Дуглас Хьюлик - Свой среди воров

Я обернулся, как раз когда Птицеловка догнала меня и затрусила рядом.

– Что ты расскажешь?

– Забери меня и узнаешь!

Я глянул на Птицеловку. Она стояла, уперев руки в колени, и тяжело дышала.

– Дыма перебрал? – ответила она на мой взгляд. – Я его одна не дотащу, а ты, зараза, еле ходишь.

Она сплюнула.

– Не выйдет. Нам пора. Валим отсюда.

Я повернулся к Балдезару.

– Рассказывай, – велел я, – и тогда Ирониус ни о чем не узнает.

– Мне нужны гарантии.

– После твоего рассказа обойдешься и этим, – возразил я. – Надо было тебя загасить, и пусть Крушаки подтирают.

Балдезар облизнул губы и посмотрел сначала на улицу, потом на меня.

– Возьми меня к себе, – сказал он.

– Что? – спросили мы хором.

– Под крыло, – быстро выговорил он. – Стань мои боссом, и я тебе расскажу все, что захочешь.

– Твоим боссом? – повторил я. – Я не Козырная Масть. Да к черту, у меня даже организации нет!

– С меня и начнется, – настаивал Балдезар. – Если ты возьмешь меня к себе, то будешь защищать. И не замочишь за здорово живешь, а я буду знать, что мне конец, если предам тебя.

Я чуть не рассмеялся от его наивности.

– Вижу, ты мало смыслишь в устройстве Круга!

– Я знаю тебя, – возразил Балдезар. – Этого достаточно.

Я таращился на него, а Птицеловка переминалась с ноги на ногу. Она всматривалась в проулок.

– Дрот… – заговорила она.

– Завали хлебало, – сказал я.

Защищать? Это я-то? Я не сумел защитить Эппириса, а теперь моего покровительства ищет Балдезар. Чем мне его защитить? У меня ничего нет.

Но что есть у Кента? С нашим занятием, нашей жизнью – какая может быть определенность? В лучшем случае постоим за себя. И все же это не помешало мне служить Келлзу, одновременно прикрываясь, как щитом, именем Никко перед его людьми. Да, я был Длинный Нос, и никто лучше меня не знал, что такое глубокая конспирация без поддержки. И все-таки я признавал, что чувство некоторой защищенности помогало, и мне недоставало его.

Я протянул руку, поколебался и докончил жест. Балдезар сжал ее в неуклюжем клятвенном Замке. Отныне он был мой.

– Торжественная часть потом, – сказал я. – Сейчас говори.

– Я не знаю подробностей, – начал Балдезар, – но книга частично про магию.

– Мне это известно.

– Имперскую магию.

– И это знаю.

Балдезар удивленно моргнул:

– Значит, ты и про императора знаешь?

Я отпустил его руку.

– А что император?

– Насколько я понял, против него хотят использовать магию.

– Против него?

– Или против империи, – кивнул Балдезар. – Я не разобрал, но Ирониус обронил что-то подобное.

– Трахни меня Ангел, – пробормотала Птицеловка.

Я подступил к Балдезару, близкий к шоку.

– Что они…

Птицеловка схватила меня за плечо.

– Нет времени, – прошипела она. – Слышишь?

Я услышал. Вопли и крики вдалеке. Они приближались. Крушаки.

– Черт! – пробормотал я, склонился и выдал Балдезару пакетик из кошеля с травами. – Оленьи ягоды. Бери, они приглушат боль.

Балдезар с сомнением поглядел на пакетик, потом на меня.

– Я не думаю… – начал он.

– Ты был бы мертв, если бы я захотел, – окрысился я. – Зачем мне терять время и травить тебя!

Балдезар снова посмотрел на пакетик и кивнул.

– Очень трогательно, – сказала Птицеловка, хватая меня за руку. – А теперь валим отсюда, пока не полились настоящие слезы!

Она поволокла меня по улице, потом затащила за угол. Балдезар позади закричал, зовя на помощь. Он взывал к приближавшимся Крушакам и кому угодно, лишь бы подошли и спасли.

– Думаешь, его не убьют? – спросила Птицеловка, сворачивая за очередной угол.

– Он писец и мастер гильдии, – ответил я. – У них нет повода.

– А нас?

Мне было незачем уточнять. Она имела в виду откровение о планах Ирониуса насчет дневника.

– Нет никаких «нас», – сказал я. – Ты ничего не слышала.

– Дрот…

– Проваливай куда сказано и смотри за семьей аптекаря.

– А ты?

– Я Нос. Когда я слышу неприятные новости, я иду к своему пахану.

Келлза дома не оказалось. Вернее, его не было ни в кордоне Серебряный Диск, ни на других его территориях. Он находился в Десяти Путях и лично руководил войной против Никко.

– Все так плохо? – спросил Деган.

– Это то, что я слышал, – ответил я.

Я разыскал Дегана после того, как не смог увидеться с Келлзом. Тот сидел у Проспо, резался с Джелемом в каббат и, естественно, проигрывал.

– Тебе он нужен срочно? – осведомился Деган.

– Именно.

Келлз был из тех Тузов, что дергают за ниточки из тени, и если он пошел на улицу, да еще и на передовую, то дело дрянь.

Деган вздохнул и бросил карты на стол.

– Как нарочно – я только хотел отыграться.

– Да неужели? – хмыкнул Джелем, придвигая к себе горку монет с середины стола. – Я безмерно благодарен Дроту за то, что он спас меня от неминуемого… поражения.

– Делу время, потехе час, – отозвался я.

– Забавно, что твои «дела» всегда оборачиваются убытками для меня, – заметил Джелем, складывая монеты. – Особенно при долге за некую веревку.

Я выпрямился:

– Что-то я не помню впечатляющих результатов.

– Ах, это?.. – Джелем отодвинул деньги и поставил локти на стол. – Дай мне шесть твоих волосков.

– Что?

– Ну же! – щелкнул пальцами Джелем. – Делай, пока никого нет.

Я принялся выдергивать волоски.

– Подлиннее бери, – добавил Джелем и извлек из складок своего одеяния веревку Тамаса с узлами.

Нет, не Тамаса. Веревку Урок. На ней не было обгорелых узлов.

– Следи, чтобы никто не увидел, – велел Джелем, взял волоски и осторожно разложил на коленях.

– Что ты делаешь? – спросил я.

– Глиммер тебе запираю, понятно.

– Запираешь? – переспросил я. – Я редко имел дело с переносными глиммерами, но ни разу не слышал, чтобы их от кого-то запирали.

– Это потому, что ты пользовался либо чем-то безобидным, либо тем, чем можешь физически управлять или чего можешь не трогать после активации. А это веревка. Она извивается и закручивается. А руны оживают, когда с чем-то соприкасаются. Если промахнешься, они могут ударить по тебе. Мне продолжать или ты хочешь лишиться чувств, ударенный собственным артефактом?

– Запирай, ничего не имею против.

Джелем взял волосок и замысловато обвязал им первый узел. Затем забормотал, делая мелкие пассы, как будто что-то тянул.

Мы с Деганом расслабленно ссутулились по обе стороны стола, как делают Кенты, когда за кем-то следят. Сесил пришел спросить, не принести ли нам выпить, и я отослал его прочь, а Деган загораживал стол всякий раз, когда кто-нибудь проходил по улице.

Наконец бормотание прекратилось, и Джелем откашлялся.

Я обернулся и увидел, что он откинулся на спинку кресла. Веревка была свернута на коленях.