Терентий Гравин - Игрок поневоле

Тьюша в итоге нашего затянувшегося обеда сказала, что примет решение чуть позже, и все три фейри принялись убирать со стола. Тогда как чуть ли не задремавший Чайревик стал, покряхтывая, подниматься, потом подхватил несколько сумок со своими вещами и двинулся в сторону лестницы на второй этаж. Зато не преминул при этом решительно заявить:

— По рыцарским законам: сиеста — дело святое. Поэтому встречаемся через полтора часа, здесь же…

— Жаль, что ты с нами не поедешь, — сказал я уже в удаляющуюся спину и прикрикнул в сторону конюхов: — Тогда нам, уважаемые, оседлайте только три лошади.

Паладин замер на третьей ступеньке, очень печально вздохнул и пригрозил:

— Уйду я от вас, всё обидеть норовите… — Потом тоже крикнул уже почти ушедшим Скелетам-толстякам: — И мою лошадку оседлайте! — А для нас ехидно добавил: — Придётся вместе со всеми растрясти жирок во время конной прогулки.

Сияда со своими вещами промчалась мимо него, так что я только и успел крикнуть:

— Собираемся здесь через полчаса! — И тоже поспешил разложить покупки. Причём не столько осматривал, сколько надел на себя сразу самое нужное.

Когда мы собрались выходить к готовым лошадям, к нам вылетела Тьюша. Жестами своих ручек, отозвав меня в сторону, в самый закуток большого холла, она стала меня информировать:

— Ты, наверное, не знаешь, но любой караван, прибывший в город, должен в день своего прибытия зарегистрироваться в канцелярии губернатора.

— Но мы ведь ничем в городе не торговали! — пожал я плечами.

— Всё равно. Иначе могут приписать нарушение закона. Ну и самое главное, касающееся меня. Если чужестранцы забирают кого-то из нас с собой, они обязаны и об этом уведомить в канцелярии и оставить за нас задаток. Потому что все мы являемся как бы собственностью города и подлежим потом обязательному возвращению.

— И большой задаток?

— Двенадцать золотых.

— Не проблема, — выдохнул я с облегчением. — Ну а кто нас там будет регистрировать и кому платить деньги?

— А вот это может быть проблема. Такими делами занимались только люди, и сомневаюсь, что их кто-то из наших сейчас подменяет. Но в любом случае наведайтесь в канцелярию и там поспрашивайте у сторожей. Наверняка они что-то подскажут.

И она мне быстро и толково объяснила, как проехать к площади Резиденция, где и находилось нужное казённое здание. Всё-таки здорово, что она такая умная! У нас намечается прекрасный новичок в команде.

По этому поводу я и решил уточнить:

— То есть ты уже точно решилась путешествовать с нами?

— Если всё будет оформлено законно, то да, решилась. Впадать в спячку на тысячи лет, чтобы потом проснуться в огне, мне совершенно не улыбается.

— Однако! — не удержался я от улыбки. — У тебя случайно среди предков русских не было?

Прежде чем ответить, фейри задумалась. И жвалами как-то грозно подвигала:

— Своих предков я не помню… Кажется, у меня их не было…

— Это я пошутил, не обращай внимания, — тотчас постарался увести тему в другую сторону. — Ты лучше скажи, что вы нам вкусного на ужин приготовите?

— Что, понравилось?

— Ещё бы! Такие плоды кулинарного искусства мы готовы поглощать круглосуточно!

— Тогда заказывайте, что вам нравится.

— Давай теперь, — предложил я, — вы сами решите, чем нас угостить. А мы попытаемся угадывать, из чего оно и как приготовлено. Договорились?

— Хорошо, попробуйте угадать! — обрадовалась Тьюша и вполне довольная перспективами упорхнула на кухню.

А я поспешил во двор, где собрались мои товарищи по команде. И чуть не ударился лбом в косяк двери. Только плечом сильно задел, когда споткнулся на ровном месте. Но на боль не обратил ни малейшего внимания. Как и на мою крайнюю неловкость никто не среагировал.

А всё по той причине, что на меня никто не смотрел. Димон и Александр во все глаза пялились на Даниэллу. Да и я, признаться, тоже. Поэтому, в принципе, и споткнулся, и ударился, и тоже замер на какое-то время как истукан. Зрелище того стоило. Успевшая переодеться в изумительный для её фигурки выездной костюм, Даниэлла не спеша, красуясь, собиралась вскочить на поданную ей конюхом лошадь. И, видимо, для завершения этого показательного выступления ожидала только меня. Ещё миг, и она бы меня заметила, точно так же стоящего с выпуклыми глазами и со свешенным наружу, как у дебила, языком, но меня спас слуга. Лысый коротышка осторожно коснулся моего локтя и с извиняющимся лепетом попросил его пропустить в дом. Я в своей неадекватной растерянности умудрился перекрыть весьма широкий дверной проём. И я задвигался, отвёл взгляд, резко подобрал челюсть вместе с раскатанным языком и, стараясь даже не коситься в сторону ведьмы, ринулся к своему Гнедому. Того придерживал за узду второй конюх.

Ещё и восклицать постарался бравым голосом, пусть и слегка осипшим от эмоций:

— Шевелимся, ребятки, шевелимся! Чего застыли, как отожравшиеся овцы и бараны?! Будете плохо двигаться — оставлю без ужина!

Скелеты-толстяки, совершенно равнодушные к человеческим красавицам, вручили нам по поводу и словно роботы подались обратно в конюшню. А вот на реакцию сияды было глянуть весьма интересно. Причём я наблюдал за ней с помощью своей пресловутой ауроцепции, только пару раз скользнув равнодушным взглядом по женскому личику. Её прямо всю передёрнуло от злости. Вначале. А потом она вдруг испугалась. И я сразу понял почему: испугалась, что потеряла все свои умения, знания и силы несравненной соблазнительницы.

Мне её сразу жалко стало, но в руках себя держал жёстко, если не крайне жестоко, и сумел выглядеть сравнительно спокойным, словно ничего и не происходило. Зато остальная мужская часть команды испортила мне весь кайф воспитательного процесса. Уж по ним-то точно ведьма могла определить крутую действенность своих умений.

В любом случае «танцы павианов» закончились. Оседлав приготовленных нам отлично отдохнувших лошадей, мы всё-таки отправились на прогулку по городу. Правда, уже через пять минут, когда все расслабились и стали осматриваться по сторонам, я предупредил друзей о двух вещах:

— Не вздумайте опять во что-то вляпаться! И второе: сразу отправляемся на площадь Резиденция. Надо заглянуть в канцелярию губернатора…

— Деньги? — многозначительно выдавил из себя рыцарь, намекая на огромное желание поучаствовать в разграблении почти ничейного города.

— Нет, тюрьма! — заговорчески ответил я ему в тон. И не удержался от нравоучений: — Чаще деньги портят человека так, что уже никакая тюрьма не исправит.

Однако тут меня никто не поддержал. Сияда так вообще фыркнула в крайнем раздражении:

— Какой тогда смысл отираться в канцелярии? — Неужели она зла за неудавшуюся попытку произвести на меня впечатление?