Мари Ардмир - Профессорская дружка

А я с самой счастливой улыбкой кружилась, ожидая, когда же он принесет мне букет!

Но букетом оказалась огромная охапка, выглянув из-за которой мой маг-опекун весело заметил:

— Опять дергаешься?

— Снова, — парировала я и, забрав часть роз из его рук, мягко поцеловала стихийника в висок, щеку и… — Спасибо, милый, ты самый лучший псевдожених!

Зря я поспешила с честной благодарностью, потому что он застыл, а застыв, крепко сжал мои розы. И вот так неподвижно простоял тридцать секунд, за которые я успела значительно уйти вперед и задать, по крайней мере, три вопроса об увлечении Софии.

— Дейр? — Я вдыхала аромат самых чудесных цветов в мире и счастливо улыбалась сбывшейся мечте.

— Все в порядке, — откликнулся он со вздохом и опять ругнулся. А затем медленно, с кривоватой улыбкой направился ко мне: — Просто задумался.

— О чем?

— О том, как сделать так, чтобы у тебя всегда под рукой были розы. — Стихийник поравнялся со мной и подмигнул.

— И что надумал?

— Тут два варианта: зачаровать от высыхания эти, — он указал на охапки цветов в наших руках, — или заставить взбрыка цвести…

— А может, разобьем сад на заднем дворе? — спросила я с робкой надеждой.

— Нет, слишком муторно, долго, занимает много места… — начал девятый перечислять.

— А матушка Агафья была бы рада.

Но мое замечание его заставило лишь усмехнуться:

— В этом случае она потеряет место либо под грядки, либо под кладбище для врагов. — И устрашающим тоном заверил: — Оборотница их на заднем дворе закапывает. В шахматном порядке. И последовательность там приблизительно такая: враг Дейра, враг Ганса, враг Дейра, враг Ганса, враг Дейра, враг профессорской дружки, враг Ганса, сама профессорская дружка… — протянул он, забавляясь.

— И ты над этим еще смеешься?

— Почему бы и нет, место для тебя еще пустует, но рядом я обязательно один кустик розы посажу…

— Дейр! — оборвала его на полуслове.

— Ладно-ладно, на этот счет шучу, а вот насчет взбрыка вполне серьезен. — Он удобнее перехватил мои розы. — Ты только представь себе — цветущий вечнозеленый пятилап и бегающая рядом вечная подпитка! По-моему, эта идея достойна премии.

— Подпитка? — ошеломленно переспросила я. — Это ты обо мне с такой нежностью?

— На самом деле о големе, — усмехнулся. — Если ты не заметила, Кишмиш к тебе в объятия уже не рвется.

И он, чуть ли не пританцовывая, направился к фонтану, чтобы прикоснуться к нему рукой и произнести: «Я уже ухожу». Мелодия падающих капель постепенно начала меняться, а полог оранжереи темнеть.

— Взбрык меня променял? — вздохнула с тоской.

— Пожалел, — поправил Дейр и добавил, подмигнув: — Себя пожалел, ты же храпишь неимоверно!

Странно, в прошлый раз я подтрунивание стихийника перенесла спокойно и в начале прогулки также воспринимала легко, а вот сейчас меня его слова задели. Видимо, день такой, или же это я растрогалась из-за огромного букета роз.

Но посмотрела на цветы и поняла, что не намерена грустить по такому ничтожному поводу в этот прекрасный день. Упрекнула лишь:

— Девятый, неужели так тяжело воздержаться от колкостей хотя бы сутки?

— Вообще-то я весь день только это и делал, — нашел он достойное оправдание для своего отсутствия и заявил: — К тому же сейчас второй час ночи следующего дня, так что…

— Что ж, спасибо за розы, — оборвала его на полуслове и уверенно пошла вперед, — а теперь покажи мне, где здесь выход.

— Ирэн, ты что, обиделась? — спросил он недоверчиво и быстро нагнал меня.

— Нет! Я просто поняла, что по тебе скучать не буду никогда! Ни когда закончу учебу, ни когда перееду домой, ни когда обзаведусь семьей. В принципе никогда.

— Почему? — не понял Дейр.

— Потому что все хорошие воспоминания будут перечеркнуты твоими насмешками, подтруниванием и иронией.

— Рэш, я же по-дружески.

Он попытался заступить дорогу, но я уверенно обошла его и направилась в ближайший освещенный проход.

— То есть я еще радоваться должна, что это не по-вражески? Спасибо. Учту!

За проходом скрывался внушительных размеров коридор, в котором я и десяти шагов не прошла, изумленно остановилась. Потому что вдоль его правой стены шли ряды маг-капсул с растениями, вдоль левой — с животными, под стеклянным полом лежали древние окаменелости, посередине стояли витрины с древним маг-оружием, а в конце коридора высился огромный стеллаж, на котором сетью лежали три охранных заклинания высшего порядка.

Оглянулась и поняла, что, несмотря на всю свою обиду, не могу не задать стихийнику вопрос:

— Дейр, это что?

— Коллекция моей семьи, оружие собирают братья, окаменелости — отец и дед по материнской линии, растения — мама и сестра, а все остальное — я. Показать?

Охотно кивнула, и он сгрузил розы на ближайший стеклянный стол с кинжалами, туда же переложил букет из моих рук и повел меня вперед, коротко рассказывая о том, где и что хранится.

— Потрясающе! — Я смотрела на огромные коллекции и не могла поверить собственным глазам. Здесь были самые редкие и уникальные экземпляры флоры и фауны нашего мира, осколки прошлых цивилизаций и лучшие творения магов-оружейников — гениев, унесших свои секреты с собой.

— Да, это еще что… — Девятый довел меня к самому охраняемому стеллажу в конце коридора и спросил, не скрывая гордости: — Ну, как?

Это были его изобретения, от самых ранних до самых новых, в том числе и запечатлитель, вспышкой которого я когда-то давно… испортила Дейров портрет.

— Превосходно! — охватив взглядом три сотни изобретений с пометкой ЛесДе, невольно посмотрела налево и изменившимся голосом произнесла: — Просто великолепно…

— Знал, что тебе понравится, — заявил стихийник.

— Я не об этом.

— А о чем? — спросил, не предчувствуя подвоха.

— Об этом. — И я пальчиком ткнула в ближайшую капсулу, где в разных позах замерли целых три, не одна, не две, а три… огненные саламандры-кнутохвост! Белая, красная и голубая. — Ты… ты… — Слов не было, но, дав себе отдышаться, я их нашла: — Ты два часа третировал меня из-за ящерицы, в то время как у самого их целых три…

Он не дал мне договорить, потянул на себя и сжал в крепких объятиях:

— Рэш, ну неужели ты думаешь, что я просто так бы тебя уговаривал?

Будучи расплющенной на его груди и упирающейся носом в его шею, смогла лишь фыркнуть, а он со смешком пояснил:

— Это саламандры моих братьев и отца, подарок, который в моем роду вручается в шестнадцать лет.

— В таком случае где твоя? — спросила глухо, губами коснувшись его ключицы.

— Выкупила меня…

Произнес он это столь странным тоном, что я невольно вспомнила о его первой любви, криб-заключении, выпавшем как раз в год его шестнадцатилетия, и, бессознательно жалея, ладошками провела по его плечам и груди.