Терри Лу - Под крылом дракона

— Не бойся, я поймаю.

Три раза «ха!». Насупившись, я попыталась отползти еще дальше. Спину и бедра словно пронизывали ледяные иглы, ног я уже почти не чувствовала.

— Я ведь встану и сам притащу!

Окончательно сломленная стальными нотками в голосе, я, оставаясь на корточках, допрыгала до Джалу, как большая лягушка, и, немного помедлив, примостилась на мягкий насест под боком дракона. По телу растеклось спасительное тепло — то ли потому, что плащ был какой-то зачарованный, с подогревом, то ли оттого, что от Джалу веяло самым настоящим жаром, как от хорошей электрической печки.

Рядом с драконом даже висеть над пропастью было почему-то совсем не страшно.

Я снова уставилась на небо. На Земле такого зрелища не увидишь и в самую звездную ночь…

Молчание затянулось. Мне казалось, что я слышу тяжелое, чуть надсадное дыхание дракона даже сквозь завывания ветра, и от этого было так спокойно, что последние капли страха словно бы соскальзывали с кончиков пальцев, растворяясь во тьме.

Я скосила глаза на дракона. Вблизи казалось, что его бледная кожа светится изнутри. Зачарованная, я рассматривала хищный профиль, четко вырисовывающийся на фоне темного шелка неба, длинные ресницы, узкий рот с опущенными уголками, твердую линию подбородка…

Уголки губ дрогнули и потянулись наверх.

— Красиво, правда?

Я машинально кивнула. До сих пор я все никак не могла определиться с тем, какое впечатление производит Джалу. Иногда он мог выглядеть вполне привлекательным, но порой его внешность внушала страх.

Сейчас дракон был красив. Призрачной, едва уловимой красотой — как какое-нибудь неземное существо, озерный дух, пустынный мираж…

Сообразив, что вряд ли дракон спрашивает о своей внешности, я смутилась. Шумно сглотнув, переспросила:

— Что?

— Небо, — тихо, не глядя на меня, сказал дракон. — В вашем мире такого нет, верно?

Я пробормотала что-то маловразумительное, все еще чувствуя неловкость. В последнее время я вообще странно реагировала на Джалу, и с каждым днем это беспокоило все больше…

— Кстати, а почему ты не спишь? Уже поздно. Или ты… что-то искал?

Почти физически я ощутила витающее в воздухе, натянувшееся, как струна, напряжение.

Во рту стало сухо и горько. А что, если вездесущий дракон узнал о ключе? Зазу, получив желаемое, вполне мог сдать меня со всеми потрохами — с него станется.

Бросив затравленный взгляд на дракона, я замерла. Он смотрел на меня насмешливо и спокойно, улыбаясь уголком рта.

Неужели знает? Лишь сейчас я поняла, что все еще сжимаю ключ липкой ладонью.

— Не… нет, — заикаясь, сказала я, — просто не спится. Плохо сплю в чужих домах.

Ухмылка дракона стала шире. Блеснули чуть выпуклые влажные клыки — во тьме казалось, что они раза в два крупнее обычных человеческих. Выгнув светлую, как лунный серп, бровь, Джалу продолжал сверлить взглядом точку где-то в районе моей переносицы. Скрипнув зубами, я опустила глаза. Да он издевается!

— Смотри! — вдруг воскликнул он, больно хватая меня за руку.

Я обернулась, глядя в направлении, указанном его пальцем.

Некоторое время, приоткрыв рот, наблюдала удивительную картину: с запада на восток в ночном небе двигалась бесконечная огненная вереница. Примерно так в детстве я представляла себе кортеж Санта-Клауса. Прищурившись, я попыталась рассмотреть детали этого пламенного потока. В конце концов, чем черт не шутит? Все же другой мир, вдруг я и правда разгляжу упряжку с оленями да пухлого деда в безвкусном красном костюме, складывающего губы в традиционном «хоу-хоу-хоу»?

— Это хальюнги — огненные птицы, — голос Джалу прозвучал над самым ухом.

Я скосила глаза на дракона. Лицо его разгладилось, приобрело мечтательное, почти детское выражение.

— Они начинают свой жизненный путь в горах Аттогава. — Дракон говорил так тихо, что приходилось задерживать дыхание. Поборов робость, я придвинулась ближе.

— Это свободные горы, не принадлежащие ни одному из королевств. На их заснеженных вершинах хальюнги вьют свои гнезда. Едва окрепнув, они выбираются из гнезда и начинают свой первый и последний полет — полет длиною в жизнь. Они делают круг над всем Мабдатом…

— Над всем? — Я не смогла сдержать изумленный вздох. — Получается, он так мал, что его может облететь обычная птица?

— Отчего же, Мабдат почти соразмерен Земле. — Дракон пожал плечами. Сообразив, что все это время жалась к его плечу, как продрогший щенок, я смущенно отстранилась, враз почувствовав, как бесстыдные ледяные ладони ветра забираются под рубашку, щекоча и без того покрытое гусиной кожей тело. Я вспомнила, что давно уже не слышала и не видела Хууба. Повертев головой, обнаружила его висящим вверх тормашками у входа на плато, нахохленного и распушившегося так, что не было видно глаз.

— Но и хальюнги далеко не обычные птицы, — продолжал дракон, — их полет от одного конца мира до другого длится ровно двадцать лет: они летят без передышки, без остановок, без сомнений… Хальюнги стремятся домой, обратно в горы… Чем ближе они к родным местам, тем сильнее машут крыльями, тем стремительней рассекают воздух — и тела их начинают гореть… Так что в гнезда на вершинах гор Аттогава опускается уже пепел. Он лежит там, укрытый снегом, еще двадцать лет, чтобы по прошествии срока вновь возродить из пепла стаю юных хальюнгоа.

Дракон замолчал. Зачарованная рассказом, я наблюдала за вереницей: теперь мне четко виделись размашистые огненные крылья и тонкие вытянутые шеи — хальюнги уже добрались до восточного склона, а на западе вереница все еще не закончилась, так что казалось, будто небо разделено этой пламенной нитью на две половины.

— Красивая судьба, не находишь? Между прочим, сейчас мы наблюдаем чрезвычайно редкое зрелище, которое повторится лишь через сорок лет.

Я не ответила. Задумчиво теребила краешек драконьего плаща.

Надо же. Фениксы, оказывается, действительно существуют. Правда, в другом мире, под другим названием и с довольно странным образом жизни…

— Бессмысленная судьба, — тихо сказала я.

— Бессмысленная? — Прищурившись, дракон посмотрел на меня.

Я поежилась — в темных на фоне ночного неба глазах не было ни капли привычного тепла.

— Да! — буркнула я, упрямо поджимая губы. — Или ты хочешь сказать, что сгореть заживо на пороге собственного дома — это красивая судьба?

— В этом их предназначение. — От драконьего тела шел жар, но голос обдавал холодом. — Смысл жизни, если хочешь. Они знают, что их ждет в конце, чем предстоит пожертвовать. Их не мучают вопросы, на которые невозможно получить ответ. Они точно знают, кто они и зачем в этом мире… Я завидую такой судьбе.

Я сжала кулаки, неожиданно для себя распаляясь: