Терри Лу - Под крылом дракона

— В том-то и дело, Джалу! Они знают все наперед! Что случится через минуту, через год, через двадцать лет… В их жизни нет секретов, которые нужно открыть, вопросов, на которые нужно получить ответы, дверей, которые жаждут, чтобы их открыли… У них лишь один путь — по замкнутому кругу! Их жизнь скучна и бессмысленна!

Дракон молчал. С запоздалым страхом я наблюдала, как он сжимает побелевшие пальцы в замок.

В самом деле, что на меня нашло? Зачем я спорю с драконом? В конце концов, он все еще остается опасной хладнокровной рептилией…

— Ты рассуждаешь так… по-человечески. — Джалу смотрел на меня, криво улыбаясь одной стороной лица, как живое воплощение гётевского Мефистофеля. — Говоришь, секреты? О да! Вы, люди, всегда были охочи до чужих тайн, не важно, какую цену придется за них платить…

Как загипнотизированная, я смотрела в его глаза — огромные, расширенные от ярости, рассеченные напополам тонкой нитью зрачка.

Я хотела что-то сказать, возразить… но страх, словно живой организм, залепил глотку, почти лишая возможности дышать.

— Людская алчность идет под руку с хитростью. Вы всегда получаете желаемое, но всякий раз за это приходится платить не вам! — Джалу приблизил ко мне бледное лицо — сейчас, искаженное ненавистью, оно было почти уродливым.

Я закрыла лицо руками. Теперь, когда я не видела безумных драконьих глаз, стало легче дышать. С трудом ворочая языком, проговорила:

— Я не понимаю тебя, Джалу. За что ты так ненавидишь людей? Просто… я хочу сказать, что мы, в отличие от этих… как их… хальюнгов, не умеем и не хотим идти по заданному маршруту. Поэтому всегда и во все времена боролись за свободу. По крайней мере, на Земле! Не знаю, как у вас…

Я вздрогнула, почувствовав горячую ладонь на затылке. Дрожь, сотрясавшая тело, тут же пропала, и я расслабленно опустила руки. Странно и боязно, что я так доверяю этому дракону…

— Тогда почему вы, так ценящие свободу, все время пытаетесь отнять ее у других?

Джалу снова улыбался. Спокойно и чуточку грустно. В носу защипало от подступающих слез. С ума можно сойти от перепадов настроения этого дракона!

Мы помолчали немного. Справившись с неожиданно подкатившей истерикой, я задумчиво уставилась в небо.

Интересно… почему Джалу так обозлен на людей? Что они могли сделать такому сильному и опасному существу? Хотя… я горько усмехнулась… если здешний народ ничем не отличается от земного, то Джалу для них не страшнее, положим, ракетного танка.

Я осторожно повернула голову, всматриваясь в отрешенное лицо дракона. Он так говорил о свободе, будто был ее лишен. Если подумать… что я знаю о нем? Живущий в замке дракон — совсем один, за исключением замкового да выводка крысиных обитателей. Так что его может удерживать? Будь у меня крылья… да, будь у меня крылья — я бы облетела весь мир, как здешние сумасшедшие фениксы, разве только не стала бы кончать жизнь ритуальным самосожжением. Но с другой стороны, почему же я, попав в другой мир (совершеннейшее чудо, между прочим!), так стремлюсь вернуться домой? Значит ли это, что мои родители, друзья и привычный образ жизни — это то, что делает меня несвободной?

Я вцепилась руками в шевелюру и яростно поскребла затылок. Нет, нельзя мне слишком много думать, иначе голова начинает закипать, как нагретый чайник!

— Глупый лисенок… — Дракон неожиданно дунул мне в ухо.

Я тихо взвизгнула и отшатнулась в сторону, едва не свалившись в благополучно позабытую пропасть.

Сильные жесткие руки подхватили меня, обняли так, что захрустели косточки, заставляя прижаться к пышущему жаром драконьему боку. Я пискнула что-то возмущенное, но Джалу держал крепко, так что вскоре пришлось смириться. Тем более, откровенно говоря, не так уж мне это и не нравилось…

В молчании мы наблюдали за тем, как скрывается хвост огненной вереницы за грядой высоких черных гор на востоке.

Стало так тепло и уютно, что веки невольно потяжелели, а тело обмякло, ласково, но властно прижатое драконьей рукой. Уже сквозь сон я услышала, словно бы в отдалении, тихий и низкий, как рокот далекого грома, голос дракона:

Скорее всего, мне это снится. Джалу, декламирующий стихи, — больше похоже на полуночный кошмар, чем на реальность… Но все-таки как красиво и грустно…

Щеки захолодило от невольных слез. Последним, что я услышала, прежде чем провалиться в сон, были тихие слова, нашептанные прямо на ухо:

Уснуть, свесив босые ноги над пропастью, не лучшая идея даже для дракона. Но Лис, приникший так близко, как вот уже полвека не смело ни одно живое существо, сопит с таким умиротворением, что веки невольно тяжелеют, и я ощущаю, как опасно замирает тело на грани сна и бодрствования. Чтобы прогнать сонливость, вдыхаю прохладный, одуряюще свежий воздух полной грудью, окидываю взглядом небосвод, черные, будто нарисованные тушью, гряды восточных гор… Но глаза снова и снова возвращаются к склоненной на мое плечо голове. Лицо у человеческого детеныша гладкое, белое, как у тальзарских красавиц, вечно скрывающихся от солнца под кружевными зонтиками, тонкие рыжие брови хмурятся чему-то, губы слегка кривятся, словно в недоумении или обиде. Что же тебе снится, дитя?

Рука невольно тянется смахнуть янтарную отросшую прядь, настырно лезущую к сомкнутыми векам, но я отдергиваю руку. Хмурюсь.

Стареешь, Джа Лу? К чему эти сантименты с едва знакомым человеческим детенышем?

С протяжным вздохом — осторожным и тихим, чтобы не разбудить тревожно завозившегося Лиса, — запрокидываю голову назад, закрываю глаза… Вслушиваюсь. Далекие пронзительные крики грозовниц обещают скорую бурю. В нескольких минутах лёта от замка начинается густой смешанный лес. В дегтярной темноте с трудом различимы его неровные очертания, но хорошо слышны шелест листвы да трескотня ночных птиц… от моего слуха не укрывается даже тяжелая поступь крупного немолодого хищника, продирающегося сквозь заросли. С восточной стороны замка, недоступной взору, доносится негромкий клекот моря, шипит пена на прибрежных валунах.

Невесело усмехаюсь своим мыслям — и с чего вдруг я решил прочесть мальчишке эти старые, почти забытые стихи, написанные в тоске первых лет заточения? Пена на камнях… что ж, рано или поздно любое живое существо постигнет подобная участь.