Джон Толкин - Властелин Колец: Братство Кольца

Внезапно послышалось пение, похожее на холодное бормотание, которое то усиливалось, то затихало. Голос, казалось, шел издалека и вселял невообразимый ужас. Он то звучал высоко и тонко откуда-то сверху, то раздавался глухим замогильным стоном из-под земли. В сплошной поток печальных, но жутких звуков вплетались слова — мрачные, жестокие, холодные слова, бессердечные и безжалостные. Сама ночь бранила утро, которого была лишена, и холод проклинал тепло, к которому стремился. Фродо продрог до самого нутра. Через некоторое время песня зазвучала внятней, и он с ужасом понял, что слышит заклинание:

Фродо услышал, как сзади, за головой, что-то скрежещет. Приподнявшись на локте, он обнаружил в бледном свете, что они лежат в каком-то коридоре, а из-за его поворота ползет, перебирая пальцами, длинная рука. Она тянулась к Сэму, который находился ближе к ней, к рукояти обнаженного меча, лежащего на телах хоббитов. Вначале Фродо показалось, будто заклинание действительно превратило его в камень. Затем у него мелькнула дикая мысль: может, он сумеет спастись бегством? Не надеть ли ему Кольцо, может, тогда Призраки Курганов не заметят его и он сумеет выбраться отсюда? Он уже представил, как бежит по траве, оплакивая Сэма, Пиппина и Мерри, но все же живой и свободный. Гэндальф согласился бы, что другого выхода не было.

Но мужество, проснувшееся в нем, оказалась достаточно крепким: он не мог вот так просто бросить своих друзей в беде. Он колебался, нащупывая Кольцо в кармане и борясь с собой… А рука тем временем подбиралась все ближе. Внезапно решимость укрепилась в нем, и он схватил лежащий рядом с ним короткий меч. Встав на колени, он перегнулся через тела товарищей и изо всех сил ударил по тянущейся руке у запястья. Отрубленная кисть отскочила в сторону, и в тот же миг меч его раскололся у рукояти. Раздался вопль, свет погас. В темноте слышалось какое-то рычание.

Фродо упал на Мерри. Лицо его было как лед. И тут Фродо вспомнил! Туман, окутавший все вокруг, стер из памяти дом под холмом и песни Тома. Но сейчас Фродо вспомнил песню, которой научил его Том. Слабым отчаянным голосом он начал: «Хей! Том Бомбадил…» И тут же голос его окреп и зазвучал в полную мощь, а темное пространство Могильника ответило эхом, похожим на звуки трубы и барабана:

Внезапно наступила глубокая тишина, только стук собственного сердца отдавался у Фродо в ушах. Но вот послышался далекий голос, он будто проник сквозь землю или толстые стены:

Послышался долгий рокочущий звук — будто лавина тронулась в горах, и внезапно в пещеру хлынул свет — настоящий дневной свет! В конце коридора появилось отверстие наподобие двери, а в нем показалась голова Тома (вначале перо, потом шляпа, потом все остальное), в сиянии света встающего позади него алого солнца. Свет упал на пол и на лица трех хоббитов, лежавших рядом с Фродо. Они не пошевелились, но лица их утратили мертвенную бледность. Теперь казалось, что они просто крепко спят.

Том наклонился, снял шляпу и вошел в темное подземелье, напевая:

Раздался крик, и внутренняя часть Могильника с грохотом обвалилась. Послышался вой, постепенно затихающий вдали, и наступила тишина.

— Пойдем, друг Фродо! — сказал Том. — Пойдем на свежую травку! Помоги мне вынести их.

Вместе они вынесли Мерри, Пиппина и Сэма наружу. Покидая могильник, Фродо показалось, что он заметил отрубленную руку, корчившуюся, как раненый паук, в груде обвалившейся земли. Том еще раз возвратился в Курган, и оттуда послышалось какое-то топанье. Затем он вышел с целой охапкой сокровищ. Он тащил в руках золото, серебро, медь и бронзу; ожерелья и цепи, резные украшения с драгоценными камнями. Взобравшись на зеленую могильную насыпь, Том положил драгоценности на ее освещенную солнцем вершину.

Он встал там, держа в руке шляпу. Ветер развевал его волосы. Он смотрел на трех хоббитов, лежавших на траве у могильника, а затем, подняв правую руку, произнес повелительным тоном:

К великой радости Фродо, хоббиты зашевелились: стали потягиваться, протирать глаза и вдруг вскочили на ноги. Они изумленно посмотрели на Фродо, потом на Тома, стоявшего над ними на верху Могильника, а затем на себя, на свои тонкие белые саваны, опоясанные золотом, на звенящие украшения.

— Что это? — начал было Мерри, ощутив, как золотой обруч сползает ему на глаза, и вдруг умолк. По лицу его пробежала тень, он закрыл глаза. — Вспомнил! — сказал он. — Люди из Карн-Дум напали на нас и победили. Ах! Копье в моем сердце! — Он схватился за грудь, но тут же открыл глаза. — Нет! Нет! Что я говорю? Мне просто приснилось… Куда же ты подевался, Фродо?

— Наверное, заблудился, — ответил Фродо, — но не будем об этом. Нужно решить, что делать дальше. Пора в путь!

— В этой одежде, сударь? — удивился Сэм. — Где моя одежда?

Он сбросил обруч с головы, швырнул на траву пояс и перстни и беспомощно огляделся, будто надеясь отыскать поблизости свой плащ, куртку и прочую одежду хоббитов.

— Ты не найдешь ее, — ответил Том, спускаясь с насыпи, смеясь и приплясывая под солнышком, будто ничего страшного и не произошло. И действительно, они забыли о всем ужасе, глядя на веселый блеск его глаз.

— Как это? — спросил Пиппин, глядя на него полуудивленно. — Почему не найдем?

Но Том покачал головой:

— Вы выплыли из глубокой воды. Одежда — невелика потеря, если вы сами не утонули. Радуйтесь, мои веселые друзья, и пусть солнечный свет согреет вас! Сбросьте эти холодные саваны! Побегайте по траве, а Том тем временем поохотится.