Макс Фрай - Гнезда Химер. Хроники Хугайды

– Ладно, – легкомысленно пообещал я. Эта ложь далась мне очень легко, потому что в глубине души я был совершенно уверен, что мое обещание выполнится как-то само собой: люди часто видят во сне именно то, что им хочется увидеть.

– Вот она, твоя тропа, – наконец сказала Альвианта. – Здесь мы с тобой встретились, Ронхул. Здесь и расстанемся. – Она сунула мне небольшую кожаную сумку. – Здесь только еда и никакого яда: яд нынче дорог! – Она рассмеялась, довольная собственной незамысловатой шуткой.

– Спасибо, – растерянно сказал я, вешая сумку на плечо. Что-то я обрастаю барахлом! – недовольно подумал я. – Никуда от него не денешься!

– Прощай, Ронхул Маггот, – с неуместным пафосом провозгласила она, и я в очередной раз удивился мощи ее голосовых связок.

– Прощай, – я все еще медлил, поскольку внезапно обнаружил, что не так уж готов повернуться к ней спиной и уйти. Но мне пришлось это сделать: неосязаемый ветер настойчиво дул мне в спину. Я был почти уверен, что его имя – Хугайда, и мне чертовски хотелось снова и снова повторять его вслух…

Через несколько часов мне начало казаться, что Альвианта мне приснилась. Более старые воспоминания – о Мэсэне, умной говорящей птице по имени Бурухи, Ургах и моем сердечном друге Таонкрахте – представлялись мне более-менее правдоподобными, но и они куда больше походили на невероятно живой, яркий сон – один из тех снов, пробудившись от которых, мы не узнаем себя в зеркале и мучительно пытаемся сообразить, что происходит. А потом я вообще перестал копошиться в воспоминаниях – шел себе и шел, просто пустил все на самотек, предварительно велев своему телу переставлять ноги: левая, правая, левая, правая… Несколько раз я видел немного громоздкие, но удивительно величественные силуэты замков в стороне от дороги, но их обитатели больше не попадались мне навстречу – оно и к лучшему! Даже ночью мне не захотелось останавливаться, а на рассвете вместо обычного приступа сонливости я почувствовал удивительный прилив бодрости – мои ноги сочли его почти неуместным: они-то, бедняги, все пытались убедить меня остановиться.

Только после полудня я наконец понял, что готов выполнить их просьбу: неподалеку от дороги я увидел замечательное дерево, очень толстое и раскидистое. На его узловатых ветвях, не слишком высоко от земли я обнаружил огромное гнездо, больше похожее на стог сена – в точности как воронье, только ворона, свившая это гнездо, должна быть размером со страуса! Оно сразу показалось мне самой замечательной из спален – вообще-то довольно странно, если учесть, что я еще никогда не спал в птичьих гнездах и вообще всегда немного побаивался высоты… Тем не менее, у меня в голове что-то щелкнуло, дескать – вот оно! – я молниеносно вскарабкался в гнездо, свернулся там калачиком, набросил на плечи свое драгоценное одеяло и сразу уснул. Могу присягнуть, что еще никогда в жизни я не спал так сладко!

Пробуждение было более чем странным: мне на лицо что-то упало. Это самое что-то было легким, мокрым и мягким. Я заорал с перепугу и чуть не вывалился из гнезда. Наконец, я кое-как пришел в себя, понял, что ничего страшного не происходит, и попытался разобраться, что же все-таки случилось. Оказалось, что мне на лицо – можно сказать, прямо в рот – свалился переспевший плод. Я запоздало рассмеялся, слизывая с губ его сладкий сок: вот это, я понимаю, дары природы! Я с удовольствием доел перепугавший меня плод и огляделся. Было уже темно, на небе красовались сразу две луны: одна полная и тоненький полумесяц.

– Высиживать яйца мы с тобой, пожалуй, не будем, так что вперед, дорогуша! – весело сказал я себе. – Ишь ты, расселся!

Я выбрался из гнезда и отправился в путь – у меня почему-то было такое приподнятое настроение, что я шел вприпрыжку. Наверное, я уже тогда чувствовал, что мое странствие по Быстрой Тропе близится к завершению.

Минут через десять я увидел целую рощу раскидистых деревьев, на которых громоздились гигантские вороньи гнезда – в точности как то, в котором я ночевал. Но эти гнездышки не пустовали: при свете полной луны я сразу заметил, что из них свешиваются человеческие ноги, обутые в сандалии на толстенной платформе.

– Во люди живут! – растерянно сказал я сам себе. Потом решил, что было бы неплохо потолковать с обитателями гнезд: они вполне могли подсказать мне дорогу к загадочным Вурундшундба, а возможно – и поделиться со мной более подробной информацией. Поэтому я залез на ближайшее дерево и нерешительно подергал ногу, торчащую из гнезда. Что меня поразило – нога была совершенно гладкой, ни единого волоска на алебастрово-белой коже, при этом размер ступни наводил на мысль, что ее счастливым обладателем было существо мужского пола.

Спящий и не думал просыпаться. Я подождал несколько секунд и снова потряс ногу – на сей раз более решительно. Безрезультатно! А может он умер, а в этих местах принято хоронить мертвых именно таким образом, и я просто забрел на кладбище? – мелькнула у меня в голове паническая мысль. Словно специально для того, чтобы меня успокоить, спящий тихонько всхрапнул и снова умолк. Я взобрался повыше и заглянул в его лицо. Мое предположение касательно его пола окончательно подтвердилось: по крайней мере, круглое лицо украшала коротко подстриженная, но густая борода. Усов, впрочем, не было вовсе – из-за этого обитатель гнезда имел очень интеллигентный и старомодный вид. Я решительно потряс его за плечи, но парень и не думал просыпаться. Несколько минут я убил на то, чтобы окончательно убедиться, что полумерами тут не обойдешься. А потом заставил себя временно позабыть о своих хороших манерах и принялся откровенно издеваться над несчастным незнакомцем. Теперь я тряс его, как грушу, орал ему в самое ухо подъем! – одним словом, проделал над ним весь комплекс упражнений, созданных специально для того, чтобы вырывать ни в чем не повинных людей из сладких объятий предутренних грез. Но обитатель гнезда одержал надо мной сокрушительную победу: он так и не проснулся. Мне не удалось ничего от него добиться – кроме еще нескольких тихих всхрапываний, больше похожих на вздохи.

– Ну тебя к черту! – растерянно сказал я, утирая пот с лица. – Вопросов больше не имею! – Я спрыгнул на землю, озадаченно покачал головой и отправился восвояси: я уже понял, что мне здесь ничего не светит. На полдороге к тропе я обернулся и не удержался от ехидного высказывания: – Спокойной ночи, голубчики! – Если честно, я почему-то чувствовал себя обиженным…

Теперь мой путь лежал через такой густой лес, что я не сразу заметил наступление утра: самое торопливое из солнышек уже давным-давно вскарабкалось на небо, а в лесу еще царили глухие синеватые сумерки. Наконец все-таки рассвело, я огляделся и в очередной раз удивился: по всему выходило, что я ушел не просто далеко, а очень далеко от замка Альвианты. Здесь все было иное: и ландшафт, снова показавшийся мне равнинным, и деревья стали высокими и раскидистыми, и густая трава, мокрая от росы, теперь была похожа не то на лохматый мох, не то на какие-то коротко стриженные морские водоросли. Переменился даже цвет почвы: теперь она была не сплошь черной, как раньше: под узловатыми корнями деревьев то и дело мелькали пятна – то ярко-желтые, как декоративный песок, а то и вовсе белые. Мимо меня совершенно спокойно прошло какое-то крупное животное, смутно похожее на белого медведя, еженедельно посещающего очень дорогой салон красоты. Зверь совершенно мной не заинтересовался: кажется, он не счел меня ни потенциальным обедом, ни грозным охотником. Я даже испугаться как следует не успел, а он уже скрылся в густых зарослях.