Сурен Цормудян - Кровь королей

Он все смотрел на огонь. Было в пламени что-то магическое. Отец говорил когда-то (когда принц был настолько мал, что умещался у могучего Хлодвига на одном колене), что огонь – величайший дар богов. Огонь – это тепло в зимнюю стужу. Это пища. Огонь пожирает проказу и останавливает чуму. Огонь – это мечи. Без огня их не выковать. Это свет. Огонь – жизнь. И он сам подобен богам, которые дарят жизнь, но могут ее и отобрать. Чуть недоглядел, и дом объят пламенем. И гибнут живущие в доме люди.

– А как же вода? – спрашивал тогда маленький принц. – Она ведь может затушить огонь.

– А огонь может испарить воду, – улыбался король Хлодвиг. – Все дело в соотношении сил. Как и на войне.

Так он сидел и предавался воспоминаниям, словно пытаясь найти в них самого себя, пока не заметил, что в лагере началась какая-то суета. Поначалу он решил, что пробудился пеший дракон. Принц бросил тревожный взгляд на телегу. Однако зверь мирно спал. Тогда в чем же дело?

Торопливыми шагами к Леону приблизился Фатис Кергелен.

– Мой господин, – негромко заговорил он, – я бы советовал вам отойти от костра и укрыться в шатре или за повозкой дракона. Ночью лучники часто пускают стрелы в тех, кто у огня.

– В чем дело? – Принц быстро поднялся.

– Микриаты.

– Кто?

– Микриаты. Песчаные дикари. Я говорил о них, помните?

– Помню. И что?

– Идемте же скорее. Сейчас объясню.

Они торопливо укрылись за телегой со спящим гигантом. Принц с недоверием посмотрел на чудовище, но постарался сделать это украдкой, чтобы его страха не заметил раб.

– Взгляните, – молвил Фатис, указав на восток.

После долгого наблюдения за огнем было трудно разглядеть что-либо в ночи. Привыкнув к темноте, он все же увидел, что вдоль гребня высокого бархана, протянувшегося с севера на юг, выстроилось два десятка всадников на верблюдах.

– Это они?

– Совершенно верно, мой господин. Песчаные люди. Микриаты.

– На нападение не похоже, – проговорил Леон, медленно вынимая из ножен меч. – Разве разумно показывать себя неприятелю перед атакой?

– А разве войны ведутся иначе?

– То войны, Фатис. А нападение кочевников должно быть внезапным. Они же вместо этого встали в ряд.

Позади возник Харольд Нордвуд. Он встал рядом с принцем, держа наготове один из охотничьих арбалетов с двумя тетивами.

Взглянув мельком на охранителя, Леон заметил:

– Ты же рыцарь, Харольд. Отчего прячешься тут с недостойным меченосца оружием?

– Тебя, ваше высочество, волчий наставник не учил, что для победы нельзя пренебрегать ничем? Меч – славное оружие, спору нет. Но чтобы пустить его в ход, надо взбежать по склону песчаного холма, который все силы и заберет. А еще раньше пристрелят лучники.

– Да, я помню, Вэйлорд говорил: если можешь убить врага сковородой, убей его сковородой. Только что-то не доверяю я теперь этим арбалетам.

– И все же зверя ты уложил арбалетом, а не мечом. Оружие не подводит, а вот люди, из чьих рук ты его получаешь, могут.

– Ты о чем?

– Позже, принц.

Тем временем на бархане возник еще один всадник. В руке он держал горящий факел. Дикарь несколько раз поднял его над головой и покачал из стороны в сторону. Остальные микриаты развернули верблюдов и скрылись за гребнем.

– Что это значит? – прошептал Леон.

– Похоже, мой господин, они желают вести переговоры, а не устраивать побоище. Однако всадники на холме показали свою силу, чтобы сделать нас сговорчивее.

Императорский ниччар Вимгарин Залманарри выехал на верблюде впереди своих обеспокоенных бойцов. Он тоже поднимал и опускал факел.

– Залман принял предложение? – спросил Харольд.

– Похоже, что да, господин. Схватка нам сейчас ни к чему.

Микриат, стоявший на песчаном холме, громко заговорил. В ночном воздухе пустыни голос был слышен отчетливо.

– Ты можешь переводить? – Леон толкнул локтем раба.

– Могу, мой господин.

– Так начинай.

– Микриат спрашивает, что мы хотим получить за пешего дракона.

– Зачем дикарям пеший дракон? – удивился Нордвуд.

– Ну, во-первых, шкура его ценна, да и внутренности. Из мочевого пузыря получается превосходный мех для воды. Во-вторых – кости, особенно зубы, это хорошие наконечники. А из туши можно выпарить воду. Ведь все живое отчасти состоит из воды. Даже мы с вами.

– И что же дикари могут предложить, кроме песка?

– Драгоценности, господин. В Море Зноя есть месторождения. Либо драгоценности тех, кого дикари убили.

Микриат и ниччар продолжали перекрикиваться. Фатис переводил, что успевал. Становилось понято, что Залманарри не собирается отдавать чудовище. Видимо, расстаться с добычей, взятой на императорской охоте, да еще руками наследного принца Гринвельда, да еще стоившей трех человеческих жизней, он не желал ни при каких обстоятельствах. Кроме того, отдать дракона песчаным дикарям значило опозорить себя. Но отказ мог привести к схватке. А тогда можно было потерять не только дракона, но и многие жизни, в том числе и свою.

Переговоры длились недолго. В конце концов ниччар обернулся и крикнул какой-то приказ. Двое слуг потащили к его верблюду большой и тяжелый мех. Вимгарин спешился. Слуги наполнили большой рог водой из меха и подали ниччару. Тот сделал с десяток шагов к подножию песчаного холма, держа в одной руке факел, в другой – рог. На холме показалось четыре пеших микриата. Они двинулись вниз. Спешился и микриатский переговорщик, неторопливо спустился следом за своими и подошел к ниччару. Вимгарин сделал глоток из рога и протянул дикарю. Микриат выпил остаток, вернул рог, и они обменялись факелами. Тем временем четверо микриатов забрали мех и две корзины с пищей и понесли прочь.

– Да он же отдал половину нашей воды! – возмутился Леон.

– Это откуп вместо дракона. И плата за покой на оставшемся пути, – объяснил Фатис.

– И слову дикарей можно верить? – поморщился Нордвуд.

– Их слово, господин, не так зыбко, как пески, в коих они обитают. Микриатам хорошо знакомо понятие чести, и слово они держат лучше, чем обитатели больших городов. В метрополии человек изнежен и оттого слаб. Хорошая жизнь делает честь податливой, как абрикосовая мякоть. А в суровых краях и нравы суровые. У песчаных людей человек, не выполнивший обещания, долго не живет.

– Тоже в книжках вычитал? – усмехнулся сир Нордвуд.

– Разумеется, – невозмутимо ответил Кергелен.

Ниччар и микриат было распрощались, однако дикарь, сделав несколько шагов в сторону бархана, вдруг остановился и взглянул на пешего дракона. Развернувшись, он решительно зашагал к клетке. Рассерженный Залманарри последовал за ним. Когда дикарь приблизился, Леон смог разглядеть его получше. Микриат был одет в плотный халат, перехваченный широким поясом, за поясом – кривой костяной кинжал. Чрезмерно просторные штаны и странная обувь из верблюжьей кожи. На голове – внушительный сверток ткани. Фатис говорил, что это называется тюрбаном. Полоса ткани спускалась и прикрывала нижнюю часть лица до переносицы.