Татьяна Богатырева - Фейри с Арбата. Гамбит

- Отчество? По деду, и фамилию взял его.

- А мой отец уехал на север, мне было пять...

Потом - о его учебе в питерской художке; о ее неудавшемся поступлении в консерваторию; о его великой цели и работе вместо жизни, на износ, до неоперабельного рака; о ее библиотечных гадюках и приятеле Сеньке, квартете и трехлетнем увлечении "Дорогой домой"...

- Но ты же не играешь.

Она замялась.

- Играть больше не тянет. Какое-то оно картонное все.

Ну да, подумал Ильяс. После погружения - еще бы не картонное. Но развивать тему не стал.

- Картонное, - согласился он. - Я как-то пробовал играть, надо ж было знать, что продает работодатель. Честно, так и не понял смысла. Мне больше нравится жить в реальности. Особенно когда здесь есть ты.

- Ну да. Жить надо в реальности. - Лилька тихо вздохнула. - А как получилось, что ты все же вылечился?

- А вот это совершенно нереальная история. Если бы мне рассказали, точно бы не поверил. - Он крепче прижал к себе Лильку, вдохнул ее запах, чтоб избавиться от нахлынувших ароматов хлорки, больничных щей и смерти. - Это было чудо. Понятия не имею, как звали того, кто меня исцелил. Даже не помню толком, как он выглядел. Только что он пришел осенним утром в палату и спросил: "ты хочешь жить?.."

Ильяс замолк. Он бы очень хотел рассказать все, что было дальше. Даже если после этого она уйдет. Но не мог. Каждое чудо имеет свою цену, и он заплатил свою. Ту, о которой не должен знать никто и никогда.

- И как-то он тебя вылечил, - не дождавшись продолжения, закончила она. - Я про такое читала. А что было дальше?

- Уехал в Москву, сменил фамилию. Сюда питерцы почти не суются. Знаешь, я не показывался на глаза никому из бывших приятелей. Даже не хочу, чтобы знали, что жив. А здесь... Вовчик знает, что я верю в чудеса и временами работаю на Патриархию, люблю снимать храмы, источники, монастыри. Остальные знают только то, на что им намекнул Вовчик.

Она снова вздохнула. Явно хотела спросить что-то еще, но то ли сочла бестактным, то ли просто застеснялась. Опять уткнулась ему в плечо и притихла.

- Ты спрашивала, как я тебя нашел, - не дождавшись вопроса, продолжил Ильяс. - Помнишь, может быть, кафешку в игровом центре?

- Помню, - буркнула невнятно. - Хотя это неприятно.

- Ты хорошо держалась. - Поцеловал ее в макушку, усмехнулся. - Кактус мой ядовитый.

- Ну, наверное, ядовитый. Ты не отвлекайся.

- Мне еще тогда очень захотелось тебя снять. Подходить сразу было неуместно, а на крыльце ты так громко говорила про Арбат, что я не удержался, поехал туда. И услышал, как ты играешь. Это было настоящее волшебство. У меня есть несколько кадров, ты не заметила, наверное, я снимал без вспышки.

- Нет, не видела, - призналась Капелька. - А потом? Когда меня... то есть, когда в Залесье? Тогда тебе не хотелось фотографировать, я помню. Это видно было.

- Хотелось. Только такую тебя, как в вербах или как с шоколадом на носу. - Про то, как нашел библиотеку и как засылал туда какого-то оболтуса-старшеклассника, чтобы разузнать о Лиле, он умолчал, а она не переспросила. - И... смешно, наверное, звучит, но иногда надо отдавать долги.

- Спасти, да? - серьезно переспросила она. - Вот как тебя? Получилось же.

- И себя тоже, - так же серьезно ответил он. - За эти шесть лет я слишком привык к покою и забыл, что можно желать чего-то еще. Чего-то большего. Например, свободы, - закончил он совсем тихо.

Лилька, наверное, не поняла, почему вдруг она - и свобода... а Ильясу до смерти захотелось послать к черту все долги и всех чудотворцев, и хоть немного пожить так, как хочется самому. Совсем немного.

- Везет мне на чудеса, - помолчав, усмехнулся он. - Капелька, я ж тебя очень обидел, напугал и вообще... а ты все равно осталась. Почему?

Она нахмурила бровки, покусала губу.

- Ты меня отпустил. Понимаешь? Мне было больно, и ты отпустил. Кажется... мне тогда показалось, что ты не хочешь, чтобы было больно. И это в том состоянии.

- Кажется, понимаю. Я... - замялся, так и не сказал "люблю": точно знал, что она не ответит тем же, и ему захочется кого-нибудь убить. К примеру, одну нажравшуюся свинью. - Правда не хочу, чтобы тебе было больно.

Лиля вместо ответа погладила его по щеке.

- Пойдем ложиться? Надо же хоть немного поспать.

Как ни странно, они в самом деле уснули. Сразу. Ильяс едва успел отпихнуть мохнатую кошачью задницу с подушки и обнять доверчиво уткнувшуюся ему в плечо Лильку, как провалился в сон. Мерзейший сон - словно Лилька не позвала его пить кофе, ушла спать одна, а утром он нашел записку, что она уехала в Питер и, наверное, не вернется. Ильяс проснулся, лишь когда во сне побежал сбривать синюю бороду и глянул на себя в зеркало. Подушка у него была мокрая, горло саднило, сердце колотилось как бешеное, и он никак не мог поверить, что весь этот ужас - всего лишь сон. Поверил, только когда услышал тихий всхлип. Ей тоже снилась какая-то гадость. Она плакала, завернувшись в одеяло по самые ушки, как обиженный ребенок.

Ильяс обнял ее, погладил по голове - и она затихла, прижалась к нему и, не открывая глаз, потянулась к губам...

А потом, едва они снова уснули под ленивый щебет разморенных утренней жарой синиц, внезапно наступил день, на кровать прыгнул голодный Тигр и принялся с ворчанием топтаться по одеялу. Лилька вставать отказалась, обругала Тигра хвостатой заразой, накрылась подушкой и потребовала отпуск.

- Какое единодушие, любовь моя. - Спихнув Тигра, Ильяс забрался к Лильке под подушку. Сверху тут же попытался устроиться Тигр, и был сброшен вместе с подушкой на пол. - Куда хочешь поехать?

- Не знаю. Куда-нибудь, где красиво.

- Мне как раз надо сделать небольшой заказ в Ялте, буквально на денек. Любишь море?

- А... тоже не знаю. - Она уставилась в потолок. - Я там ни разу не была.

- Значит, сегодня вечером летим в Симферополь, оттуда - в Ялту, или сначала в Алушту... Тигр! Отвали! - Отобрал у кота одеяло, которое тот пытался стащить с ленивых хозяев и съесть вместо завтрака.

- А пешком нельзя? - жалобно поинтересовалась Лилька. - Или хоть чем-нибудь, чтобы невысоко падать...

Ильяс рассмеялся, представив, как они добираются до Крыма пешком - то есть автостопом, с рюкзаками и скатками. Романтика!

Лилька вздохнула.

- Ясно, глупость спорола...

Неохотно сползла с кровати, свистнула Тигру и пошлепала на кухню.

Догнав ее на полпути, Ильяс развернул к себе и чмокнул в нос.

- Если все так серьезно, поедем на поезде. Но это долго, Капелька. Целые сутки.

- Я трусиха, - вздохнула она. - Высоты боюсь жутко. Но можно и полететь. Я постараюсь в самолете спать.

И постаралась же! Заснула до взлета, как только пристегнулась. Ильяс тоже весь полет спал - про запас. На первую ночь в Крыму у него были большие планы, впрочем, как и на все три недели.