Александр Новичков - Второе пришествие

— Герман я, — фыркнул он и тут же поднял брови от удивления, потому что лезвие, горящее синим пламенем, не заметить было невозможно.

— Что же, Герман. Надеюсь, эта шутка тебе тоже придется по нраву.

Я сделал несколько небрежных взмахов демоническим оружием.

Массивная дверь из плотно подогнанных бревен вдруг рассыпалась множеством обломков, щепок и опилок, развалилась вместе с засовом и петлями. Пленники вскочили на ноги и замерли с разинутыми ртами.

— Это магия? — Виктор не сводил глаз с синего клинка.

— Это не просто магия! — восторженно воскликнул Герман. Глаза его загорелись, а пальцы непроизвольно потянулись к моему клинку. — Это самая необычайная магия, самая невероятная и завораживающая. Магия призыва и созидания!

— Так ты маг? — Я обернулся.

— Еще какой! — Герман ткнул себя кулаком в грудь. — Я огненный маг!

— Когда выберемся отсюда, я задам тебе несколько вопросов.

— Вопросов? — покривил губами он. — Ну… ладно. Только у меня тоже будет пара вопросов к тебе!

Я коротко кивнул и вышел из темницы.

Стол был перевернут, за ним, прижавшись к стене, на полу сидел Чуук и потирал ушибленный глаз, а огры-сторожа, подняв кулаки, нависали над ним. Впрочем, взгляды их были уставлены в меня, а лица перекошены от удивления. Гиганты выглядели так нелепо, что мне в голову невольно пришло новое сравнение темницы с холодильником. И только Чуук, на редкость мудрый и послушный огр, кажется, обрадовался моему появлению. Его ведь больше не избивали, так что он смотрел на меня слезящимися щенячьими глазами и будто бы говорил:

— Я все сделал так, как вы сказали.

Но вместо того, чтобы похвалить его, я накричал на него. На всех.

— А ну сидеть там и не двигаться! — рявкнул я. — Если кто-то осмелится пойти за мной или вызвать подмогу — посажу в клетку и запру на большое бревно! Ясно?

Огры послушно закивали головами. Сторожа тут же уселись на пол и прижались спинами к стене. Возразить мне ни у кого желания не возникло. Тем более у Чуука.

— Так вот, как ты с ними разговариваешь? — поежился за моей спиной Виктор. — От твоих криков мне самому захотелось сесть и притихнуть…

— Эй, — позвал нас Герман. — Помогите открыть!

Мы обернулись. Огненный маг отчаянно пытался сдвинуть в сторону громадное бревно, служившее засовом еще одной двери. Вернее, дверцы, она была заметно меньше остальных. Странно, что я не заметил ее ранее. Видно, просто не искал ее.

— Что там?

— Там склад, — объяснил Виктор. — Огры сбрасывают туда оружие, доспехи и вещи людей, которых они пленили.

— Там мои вещи! — воскликнул Герман, стукнув по двери кулаком. Закатил рукава и зловеще ухмыльнулся. — Сейчас я ее спалю ко всем чертям!

— Обойдемся пока без спецэффектов, — остановил его я и двумя легкими взмахами разрубил засов натрое. Тяжелые чурбачки упали к моим ногам, едва не отдавив пальцы.

Дверь открылась на удивление легко. Не пришлось даже прилагать усилия. Самая маленькая, самая последняя и самая ненужная дверь оказалась самой удачно сделанной.

А за дверью действительно находился склад, хранивший экипировку сотен жертв, нашедших свою бесславную кончину в утробах огров. Даже не склад, а свалка. Алебарды, мечи, ножи, пики, топоры — качественное и когда-то очень эффективное оружие валялось в кучах грязного тряпья, словно бесполезный хлам. Еще бы, ограм это оружие не подходило по размерам, а раз кузнечным делом они не занимались, то и не могли переделать его. Вот и обходились подручными средствами — дубинками из стволов деревьев.

Сталь некоторых клинков облюбовала прожорливая ржавчина, кожаная обмотка других давно сгнила, но некоторые экземпляры сохранили яркость. Огромный двуручный топор, прислоненный к стене, уже зарос паутиной и покрылся пылью, но я видел — нужно всего лишь почистить его, чтобы он заблестел, как новый. Время не могло затупить этого топора, он был до сих пор острым. Филигранные руны, нанесенные на рукоять и лезвие, переливались в лучах тусклого света, едва пробивавшегося на это кладбище экипировки, говоря об особой силе этого исключительного, возможно, даже заколдованного оружия.

Герман кинулся разыскивать свои вещи, раскидывая в разные стороны чужие, и вскоре откопал изящный деревянный посох с железным набалдашником. Взвесил в руках, любяще погладил, прислонил к стене, поближе к выходу, и продолжил поиски.

А Виктор уже экипировался. Кажется, он намного быстрее мага нашел свои вещи, он уже сжимал в руках короткий лук, за плечами колчан со стрелами, и в ножны на голени засовывал длинный, слегка изогнутый кинжал.

Герман продолжал поиски. Но я успел кое-что заметить. То, что он явно не хотел показывать ни мне, ни Виктору. Он вынул из-за груды хлама какой-то округлый амулет из черного матового металла со странным камнем кубической формы. Этот камень тоже был черным, но его края, стенки, углы были прозрачны. Как будто кто-то поместил гудрон или какое-то другое темное вещество в емкость из стекла. Без единой спайки или соединения. Думаю, достань Герман этот амулет, выкрикни что-нибудь про возвращение имущества, я бы даже не обратил на него внимания, но он вытянул его украдкой, выждал момент, когда мы с Виктором будем смотреть в другие стороны, и быстро убрал за пазуху.

Он просто не учел, что от взгляда Эфира так легко не спрятаться.

— Ничего полезного, — наконец выдохнул Герман, поднялся, отряхнулся и взялся за посох. — Ну и ладно, своя рубаха ближе к телу. — Он демонстративно погладил любимое оружие. — А теперь вперед! На свободу!

Повернувшись на выход, я последний раз обвел взглядом кладбище экипировки. Мне ничего отсюда не было нужно, совершенно ничего, но вдруг, совершенно случайно, я заметил кое-что интересное. И не просто интересное, сердце замерло, когда я приблизился и понял, что не ошибся. Я обнаружил прекрасные сая — ножны из древесины магнолии для одного из лучших видов холодного оружия — японского меча, катаны. Ладонь сама легла на рукоять. С нескрываемым трепетом и восторгом я вытянул меч из ножен и поразился тому, насколько его лезвие было чистым и блестящим. Я увидел в стали собственное отражение, и это в полутьме пещеры. Неожиданно для себя я осознал, что просто не могу оставить его здесь, не могу бросить этот прекрасный меч ржаветь в куче мусора.

— Это оружие когда-то принадлежало людям, нашедшим здесь погибель, — мрачно заметил Виктор. — Возможно, они были героями или защитниками, теми, кто стремился к чему-то светлому. Если ты заберешь это оружие себе, ты опорочишь их память…

— Если нравится — забирай, — не поддержал его Герман. — Чего хорошего в том, что меч проржавеет в этой дыре? Взгляни, все здесь готово обратиться в труху! А память… Да ни о какой памяти не может быть и речи до тех пор, пока здесь хозяйничают огры!