Наталья Лебедева - Крысиная башня

Толпа ахнула от ужаса и отвращения.

Мельник отступил на шаг, но тяжелая рука полицейского легла ему на плечо. Крыса прижалась к его груди и сидела, не шевелясь. Ее маленькое сердце билось сильно и часто.

— Каждый раз? — крикнули из толпы. — Что вы хотите сказать?

— Он делал это и раньше, — Соколов пожал плечами. — Один раз точно. И вы можете это проверить, как это сделал я. Я отправился в его родной город и провел небольшое расследование… Понимаете, мне было важно собрать как можно больше доказательств, чтобы он не смог уйти от ответственности, — именно поэтому я не рассказал о нем сразу. Кроме того, мне было важно рассказать это при большом стечении народа, поскольку я осознавал: господин Мельник настолько силен, что с легкостью справился бы и со мной, и с двумя-тремя полицейскими. Как он это сделал со следователем Медведевым, который вел его дело.

— Что за дело? Какие доказательства вы нашли?!

Толпа волновалась. Тишины больше не было, нарастал пчелиный гул, слова Соколова слышны были все менее отчетливо. Он поднял руки, чтобы призвать людей к молчанию, и Мельник увидел, как подрагивают от усталости и напряжения его бледные пальцы.

— Пять месяцев назад господин Мельник подозревался в том, что, воздействовав на своего психически больного студента Бойко, заставил его убить студентку филологического факультета. Студентка была влюблена в господина Мельника, это подтверждают ее подруги. Бойко не просто убил девушку, но расчленил и закопал ее тело. Господин же Мельник, видимо боясь, что психическое состояние сообщника заставит его рассказать о совершенном убийстве, решил опередить Бойко и сообщить в полицию. У следователя Медведева, который вел дело, возникли совершенно обоснованные сомнения в невиновности господина Мельника. Однако, как мне удалось узнать, через некоторое время следователь без видимой причины оставил эту ветвь расследования, сосредоточившись лишь на студенте Бойко. В день, когда с господина Мельника были сняты подозрения, у Медведева начались головные боли. К моменту, когда дело было закрыто и передано в суд, боли усилились настолько, что следователь Медведев был вынужден лечь в стационар. Причину врачи до сих пор не установили. И это дает мне основание утверждать, что, приехав в Москву, господин Мельник повторил схему, которая однажды уже сработала. Но он не учел того, что ему будут противостоять лучшие медиумы страны.

Соколов замолчал и сразу как-то потерялся в толпе, его стало не видно и не слышно, словно до этого момента изображение транслировалось на огромном экране.

Головы всех собравшихся перед парком повернулись к Мельнику. Через толпу пробрался мужчина в штатском и, невнятно представившись, произнес:

— Гражданин Мельник? Задержаны до выяснения. Пройдемте…

— Что ж, выходит, это он женщин в парке убивал?! — Высокий громкий голос, то ли женский, то ли мужской, поднялся над головами, и толпа, только что притихшая и застывшая, вдруг взволновалась. Люди закричали, стали размахивать руками, и первая их волна накатила на отделявших Мельника полицейских. Полицейские подались назад, Мельника толкнули и едва не повалили на землю.

— В машину, быстро! — закричал кто-то.

Мельника подхватили под руки, потащили к полицейским машинам. Он, возмущенный внезапной несвободой, дернулся, и полицейский слева от него сильно пихнул его в бок. Мельник не успел подумать о последствиях: оскорбленный грубостью, которую по отношению к себе никогда не испытывал, он стряхнул с себя правого конвоира и с размаха ударил обидчика в челюсть.

Толпа позади него взревела, натиск ее сдержать было уже невозможно.

Мельник освободил вторую руку и отскочил в сторону. Он не думал о том, что сбегает, он просто хотел оказаться подальше от этого бурлящего ада. Но полицейских здесь было не два и не три. Сильный толчок повалил его на землю. Наручники защелкнулись на заломленных за спину руках, кто-то стукнул его ногой в лицо, так что лопнула губа, и теплая кровь наполнила ему рот.

Кто-то пронзительно закричал в надвинувшейся толпе. Мельник поднял голову и увидел ундину. Она рвалась к нему, повисая на руках сержанта, и глаза на ее бледном лице сияли сумасшедшим блеском.

— Нет! — кричала она. — Нет! Отпустите его! Это не он! Это не он!

Потом Мельника ударили еще раз. Удар пришелся по виску, и он потерял сознание.

Крыса разбудила Мельника, легонько покусывая за ухо. Он был в полицейской машине: сидел, скорчившись, на жесткой скамье в кузове фургончика, голова его прижималась к перегородке, отделявшей водительское сиденье, шея выгнулась под странным углом. Руки Мельника сковывали наручники. Трое полицейских, сидящих в кузове, пристально смотрели на него, словно он мог раствориться в воздухе, стоило им на минуту отвлечься. Голова Мельника пульсировала от тяжелой боли, разбитая губа онемела.

Полицейские смотрели мрачно и с отвращением. Мельник замер и опустил глаза, чтобы его взгляд не показался им вызывающим. Крыса нырнула за пазуху и затихла.

Он думал, будто стал настолько силен, что сам увидел причастность Соколова к убийствам похожих на Настю женщин, но оказалось, что видение было услужливо ему подброшено. Его заманили в ловушку, поймали на собственную самонадеянность. Заставив Мельника приехать на пустырь, Соколов получил свидетелей, а с их помощью — поддержку полиции и зрителей. Соперник был устранен с дороги, а Соколов заработал рейтинг. Он хорошо срежиссировал свой спектакль: стоял перед толпой с гордо поднятой головой и уверенным голосом говорил ошеломляющие вещи. Только дрожащие бледные руки выдавали его усталость. Он наверняка затратил много сил на то, чтобы полиция вела себя так, как ему было выгодно: чтобы Мельника не взяли раньше времени, чтобы разделили журналистов и толпу и чтобы кто-то из полицейских вырубил Мельника ударом в голову. Соколову важно было, чтобы его соперник потерял сознание, потому что… потому что сам он ослаб настолько, что его можно было достать.

Крыса за пазухой негромко пискнула и завозилась. Голову обдало волной свежей боли. Мельник потянулся к Соколову, надеясь, что тот еще не успел восстановить силы, но было поздно: он уже убил человека, совсем не похожего на Настю, как сделал и после стычки на пустыре.

На сей раз погиб молодой паренек, который вошел в парк после того, как полиция увезла Мельника и толпа начала расходиться. Паренек был лет семнадцати, невысокий и тощий, за плечами у него висел пустой рюкзак. Он хотел увидеть руину и постоять в темноте на ее ступенях, представляя себя героем шоу. Ему не было страшно, когда из темноты появился Соколов — элегантный, светлый, поигрывающий тростью. «Давай встанем на ступенях рядом», — предложил Соколов. Паренек с разочарованием отметил, что в жизни этот красиво стареющий человек выглядит слабым и усталым и что пахнет от него болезнью и возрастом.