Глен Кук - Черный отряд. Тени сгущаются

Я погнал коня во весь опор, мимо Гоблина, Одноглазого и Ростовщика, крича южанам, чтобы они не останавливались и убирались отсюда к чертовой матери.

Проскакав еще четверть мили, я свернул на тропу, о которой рассказал мне толстяк, забрался подальше в лес, чтобы меня не увидели с дороги, и подождал Одноглазого. А потом мы с ним вместе помчались обратно к гостинице.

Хромой со своей бандой подъехали к месту крушения фургона, где по-прежнему раздавалось отчаянное ржание лошадей.

И началось.

Крики. Вопли. Предсмертные хрипы людей. Шипение и рев заклятий. Я не думал, что у Молчуна есть хотя бы шанс, но он сам вызвался добровольцем. Мы надеялись, что фургон отвлечет внимание Хромого и массированная атака застанет его врасплох.

Когда мы выехали из леса, приглушенный расстоянием шум за спиной все еще продолжался.

— Все не так уж плохо, — крикнул я. — Иначе давно стало бы тихо.

Я не чувствовал того оптимизма, который старался изобразить. Мне совсем не нравилось, что схватка затянулась. Я надеялся, что они быстренько нанесут удар и смоются, потрепав Хромого настолько, чтобы он приплелся в гостиницу зализывать раны.

Мы загнали лошадей в сарай и разошлись по укрытиям.

— Нам не пришлось бы так надрываться, если бы Ворон тогда прикончил его, — пробурчал я на ходу.

Давным-давно, когда я участвовал в захвате Шепот, пытавшейся переманить Хромого на свою сторону, Ворону выпала фантастически редкая возможность расправиться с ним. Но Ворон не воспользовался ею, хотя у него со Взятым были и личные счеты. Теперь его милосердие обернулось проклятием для всех нас.

Ростовщик пошел в свинарник, где мы наспех соорудили легкую баллисту, бывшую частью нашего первоначального плана. Гоблин простеньким заклинанием замаскировал его под борова, неотличимого от остальных хрюшек. Мне казалось, что баллиста нам вряд ли пригодится, и я велел Росту не высовываться зазря.

Мы с Гоблином поднялись наверх, следить за дорогой и восточной грядой. По плану Молчун почти сразу после атаки должен был рвануть — чего он вовремя не сделал — в ту же сторону, что и южане, а потом, заметая следы, пробраться лесом к этой гряде и наблюдать оттуда за гостиницей. Я хотел, чтобы часть людей Хромого погналась за южанами, приняв их за нас. Самим южанам я об этом не докладывал. Я только надеялся, что им хватит ума драпать вперед без оглядки.

— Ха! — воскликнул Гоблин. — Вон он, Молчун! Жив, курилка!

Вскоре показались еще люди. Лиц я отсюда не различал.

— Всего лишь трое, — пробормотал я. Это означало, что четверо погибли. — Проклятье!

— Думаю, им удалось его подранить, — сказал Гоблин. — Иначе их бы здесь не было.

Меня это не успокоило. Полевой командир я был неопытный и не привык справляться с чувствами, которые неизбежно возникают, когда ты узнаешь, что люди погибли, пытаясь выполнить твои приказы.

— А вот и всадники.

Они выехали из леса, приближаясь к гостинице по Тряской дороге и отбрасывая длинные тени.

— Шестеро, — сказал я. — Нет, семеро. Значит, они не погнались за южанами.

— Похоже, всем им здорово досталось.

— Элемент неожиданности. А Хромой с ними есть? Не видишь?

— Нет. Вон тот… Ба, да это же Аза! А на третьей лошади — старина Шед. И хозяин гостиницы сзади, перед замыкающим.

Уже лучше. Стало быть, численность противника уменьшилась вдвое. А я потерял только двоих из семерых, принимавших участие в атаке.

— Что будем делать, если Хромого с ними нет? — спросил Гоблин.

— Поживем — увидим.

Молчун уже скрылся с дальней гряды.

— Вот он, Костоправ! Перед хозяином гостиницы! Похоже, без сознания.

На такое я не смел и надеяться. Но Взятый действительно выглядел так, словно был в отключке.

— Пошли вниз! — скомандовал я.

Сквозь щель в ставне я увидел, как они въехали во двор. Не ранен был только Аза. Руки у него были привязаны к седлу, ноги — к стременам. Один из раненых спешился, развязал Азу и, приставив к нему нож, заставил помочь остальным. Досталось им всем по-разному. Шед, казалось, был при последнем издыхании. Хозяин гостиницы выглядел получше. Его, по-видимому, просто сильно поколотили.

Солдаты заставили Азу с толстяком снять Хромого с лошади. Я чуть было не выдал себя невольным возгласом. Взятый лишился правой руки почти по плечо. На теле у него было еще несколько серьезных ран. Но он, конечно, оклемается, если полежит под защитой своих подчиненных. Взятые — ребята живучие.

Аза с толстяком двинулись к двери. Хромой обмяк, как сырая веревка. Человек, понукавший Азу, распахнул дверь.

— Нет! — очнувшись, прохрипел Хромой. — Западня!

Аза и хозяин гостиницы бросили его наземь. Аза начал удаляться на цыпочках, зажмурив от страха глаза. Толстяк пронзительно свистнул. Его свирепые собаки выскочили из сарая.

Гоблин с Одноглазым метнулись во двор. Я прыгнул и бросился на Хромого, пытавшегося подняться на ноги.

Мой меч вонзился ему в плечо поверх культи. Единственный кулак Хромого саданул мне прямо в живот.

Из меня со свистом вырвался весь воздух. Я чуть было не отрубился и осел на землю, выблевывая кишки и слабо соображая, что творится кругом.

Собаки бросались на солдат Хромого и рвали их в клочья. Несколько псов набросились на Взятого. Он молотил их кулаком, убивая с одного удара.

Гоблин с Одноглазым выдали ему все, на что были способны. Отмахнувшись от их заклятий, как от дождичка, Хромой вмазал Одноглазому и повернулся к Гоблину.

Тот побежал. Хромой, шатаясь, ковылял за ним. Уцелевшие мастифы вцепились ему в спину.

Гоблин бежал к свинарнику, но, поскользнувшись, растянулся в грязной луже. Хромой навис над ним, замахнувшись для смертельного удара..

Копье, выпущенное Ростовщиком, пробило ему грудь и вышло на три фута из спины. Хромой зашатался — истерзанный низенький человечек в коричневом, вцепившийся в копье. Казалось, все его силы сосредоточились на этой торчащей из груди палке. Гоблин откатился в сторону. Рост в свинарнике зарядил баллисту и выстрелил еще раз.

Вж-Вж-жих! Копье пронзило Взятого насквозь и сбило с ног. Собаки вцепились ему в глотку.

Я перевел дух. Нашел свой меч. И тут из кустов ежевики, росших возле пруда футах в двухстах к северу, до меня донесся какой-то шум. Рядом с кустами взад-вперед бегал одинокий пес и рычал. Аза, больше некому. Спрятался в единственное доступное укрытие.

Я встал. Толстяк помог подняться Одноглазому и схватил с земли чей-то меч. Мы втроем сгрудились над Хромым. Он лежал в луже крови, слегка повернувшись набок. Маска его соскользнула, и нам открылось изъеденное временем лицо, которое она скрывала. Хромой вяло отбивался от собак, не в силах поверить в случившееся.

— И все впустую, — сказал я. — Бумаг здесь давно уже нет.