Влада Медведникова - Предвестники Мельтиара

Песня звучала чуть слышно — неразличимое, угасшее волшебство, отблеск звезд на волнах.

— Там их вещи, — сказала Аник и наклонилась над ящиком.

Ключ щелкнул в замке. Джерри откинул крышку, заглянул внутрь и спросил:

— Чьи вещи?

Я жестом показал ему отойти и опустил руки в неслышную песню. Перекладывая содержимое ящика на стол, я чувствовал, как позабытая магия искрами вспыхивает на моей коже, на миг становится громче и утихает вновь. Каждый предмет был завернут в пергамент, и на нем были другие, шелестящие следы — но лишь следы, ни звука, ни искры.

— Здесь раньше жили враги, — объясняла Аник у меня за спиной. — Где-то здесь было их поселение. Говорят, вещи врагов опасно уничтожать, никто не знает, какая магия с ними связана. Все, что в этих ящиках, хранится с войны.

— Что, шестьсот лет хранится? — спросил Джерри.

— Да, — сказала Аник.

Я принялся разворачивать пергамент. Он отходил неохотно, словно не доверял мне, но все же раскрылся. Внутри была флейта, серебристая, тонкая, пронизанная едва приметной нитью волшебства. Мысли разлетелись, словно меня вновь окутал синий дым. Я молча смотрел, как отблески огня блуждают по телу флейты.

— А что это? — Джерри стоял рядом, разворачивал другой сверток. — Похоже на книгу…

Я осторожно опустил флейту на стол и помог Джерри снять пергамент. Под ним оказался свиток, но не книга, лишь один большой лист.

Аник подняла фонарь, и мы расстелили этот лист на столе. Темное полотно и белые точки, сплетающиеся в узоры, рисующие фигуры.

— Звездное небо, — сказал я.

Все знают, что враги поклонялись звездам, даже все их имена — имена звезд.

Я провел руками по звездной карте, пытаясь узнать и понять таящееся в ней волшебство. Аник поднесла фонарь поближе, и я различил знакомые созвездия — подбитую птицу, лодку и серп. Возле каждой звезды была надпись. Я знал эти буквы — каждый волшебник учит язык врагов, чтобы у чужих слов не было над нами власти. Если наши знания верны, я смогу прочесть эти надписи.

Буквы возле ярких звезд были крупнее, и я коснулся небесного серпа, яркой звезды в его рукояти. Ее имя было из четырех букв, и я прочел.

Арца.

Я стояла перед его дверью.

Руки дрожали, спина и плечи превратились в горячую, движущуюся боль, и крылья не закрывались, трепетали от каждого вдоха.

Там, снаружи, закат давно погас, венец победы уже поднялся в черном небе и повернул в сторону запада. Я нарушила обещание, не успела к заходу солнца. Но я узнала все, что смогла, добралась в город сама, никто не заметил меня.

Я вышла из поселка без труда, охраны не было, никто не заметил, как я пробралась мимо домов. Но взлетать там было опасно — и я долго бежала по равнине, глотала пыль и вслушивалась, не нарастает ли позади чужая сила, не летят ли за мной враги. Но все было тихо, их машина давно заснула и остыла. Вскоре и дома скрылись вдали, стали неразличимы среди закатных теней и скал, — и я распахнула крылья. Они взрезали одежду, освобождая себе путь, и я взлетела.

Я не успела заметить, когда солнце исчезло за горами. Алые отблески погасли, и без машины, без шлема темнота была почти непроницаемой — сплетение теней, чернота гор, уходящая в черноту неба, звезды, сияющие все ярче, указывающие мне путь. Больше не было никаких ориентиров, вся моя сила утекала в крылья, я ныряла, взлетала из потока в поток, рвалась вперед, — и магии не хватало, чтобы бросить путеводную нить до дома.

Мысль Мельтиара обрушилась на меня, ослепительная и близкая, и я потеряла поток, едва не упала вниз.

Арца! Где ты?

Слова обжигали меня, словно он был рядом. Я забила крыльями, ответила: я еще далеко, я возвращаюсь, я лечу, я буду скоро.

Опустись на землю, не двигайся, я сейчас заберу тебя.

Нет, нельзя, я ничего не вижу, здесь могут быть враги, я долечу, — моя мысль дробилась как капли света. Мельтиар ответил без слов, оставил струну между нами. Сияние его силы направляло меня, вело домой, — теперь я знала путь, мне не нужно было смотреть на звезды.

И я добралась, я в городе. Осталось только прикоснуться к двери, назвать свое имя, и я войду к Мельтиару.

Я не успела. Темная панель отошла в сторону, Мельтиар обнял меня и увлек в комнату.

Он прижал меня к себе, я ничего не видела. И все чувства схлынули — я ощущала только его силу, она притупляла боль. Я уже могла дышать глубже, пол больше не уходил из-под ног. Словно я всего лишь тренировалась весь день, а не летела одна в темноте. Руки Мельтиара скользнули по моей спине, между лопаток — и крылья подчинились им, сложились, перестали биться в такт сердцу.

Мельтиар отпустил меня.

Комната сегодня была темной. Свет лился из полукруглых ламп на стенах, оставлял острова мрака на полу. На грани света и тени стояли кресла и мерцающий цветными росчерками стол. А посреди комнаты, где смыкались все острова темноты и соединялись реки света, ждали Лаэнар, Рэгиль и Амира.

Они смотрели на меня. Амира кусала губы, словно пыталась удержать слова, а у Лаэнара на лице была кровь.

Мельтиар усадил меня в кресло, сам опустился на подлокотник. Я забралась с ногами на сиденье, мне хотелось стать меньше. Мельтиар смотрел на меня. Я знала, что должна заговорить.

Волосы затеняли его лицо наполовину, сливались с темнотой. Он облокотился о спинку кресла, и рука попала в поток света. На костяшках пальцев была кровь.

Он наказывал Лаэнара за то, что мы сделали.

— Лаэнар не виноват, — сказала я. — Это я решила.

— Вы напарники, — объяснил Мельтиар. — Вы отвечаете друг за друга. — Он наклонился ближе, взял меня за плечи — так осторожно, что я едва почувствовала прикосновение. — Вам нечем заняться, пока машина не летает и меня нет рядом?

Он был так близко, я слышала его дыхание, отблески света таяли в темноте его глаз. Я смотрела на него, надеялась, что он поймет меня без слов. Я стала скрытой ради него. Я сделаю ради него все, что угодно.

— Вас не учили жить среди врагов, — продолжал Мельтиар. — Вы рождены для открытой битвы. Война уже скоро. Почему вы не готовитесь к этому дню?

Он крепче сжал мои плечи, и боль всколыхнулась волной, вспыхнула и угасла.

Я зажмурилась на мгновение. Он разочарован, он в тревоге, — я чувствовала это в каждом движении и слове. Я скажу: «Прости», — наверное он ударит меня и прогонит, а завтра все будет как прежде.

Я открыла глаза и сказала:

— Я узнала про всадника.

Мельтиар разжал руки и отстранился, улыбаясь. Я не знала, что он сделает. Страх, который я весь день сдерживала в самой глубине сердца, вырвался, — потек вверх, замораживая кровь, останавливая дыхание.

— Хорошо, — проговорил Мельтиар. — Расскажи.

— Его зовут Тилиниэн Эрил Амари, — сказала я. — И он изгнанник.