Гай Юлий Орловский - Патроны чародея

Он засмеялся.

— Не продолжай. Женщины необходимы, как воздух. Но и воздух нужно выдохнуть вовремя, иначе можно задохнуться.

Ворота за ними закрылись, я все еще смотрел вслед, чувствуя странную смесь досады и облегчения. Присутствие Николетты потрепало нервы, ввергло в опасности, а я по натуре избегатель любых неприятностей, пусть они там за окном все друг друга поубивают, лишь бы меня это не касалось, но вот ушла она и унесла все траблы, однако же унесла и радость…

— Все, — сказал я твердо. — Все проблемы решены. Все улажено. Даже за Николетту не отвечаю.

Он сказал понимающе:

— А на сердце печаль?

— Иди ты, — ответил я. — Это не первая печаль на свете и не последняя. Нас еще многое будет… опечаливать. А пока что прости, дружище…

Он помрачнел, посмотрел снова исподлобья.

— Знаешь, эта Николетта настолько хороша, что я прощаю тебе твою свинскую свинскость. Собираешься уезжать… когда?

— Прямо сейчас, — ответил я.

— Понятно… Боишься, что снова что–то взвалят на твои плечи?.. Ладно, поезжай. Но если хочешь оставить этот замок и этих людей на меня, то есть одно условие…

Я спросил настороженно:

— Какое?

— Твой путь все равно через столицу? Ну вот, я так и понял… В общем, я не хочу считаться захватчиком замка. Пусть не королева, но кто–то из высших ее министров должен знать, что ты оставляешь меня временно… временно!.. присматривать за этим замком. Только на этих условиях, понял?

Я сказал с облегчением:

— Обещаю. Пойдем седлать коней.

Огромное оранжевое солнце светит сильно и ярко, по возвращении в мой мир все кажется потускневшим и скучным, а здесь все радостное, воздух чист, до бесконечно далекого горизонта все вижу с немыслимой четкостью…

— Дорога знакомая, — сказал я. — Это по ней ехали в прошлый раз?

— Да, — ответил Фицрой. — К кому–то хочешь заехать?

— Не–е–ет, — сказал я, вздрогнув, — как раз наоборот. Чтоб никого не встретить. А то вдруг снова что–то понадобится.

— Есть другая, — сказал он с готовностью. — Правда, похуже, ею пользуются реже. Там колдобины, телеги застревают… Ремонтировать некому, сел по дороге ни одного, только пара деревенек…

Я прервал:

— Сворачивай!.. Мы же не на телеге? А кони пройдут везде. Мне бы пробраться до столицы без помех и задержек.

Он расхохотался весело и запрокидывая голову.

— Неужели тебе так досадило глердство?.. Ха–ха!.. Как я прав, что не вешаю на себя обязанности.

Я сказал торопливо:

— Ты обещал!

— На время, — ответил он, посерьезнев. — Пока не сделаешь то, что пока хранишь в тайне. А потом сам отправлюсь в дальние страны… как хорошо! Увижу неведомые моря…

— А за ними океаны, — подсказал я. — Море что, мелкая лужа… А в океанах острова и даже материки с неведомыми народами и чудовищами. И жизнь будет полна приключений, находок и потерь.

Он посмотрел на меня очень внимательно.

— Ты так говоришь, словно и самому хочется.

— Мало ли что нам хочется, — возразил я. — А как подумаешь, что для этого надо вытаскивать толстую жопу из уютного кресла…

— У тебя ж не толстая!

— Будет, — пообещал я твердо и с гордостью демократа. — И пузо будет! До колен. Я слабый. Если можно не бежать, а идти, я иду. Если можно не идти, а стоять — стою. Если можно не стоять, а сесть, то сижу…

— А если можно лечь, — прервал он, — лежишь?

— У меня такой классный диван, — похвастал я. — А море… это дождь, и ветер, и звезд ночной полет… бр-р-р! А еще бригантина поднимает паруса, вообще гады, грабители, нападут и всех утопят. Нет уж, ты плыви, а я, лежа на диване, помечтаю, как славно быть пиратом, пиратом, совсем простым пиратом…

Он покачивался в седле, слушая вполуха этот бред. На лице полнейшее недоверие, как можно говорить такое серьезно, хотя именно сейчас я серьезен, как никогда раньше.

— Дорога пройдет через лес, — предупредил он. — Не пугает?

— Разве сейчас ночь? — спросил я.

Он ухмыльнулся.

— Да это так, попугать. Они везде через леса. Но я слышал про некое королевство, где деревьев нет вовсе. Легенды, легенды…

— Какие легенды, — проговорил я. — Ты саванн и пустынь не видел?.. Хотя да, конечно. Нет, легендарные страны лежат дальше. Сперва их отодвигали на дальние острова в океане, потом и вовсе на Луну и Марс.

Мимо проплыла небольшая деревня, я инстинктивно хотел было прибавить ходу, но до этого долго шли галопом, коням надо отдохнуть, и только когда деревушка осталась позади, я перевел дыхание.

И тут же раздался за спиной конский топот, нас догнал на неоседланной лошади мальчишка лет десяти, худой и коричневый от солнца.

— Глерды! — прокричал он тонким голоском. — Благородные глерды!

Фицрой сказал важно:

— Это вон он благородный глерд. А я так, простой. Проше некуда.

Он даже снял шляпу и с таким величайшим почтением поклонился мне, как не кланялся, наверное, и королю. Мальчишка повернулся в седле ко мне. Глаза с надеждой и отчаянием смотрели в мое государственное лицо.

— Благородный глерд!.. Как нам повезло, что мы вас увидели!

Я пробормотал:

— А как нам повезло…

— Староста, — сказал он торопливо, — сразу же послал меня догнать вас!.. Говорит, великий и ужасный глерд Юджин все поймет и везде наведет порядок!

— Нет уж, — начал было я, но Фицрой прервал:

— Деревушка крохотная, у таких и проблемы крохотные.

— Вот пусть сами…

Он воскликнул чересчур возмущенно:

— Какой же ты глерд? Власть нельзя выпускать ни на минуту! Ничего с нами не случится, если послушаем.

— Ерунда какая–нибудь.

— Люблю ерунду, — сказал он. — Особенно хорошо зажаренную…

Он плотоядно потер ладони, глаза заблестели, потому я повернул за ним коня с растущей неохотой и недобрыми предчувствиями. Чует трусливое сердце, что будет задержка, а уж как ее не хочу, даже вышептать трудно.

Мыслями и душой, ну какая есть, уже там на диване и с банкой холодного запотевшего пива в ладони…

Мальчишка погнал коня галопом в село, и когда мы подъехали, на околице уже быстро собиралась толпа.

Мы подъехали медленно, как и надлежит глердам, что контролируют положение, спешить и суетиться позволено только слугам.

Старостой на этот раз оказался еще молодой мужик, но здоровенный, бородатый и с могучими руками, он смерил нас недоверчивым взглядом и заговорил без всякого подобострастия:

— Глерды, если вы не поможете освободить нас от этого чудовища, мы не сможем заплатить налоги!.. Каждую ночь из леса появляется что–то ужасное…

Фицрой спросил с интересом:

— Насколько ужасное?

Крестьяне загалдели, мужик свирепо рыкнул на них и, когда все испуганно затихли, сказал резко:

— Убивает коров, убивает быков так же легко, как лиса кур. И уносит с собой так быстро, что не остается даже крови!.. Мы выставляли стражу, но ничто не помогает!.. Только двое наших погибли зря…