Александр Новичков - Второе пришествие

— Например? — Лилия держала глаза закрытыми и, кажется, ей становилось легче.

— Взять, например, средства передвижения. Вот ты смеялась над тем, что я плохо управляюсь с лошадью. А там, откуда я пришел, на лошадях никто не путешествует. Они слишком медленные и непослушные.

— Медленные? Хорошая лошадь при умелом наезднике задаст такой галоп! Пыль столбом поднимется!

— Самоходные кареты, называемые автомобилями, легко могут двигаться в два, а то и в три раза быстрее лошади. И при этом они не устают. Сидеть в них комфортнее, чем в самом дорогом кресле. А умелый водитель, при хорошем автомобиле, может разогнаться так быстро, что если ты выедешь из Короны на рассвете, то еще до полудня будешь… ну, например, в Архерии.

— Брешешь, — недовольно буркнула она.

— Не брешу, — улыбнулся я и вздохнул. — Хотел бы я показать тебе что-нибудь из моего мира. Что-нибудь диковинное, удивительное. Поверь мне, некоторые достижения технологии неотличимы от самого настоящего чуда.

На меня волной накатила меланхолия. Я неожиданно осознал, что человеческая цивилизация, целые века развития ее культуры, науки и технологии, оказались стерты за несколько мгновений, и только я в этом новом мире понимаю, что же было потеряно. И потеряно навсегда.

Когда я захотел продолжить разговор, Лилия уже спала. Мы совсем не ложились ночью, а снаружи уже давно рассвело. Сквозь узкую длинную щель под потолком каюты пробивались яркие солнечные лучи.

Берта тоже дремала. Уснула она, кажется, еще когда мы беседовали.

Подумав немного, я тоже решил подремать. Скрутил плащ, сунул себе под голову и растянулся на лавке.

Проснулся я оттого, что перед нашей каютой кто-то остановился. Этот кто-то был очень напряжен, если не сказать, пребывал в ярости. Я почувствовал его внимание. Кожей ощутил пристальный взгляд, которому не была преградой сосновая древесина. От него по спине бежали мурашки.

Затем этот кто-то постучался…

Вернее, выбил дверь ногой, едва не сорвав с петель. Хорошо, что я не закрылся на засов, иначе он выломал бы его вместе с гвоздями. Дверь, распахнувшись, стукнулась об лавку, на которой спала Лилия, немедленно взвизгнувшая от испуга и неожиданности. Не удержав равновесия, она, ясно дело, шлепнулась на пол и больно ударилась копчиком. Берта, вздрогнув от шума и грохота, так резко подняла голову, что оставила на подушке очки и уставилась на незнакомца своим убийственным взглядом.

Тот, как ни странно, не испугался. Он не бросился бежать, не затрясся, не подал никаких признаков паники. Только беззвучно прошептал что-то и щелкнул пальцами. А затем повернулся ко мне.

Я узнал его. Это был тот странный человек в синей мантии, который таращился на меня в бухте И он просто кипел от ярости.

— Ты! — ядовито прошипел он. — Это действительно ты!

— Эй! — попыталась возмутиться с пола Лилия, но незнакомец окинул ее суровым, предупреждающим любое возмущение взглядом. Настолько растерянной и испуганной я видел ее только после встречи с медведем.

— Ты! — словно одержимый продолжал он. — Ужасное чудовище, скрывающееся под личиной человека. Но я знаю, кто ты… Я понял, кто ты… Знаю, почему ты здесь… Я понял, почему ты здесь…

— Угомонись! — холодно потребовал я, нутром чувствуя, что этот человек не так уж безумен, как кажется, и чрезвычайно опасен. — Чего тебе нужно от меня?

— Ты разговариваешь? — внезапно поразился он.

— Разговариваю, — осторожно подтвердил я.

Незнакомец на секунду замолчал, но потом гнев его вспыхнул с новой силой.

— Нет, я не могу ошибаться! Ты — отродье Вельзевула… Об этом меня известили маги-наблюдатели! И мои собственные глаза тоже не могут лгать! Я вижу тебя насквозь!

В его словах чувствовалось сомнение. Растерянность. Он не ожидал встретить меня здесь и не мог решить, как поступить, что сделать. Я должен был воспользоваться этим, взять ситуацию в свои руки, быть тактичным, дипломатичным, настойчивым.

— Поразительно! — начал я. — Вы можете видеть меня насквозь! Не буду отрицать свою возможную связь с тем, кого вы называете Вельзевулом, но все же мне неприятно, когда меня называют отродьем. Быть может, вы успокоитесь и объяснитесь, наконец?

Незнакомец не поддался.

— Ты проник на корабль, чтобы попасть в султанаты? — Он вперил в меня свой безумный взгляд. — Почти уничтожил Гинну, тайно посетил Берон и Корону, явился в Архерию… Ты хочешь найти гробницу своего создателя, чтобы помочь пробудить его? Где этот недоумок, который похитил талисман?

Он быстро осмотрелся. Но Германа, что неудивительно, с нами не оказалось.

— Этого, как вы его назвали, «недоумка» сейчас здесь нет. Может, выдохните и объясните, чего вам от меня нужно и кто вы, собственно, такой?

Незнакомец вытянул вперед руку, будто бы защищаясь от меня.

— Я не буду называть тебе своего имени! Ты желаешь сразиться со мной?

Сражаться с ним я не хотел. Слишком уж странным был этот человек. Каким-то пугающим, несдержанным, опасно безумным. Я косился на меч, стоящий у лавки, думал, что мог бы успеть выхватить его и разрубить этого ненормального пополам, прежде чем он успеет произнести еще какую-нибудь глупость, но почему-то не мог решиться. Думал воспользоваться магическим, эфирным клинком, так было бы даже быстрее и проще, но, опять же, что-то сдерживало меня от этих действий.

— Ба! — вдруг воскликнула Лилия. Она все это время сидела на полу и пыталась разглядеть лицо странного незнакомца. — Да это же Инферрио, ректор академии магов! Я видела вас раньше, на раутах в королевском дворце…

— Мерзавка! — Маг перевел взгляд на девушку, уделил ей немного внимания. — Ты! Руденберг! Леди… Что здесь делает леди Руденберг? Что ты сделал с ней?

— Ничего. — От обилия оскорблений, и не только в мой адрес, я начал злиться. Но тот факт, что этот человек — ректор академии магов Инферрио и, судя по словам Германа, невероятно могущественный маг, сдерживал меня от безрассудного нападения. — Лилия здесь по собственному желанию.

— Ты! — Взор его вновь обратился ко мне. — Не лжешь… Что ты собрался сделать с людьми на этом корабле? И если ты попытаешься причинить кому-нибудь из них вред… даже преступникам, я тебя остановлю. Я тебе не позволю!

— Я не желаю с тобой сражаться, — предупредил его я, уже без вежливости. — Ты сам должен понимать это — если мы начнем бой, от корабля не останется и дощечки. Как тогда сохранить жизни людям? Даже преступникам?

Он посмотрел на Лилию, лицо которой застыло в странной гримасе, то ли улыбке, то ли испуге, перевел взгляд на Берту, уже нацепившую на нос очки.

— Успокойся. Соберись, — продолжил я. — Когда сможешь трезво соображать, мы и поговорим.

Инферрио со злобой уставился на меня. Затем снова одарил взглядом Лилию.