Глен Кук - Суровые времена. Тьма

Когда откопали Готу и Одноглазого, выяснилось, что они не только упились до беспамятства, но и лежали на одной циновке. Отнюдь не обремененные излишней одеждой.

Вот, стало быть, какая у них игра в тонк.

Я прилагал немалые усилия, чтобы не рассмеяться. Хотя надеялся, что Тай Дэй все же сочтет меня родственником и простит невольную улыбку. А еще я надеялся, что он не станет цепляться к Одноглазому, когда тот очухается, потому как проснется он с большущего бодуна. А Одноглазый с бодуна не тот парень, с которым стоит связываться.

Костоправ был серьезно обеспокоен. Наш колдунишка, как назло, вышел из игры как раз тогда, когда все мы отчаянно в нем нуждались.

Повсюду, куда ни кинь взгляд, люди хлопотали, восстанавливая укрытия и готовясь к ночному нашествию просачивающихся сквозь Врата Теней. Госпожа и Старик надеялись подправить ситуацию с помощью Длиннотени, но пока обнадеживающих известий не поступало. Им стоило немалых трудов извлечь его из защитного кокона.

К тому же у них не было времени сосредоточиться на этом деле. Гонцы с донесениями отрывали их чуть ли не каждую минуту.

— Еще дюжина полных лопат, и, думаю, дело будет сделано, — сказал я Тай Дэю, прилаживая на место дверь, украденную кем-то из руин и теперь доставшуюся мне. Я использовал ее, чтобы отгородить крохотную каморку, которую успел отрыть как раз перед землетрясением.

Откуда ни возьмись, появился один из охранников Костоправа.

— Капитан желает видеть тебя, знаменосец.

— Чудесно. Я скоро вернусь, Тай Дэй.

Выбравшись из своей грязной норы, я направился к логову Костоправа. И нырнул вниз.

— Что нужно, командир?

Он и Госпожа разложили Длиннотень на столе, тоже сделанном из створки двери. Дверь оказалась короткой, и ноги колдуна; свисали. Однако Госпоже все же удалось устранить его защитную оболочку.

— Только что пришел парень от Ножа, Мурген. Они нашли Ревуна. Он все еще под снегом, и ребята не знают, мертв он или просто без сознания.

— Он провалялся там достаточно долго, чтобы замерзнуть до смерти. Но это один из Взятых, а они так просто не умирают. Особенно Ревун.

Я взглянул на Госпожу.

— Находясь здесь, я ничего сказать не могу, — промолвила она.

— Кроме того, — сказал Костоправ, — поймай Корди Мотера со всей его шайкой. Ребята интересуются, что с ними делать.

Разговаривая со мной, Старик прощупывал и мял тело Длиннотени: не иначе, как выяснял, где сломаны кости.

— Этот тип очень давно ничего не ел, — сказал он Госпоже.

— Наверное, боялся яда.

Она устремила взгляд вниз на маску Хозяина Теней. И потянулась к ней.

— Ты уверена, что устранила все его чары? — спросил Старик.

— Трудно быть в чем-то уверенной, имея дело с тем, кого не знаешь. Мурген, ты никогда не видел его с открытым лицом?

Вестовой Ножа навострил уши.

— Откуда? Я вообще его никогда не видел.

Она меня поняла.

— Вот что, Мурген, — распорядился Костоправ, — собери несколько человек, включая Одноглазого, даже если придется его нести, и отправляйся на помощь к Ножу.

— А не стоит ли приглядеться к нему, командир? Ведь они с Мотером закадычные дружки.

— С Ревуном будь осторожен, — продолжил Старик, не обращая внимания на мои слова, — но, по возможности, постарайся доставить его сюда.

Я разочарованно хмыкнул. Госпожа взялась за маску Длиннотени.

— Ты выяснил, когда в здешних краях начинают посевную? — спросил Старик.

Я бросил на него недоуменный взгляд: резкая перемена темы застала меня врасплох. Но Костоправ умел обдумывать дюжину вопросов одновременно.

— Если мы собираемся задержаться здесь, — продолжал он, — нам придется или вырастить урожай, или взять пример с Могабы и начать поедать друг друга.

Госпожа сдернула маску.

Хозяин Теней дернулся, словно его ударили ножом. Глаза его открылись, но больше он ничего сделать не мог. Ибо был обездвижен и погружен в молчание мастером своего дела.

— Почему бы нам не перебраться к нему? — спросил я. — Там ведь имеются некоторые припасы. К тому же внутри Вершины наверняка гораздо суше, чем здесь… Нет, я его не знаю.

У Хозяина Теней было восточного типа лицо, но бледное, как топленый свиной жир. И до крайности изможденное. В его разинутом рте торчало всего несколько зубов. Создавалось впечатление, что он страдал от рахита или чего-нибудь в этом роде.

— Я тоже, — сказала Госпожа с явным разочарованием в голосе. Наверняка она рассчитывала увидеть кого-то из Взятых или, на худой конец, колдуна, которого знала в прошлом.

— Это проблема? — спросил я.

— Я рассчитывала на передышку. Надеялась малость облегчить жизнь.

— Ты выбрала не того мужа. Командир, может, я пойду? Хотелось бы вернуться до темноты.

— Это нетрудно, — сказал гонец. — До места всего четыре мили. И по вполне сносной дороге.

Копченый снова застонал, и в его стоне слышался страх. Госпожа хмуро покосилась в его сторону. Он являл собой проблему, которой у нее не было времени заняться.

— Давай, двигай, — промолвил Костоправ, — а то и правда стемнеет.

Тьма приходит всегда.

— Обожаю гулять под дождем, — отозвался я и, подозвав кивком гонца, вышел наружу. Дождь и вправду ничуть меня не смущал, все равно больше промокать было некуда.

— Капитан велел сходить и привести пленника, — объяснил я Тай Дэю.

Разгуливать промокшим до нитки не слишком приятно, в чем я убедился довольно скоро. К тому времени, когда мы добрались до Ножа, я вконец сбил ноги, а правую ляжку с внутренней стороны стер до крови. Место это страшно болело, а ведь мне еще предстояло плестись назад.

У Тай Дэя дела обстояли не лучше. Да и ни один из тащившихся с нами парней не пребывал в радужном настроении. Им приходилось по очереди нести Одноглазого. Коротышка так и не очухался: его хватало только на то, чтобы свеситься с носилок и поблевать.

Поначалу я подумывал о том, чтобы пробраться вверх и бросить взгляд на ущелье Душелова, но выбросил эту затею из башки, как только мы сошли с дороги и заковыляли по лесистому склону, скользя и спотыкаясь на каждом шагу. Мне быстро расхотелось проявлять инициативу.

В одном я мог быть уверен: Душелов сюда наведается. Я шлепнулся на землю рядом с Ножом.

— Как прогулялся? — спросил я Мотера. — Прости, что мы не заказали для тебя хорошую погоду.

Нож хмыкнул. Лебедь Лозан тоже усмехнулся и заметил:

— Уж ты поверь, мы сделали для тебя все, что могли.

— Я всегда знал, что вы настоящие друзья.

— А где наш приятель Ревун? — поинтересовался я, озираясь по сторонам. Ночью, да еще и сверху, это место выглядело совсем по-другому. Лебедь указал южнее, на склон холма, затененный высокими вечнозелеными деревьями.

— Где-то там, под снегом.