кресле или опирающимся на посох?

— Это сделал я, Повелитель, — дрожа, ответил Гама. — Я понял, что Эомер должен быть освобожден. Такая радость была в моем сердце, что я, возможно, ошибся. Но так как он снова был свободен и он Маршал Марки, я принес ему его меч, как он просил меня.

— Чтобы положить его у ваших ног, мой Повелитель, — добавил Эомер.

Мгновение Теоден молча смотрел на склонившегося Эомера. Никто не шевелился.

— Вы не возьмете меч? — спросил Гэндальф.

Теоден медленно протянул руку. Когда его пальцы коснулись рукояти, то всем присутствующим показалось, что в его руку вернулись крепость и сила. Неожиданно он поднял лезвие и со свистом взмахнул им в воздухе. При этом он издал громкий крик. Голос его прозвучал ясно, когда он на языке Рохана призвал к оружию:

Стража, услышав призыв, выбежала на лестницу. Воины с удивлением глядели на своего Повелителя и затем, как один человек, обнажили свои мечи и склонили их к его ногам.

— Веди нас! — сказали они.

— Весту Теоден хал! — воскликнул Эомер. — Какая радость видеть, что вы вновь стали самим собой. Никто больше никогда не скажет, что вы, Гэндальф, приносите горе!

— Возьми свой меч, Эомер, сын моей сестры! — сказал король. — Иди, Гама, и отыщи мой собственный меч! Грима хранил его. И приведи с собой Гриму. А теперь, Гэндальф, вы сказали, что дадите мне совет, если я выслушаю его. Каков же ваш совет?

— Вы уже выполнили его, — ответил Гэндальф. — Верьте Эомеру больше, чем человеку с кривым разумом! Отбросьте сожаления и страх. Возьмите дело в свои руки. Все, кто может ездить верхом, должны быть посланы на Запад, как и советовал Эомер: мы вначале должны отразить угрозу Сарумана, пока есть время. Если это нам не удастся, мы погибли. Если мы одержим победу, тогда займемся другой задачей. Тем временем оставшиеся здесь женщины, дети и старики должны отправиться в убежища в Горах. Готовы ли у вас такие убежища на случай злых дней? Пусть возьмут с собой продовольствие, но пусть не задерживаются и не берут с собой никакого имущества. Ставка — их жизнь.