Глен Кук - Суровые времена. Тьма

Огромный деревянный трон стоит на возвышении в самом центре палаты, и столь обширна та палата, что лишь само солнце в силах осветить ее всю. На тропе том, окутанная вуалью теней, простерта фигура, распятая серебряными кинжалами, пронзившими члены ее. Порой, едва слышно, вздыхает она во сне, обеспокоенная дурными сновидениями.

Таково ее бытие.

В ночи, когда ветер не проникает в палату сквозь разбитые, потускневшие стекла окон, не гарцует по опустевшим коридорам и не шепчется с мириадами ползучих теней, крепость сию наполняет безмолвие камня.

Ни воли.

Ни личности.

Домой, в обитель боли…

Вот ты где! Где тебя носило? Добро пожаловать в…

…обитель боли?

Обитель боли…

Я навещал ее, но не помню ни дороги туда, ни самого визита.

Я стоял на четвереньках посреди полуразобранной мостовой. Ладони и колени болели. Я поднял руку к глазам. Ладонь была расцарапана. Из дюжины царапни сочилась кровь. Мысли в голове словно бы окоченели. Оторвав от мостовой другую руку, я принялся вытаскивать из ладоней крошки камня.

В полусотне ярдов от меня оливково замерцала, пульсируя, стена здания. Круг кладки вывалился из нее, и из темноты появились Тени. С оружием наготове они полезли в открывшееся отверстие. Изнутри раздались лязг металла и крики.

Поднявшись, я побрел туда, смутно заинтересовавшись происходящим, но не зная отчего — никаких определенных мыслен у меня не возникло.

— Эй! — Из дыры в стене на меня уставилась одна из Теней. — Мурген, это ты?

Я продолжал идти, хотя дико кружилась голова. Меня занесло вправо, я наткнулся на стену и сумел хоть как-то сориентироваться. Словно пьяный, я развернулся, удерживаясь одной рукой.

— Вот он!

Тень указала на меня.

— Шандал?

— Ага. Как ты там? Что с тобой сделали?

Болело понемногу, но — везде. Словно все тело истыкали-изрезали, да еще угольями прижигали.

— Кто? Никто со мной ничего не… — Или как? — Где я? Когда?

— Чего?

Из-за стены выглянул человек. Лицо его было замотано шарфом, видны были лишь глаза. Мельком взглянув на меня, он скрылся. За стеной кто-то закричал.

На улицу выскочили люди. Некоторые держали в руках окровавленное оружие. Лица их были скрыты под масками. Двое подхватили меня под руки и поволокли прочь.

Мы неслись по темным улицам ночного города. На заданные мною вопросы никто не ответил, так что некоторое время я совершенно не представлял себе, где нахожусь. Затем мы миновали открытое пространство, и по пути я углядел деджагорскую цитадель.

Это послужило ответом на первостатейные вопросы.

Но тут же возникла уйма новых. Почему мы вне части города, принадлежащей Отряду? Как я здесь оказался? Почему ничего не помню? Помнится только, как гостил у Кы Дама, втайне вожделея к его внучке…

Спутники мои сняли маски. То были наши, ротные. Да еще дядюшка Дон с парой других нюень бао. Мы как раз сворачивали в проулок, ведший к их кварталу.

Не так быстро… — выдохнул я, — Что происходит?

— Кто-то тебя украл, — объяснил Шандал, — Мы поначалу на Могабу думали.

— Как?

— Тенекрут увел всю свою армию в погоню за Госпожой. Если пожелаем, можем отправляться на все четыре. Мы думали, он решил мять заложника.

Мне не верилось, что Тенекрут просто так взял и ушел.

— Дядюшка Дой… Последнее, что я помню, это — как чаевничал с глашатаем.

— Твое поведение становится странным, Каменный Солдат.

Я зарычал, но он и бровью не повел.

— Глашатай решил, что ты, наверное, был пьян, когда пришел. И велел Тай Дэю отвести тебя домой. На него напали. Ты был столь обременителен, что Тай Дэй не смог защищаться. Он был сильно избит, однако ж смог добраться домой и рассказать, что произошло. Твои друзья начали розыски, едва мы сообщили им. — Тон его подразумевал некоторые сомнения в том, стоило ли. — Пожалуй, они сноровистее, чем кажутся. Тебя разыскали быстро. Ты был не в цитадели, куда тебя мог доставить Могаба.

— Как я прошел через весь город?

Я прикрыл глаза. Вдобавок ко всем прочим напастям, голова трещала, словно с похмелья. Какой гадостью меня напичкали?

На вопрос снова никто не ответил.

— Ночь — все та же?

— Да. Но она уже на исходе.

— И это точно не Могабиных рук дело?

— Нет. Наров там не оказалось. Больше того: вскоре после тебя кто-то напал и на Могабу. Его, вероятно, замышляли убить.

— Может, джайкури?

Многие из местных хотели бы избавиться от проблемы, уничтожив ее источник.

— Возможно.

Но это прозвучало неуверенно. Пожалуй, надо было прихватить пленных.

— Где Одноглазый?

Кроме него, некому было вырвать из степы кусок кладки.

— Тылы прикрывает, — ответил Шандал.

— Хорошо.

Я почти пришел в норму. То есть мысли смешались окончательно. Кто бы ни похитил меня, ему пришлось постараться, дабы пройти кварталы нюень бао незамеченным.

Дядюшка Дой угадал ход моих мыслей.

— Нам не известно, как злоумышленники смогли подстеречь тебя и подобраться вплотную к Могабе. Четверым последним это стоило крови.

— Он их убил?

— По всем сведениям, то была великая битва. Четверо против одного.

— Неплохо для Могабы. Ну, он тоже заслужил хоть немного радости в жизни.

Мы добрались до здания, скрывавшего штаб-квартиру Отряда. Я пригласил всех внутрь. Ребята принялись разжигать очаг, а я, дождавшись появления Одноглазого, предложил ему притащить пива, которое, говорят, где-то тут имеется и придется весьма кстати.

Ворча, он удалился и вскоре вернулся вместе с Гоблином, таща бочонок.

— За мой счет, — объявил я.

Одноглазый взвыл.

Раздевшись, я улегся на стол.

— Как я выгляжу, Одноглазый?

Он ответил, словно глупее вопроса быть не могло:

— Как всякий, которого пытали. Ты совсем не помнишь, как оказался на улице?

— Думаю, они услышали, что вы идете, и выпихнули меня наружу, чтобы отвлечь вас на время.

— Не вышло. Повернись на бок.

Я заметил человека в дверях.

— Заходи, заходи. Пивка с нами выпьешь.

К нам присоединился Зиндху. Кружку он принял, но чувствовал себя крайне неуютно. Я отметил, как внимательно наблюдал за ним дядюшка Дой.

То была все та же ночь приключений. Мысли мои все еще пребывали в беспорядочности, тело болезненно ныло, а силы мои были крайне истощены, и все же я, обвязавшись веревкой, собирался спускаться со стены.

— Нары точно не видят нас с надворотной башни?

— Мурген, черт тебя дери, ты идешь, наконец? Ворчишь больше своей тещи.

Одноглазый имел право судить — он общался с нею не раз.

Я посмотрел вниз. И зачем я поддался на уговоры Гоблина с Одноглазым?

Двое таглиосских солдат, ждавших, пока я доберусь до грубо сколоченного плота, помогли мне взойти на борт.