Стивен Эриксон - Сады Луны

Крупп шагал по рыночной улице лёгким шагом, беспечно и словно бы не нарочно размахивая руками. Но эти странные движения были отнюдь не случайны: они маскировали жесты, необходимые для заклятий. Вор бы счёл, что Крупп не претендует на многое. Он крал еду — фрукты и сладости по большей части, — и именно для удовлетворения таких слабостей он холил свои магические дарования.

На ходу руки чародея незаметно ловили яблоки, вылетавшие из корзин, пирожные, спрыгивавшие с подносов, вишенки в шоколаде, скатывавшиеся с пирогов, — всё происходило так быстро, что случайному взгляду показалось бы лишь размытым мельтешением в рыночной толпе. Внутри широченных рукавов кафтана у Крупна были нашиты карманы — большие и маленькие. Всё, что попало в руки чародея, исчезало в рукавах и оказывалось в кармашке подходящего размера. Толстяк шагал вперёд — тонкий ценитель питательных деликатесов сотни культур, на его круглом личике застыло выражение полной удовлетворённости.

В конце концов долгим и запутанным маршрутом Крупп всё же добрался до таверны «Феникс». Он задержался на ступеньках и поболтал с одиноким громилой, вытаскивая из кармашка в рукаве медовый пончик. Затем толстяк откусил кусочек от своего лакомства, толкнул дверь и скрылся внутри.

В полуквартале от таверны Жаль прислонилась к потрескавшейся стене жилого дома и скрестила руки. Этот коротышка был просто удивительным! Она достаточно долго следила за его изысканным балетом, чтобы опознать истинного адепта. Но Жаль была сбита с толку — живой ум за маской толстяка подразумевал куда большие возможности, чем всё, им продемонстрированное. Ещё одно подтверждение того, что она столкнулась с крайне опасным созданием.

Из своего укрытия Жаль рассматривала таверну. Здоровяк на крыльце явно проверял всех входящих, но девушка не смогла заметить никакого особого знака или жеста из тайного воровского языка. Разговоры были короткими, чаще всего — просто обмен приветствиями между старыми знакомыми. Тем не менее она была твёрдо настроена войти в таверну. Именно такое место и поручил найти Каламу и Быстрому Бену Скворец — логово воров, наёмных громил и убийц. Зачем сержанту это понадобилось, ей никто не объяснил. Чародей и Калам явно имели свои подозрения, и Жаль чувствовала, что их аргументы уже заставили Скворца сомневаться. Будь их воля, они бы вообще держали её подальше от всех своих тайн, но этого Жаль допускать не собиралась.

Оттолкнувшись от стены, она пересекла улицу и подошла к «Фениксу». На город уже опустились густые, тяжёлые сумерки, в воздухе пахло дождём. Когда девушка оказалась рядом с крыльцом, громила ухмыльнулся.

— За Круппом следишь, да? — Он покачал головой. — Кстати, не стоит девочкам носить мечи. Ты же, надеюсь, внутрь не собираешься? С мечом? Ой нет. Без охраны — точно нет.

Жаль сделала шаг назад. Быстрым взглядом окинула улицу. Ближайший прохожий в полутора кварталах вдали живо трусил прочь от таверны. Девушка прихватила полы своего плаща и сдвинула их на уровне пояса.

— Пропусти, — тихо сказала она. Как же толстяк её заметил?

Громила облокотился на перила.

— Вот это уже начало милой, дружеской беседы, — осклабился он. — А давай-ка мы с тобой заглянем вон в ту подворотню. Ты меч отложишь, я буду очень нежным. Иначе дело может принять грубый оборот, а какое же тогда удоволь…

Левая рука девушки метнулась вперёд. Между ними блеснул кинжал. Клинок вошёл здоровяку в правый глаз, а затем — в мозг. Мужчина отшатнулся, перевалился через перила и с глухим стуком упал под лестницу. Жаль подошла к нему и вытащила свой кинжал. Она задержалась, чтобы поправить ремень, на котором висела тонкая, гибкая шпага, затем осмотрелась по сторонам. Не увидев никого поблизости, Жаль поднялась по лестнице и вошла в таверну. Сразу за порогом она вынуждена была остановиться, потому что оказалась лицом к лицу с висящим вверх ногами мальчишкой. Две неопрятные женщины по очереди раскачивали его туда-сюда. Как только жалобно подвывающий мальчик тянулся к верёвке на ногах, он получал увесистый подзатыльник. Одна из женщин посмотрела на Жаль и ухмыльнулась.

— Эй ты! — прикрикнула женщина, перехватывая Жаль за руку.

Девушка смерила её ледяным взглядом.

— Чего?

Женщина наклонилась поближе и прошептала, обдав Жаль густым пивным духом:

— Если попадёшь в беду, сразу, зови Ирильту и Мизу. Это мы, сечёшь?

— Спасибо.

Жаль двинулась дальше. Она уже увидела толстого коротышку — как там вышибала его назвал? — Круппа. Он сидел за столиком у дальней стены, под балконом. В зале было полно народу, но Жаль заметила пустое место у барной стойки: расположиться там — и всё будет видно как на ладони. Девушка решительно двинулась вперёд.

Поскольку Крупп уже наверняка её заметил, Жаль даже не пыталась скрывать, что внимательно следит за ним. Частенько именно такое открытое давление и помогало сломить волю жертвы. Если оружием в войне служит терпение, мысленно улыбнулась Жаль, смертный всегда оказывается в невыгодном положении.

Крокус завернул за угол и направился к «Фениксу». Программа, которую предложил Маммот, его откровенно пугала: кроме изучения десятков книг, там значились придворный этикет, система управления городом, обязанности разных чиновников, родословные и личные прихоти некоторых сановников… Но юноша поклялся себе, что всё одолеет. Однажды он будет стоять перед девицей Д'Арле, ожидая формального представления.

Только было в этой картинке что-то завирательное. Вот он стоит — Крокус, учёный муж, многообещающий, изысканный придворный, вор. Ерунда какая-то. Но избавиться от этого образа он не мог, только укреплялся в решимости. Это обязательно сбудется. Причём очень скоро. Но до того времени нужно заняться другими делами, исправить кое-что.

У самого крыльца Крокус заметил сгорбившуюся фигуру в тени под перилами. Юноша осторожно подобрался ближе.

Жаль только-только подошла к стойке, когда дверь за спиной с грохотом распахнулась. Девушка обернулась и увидела на пороге молодого черноволосого парня.

— Шерта кто-то убил! — закричал он. — Ножом зарезал!

Полдюжины посетителей рванулись к двери мимо юноши и исчезли снаружи. Жаль снова повернулась к стойке, поймала взгляд кельнера и сказала:

— Алчбинский эль, пожалуйста. В оловянной кружке.

Женщина, которую Ирильта назвала Мизой, стукнула по стойке широкими предплечьями, когда наклонилась вперёд.

— Обслужи даму, Нахал! — прорычала Миза. — У неё есть вкус.

Миза склонила голову к девушке.

— И хороший вкус во всём. Шерт был грязным боровом.

Жаль окаменела. Её руки скользнули под плащ.

— Спокойно, девочка, — тихо прогудела Миза. — Мы не из болтливых. Тут принято заботиться сперва о себе, а я не горю желанием получить ножом в глаз. Мы же сказали, что о тебе позаботимся, верно?