Робин Ла Фиверс - Темное торжество

Дюнуа порывается лично сопроводить меня на поиски вредителей, но лишнего интереса к моей персоне лучше не привлекать, и он перепоручает это дело начальнику Реннского гарнизона Мишо Табору и нескольким самым надежным его людям.

Я не склонна питать к ним такое же доверие, но, учитывая обстоятельства, ничего лучшего нам не придумать.

И вот наступает пора выдвигаться. Я полна предвкушения, сердце так и стучит в преддверии новых приключений. Исполнившись нахальства, поворачиваюсь к аббатисе:

— Не призовете ли святого Мортейна благословить наше предприятие, матушка настоятельница?

Мной движет желание подерзить, и моей безрассудной верности святому все равно не увидеть… но умом я понимаю, что Его благословение нам вовсе не помешало бы.

Ноздри аббатисы гневно раздуваются. Тем не менее она склоняет голову и касается ладонью моего чепца.

— Да направит твою руку Мортейн и да оградят тебя Его темные объятия от всякой беды, — нараспев произносит она и быстро отнимает ладонь.

Как ни странно, я несколько успокаиваюсь. Ни дать ни взять Мортейн, невзирая на недоброжелательство аббатисы, все-таки услышал ее.

Мы покидаем дворец, воспользовавшись черным крыльцом. Час поздний, большинство слуг уже спят, и наше отбытие проходит незамеченным.

Снаружи нас уже ждет шелудивого вида ослик, навьюченный двумя большими корзинами. В каждой — отданное в стирку белье.

Гарнизонный начальник Табор обращается ко мне, понизив голос:

— Мы определили все уязвимые места города. Воротные башни, ворота для вылазок, мосты, водяной резервуар, речные ворота…

— Отлично. А как они охраняются?

— Мы удвоили стражу на городских стенах и усилили дозоры, обходящие их понизу.

Я спрашиваю:

— Откуда предлагаете начать?

— С восточных ворот, — говорит он. — Оттуда можно будет перейти к следующим.

— Отлично, — повторяю я. — Показывайте дорогу.

Кивнув, Табор решительно устремляется вперед. Его люди рассыпаются по сторонам, и то, что мы движемся все вместе, становится незаметно. Не годится, чтобы меня видели с ними, ибо какие общие дела могут быть у капитана городской стражи и простой прачки? Я знаю, что присутствие вооруженной охраны должно вселить уверенность, но у меня, наоборот, ползут по спине мурашки. Заставляю себя не обращать на это внимания.

На улицах тихо. Все разумные и уважающие себя горожане давным-давно заперли двери и отошли ко сну. Когда мы вступаем на каменную мостовую улочки, где дома смахивают на подгулявших воинов, эхо из-под копыт ослика кажется чересчур звонким. Я напоминаю себе: если кто нас и услышит, добрые обыватели лишь глубже закопаются в свои перины. Или, на худой конец, встанут и проверят, хорошо ли заперты двери.

Чем дальше мы от дворца, тем грязнее и меньше здания. То тут, то там попадаются дешевые лавочки и бедные харчевни, и мне кажется, что ослик топает все громче. Наконец мы добираемся до особой улицы, повторяющей изгибы городской стены. В ночное время присутствовать здесь позволено лишь воинам. Миновав три небольшие сторожевые башни, мы наконец достигаем восточных ворот и караулки при них. Табор проходит мимо, притворяясь, будто спешит по делам. На самом деле сейчас он спрячется где-нибудь в потемках и подождет меня.

Ведя ослика, я подхожу к караулке и останавливаюсь у порога. Моего слуха достигают приглушенные голоса: стражники травят байки, коротая часы дозора. Я снимаю одну из корзин, опираю ее на бедро и иду к двери. Стоящий там часовой лениво окидывает меня взглядом:

— Чего тебе?

— Я ищу Пьера из Фуа…

Это имя воина, подхватившего понос и угодившего в лазарет. Я знаю, что он совершенно точно не стоит где-нибудь на часах.

— Ступай своей дорогой, — отвечает караульщик. — Его здесь нет.

Мне даже не нужно особо притворяться — раздражение, какого ждут от скандальной прачки, накатывает само собой. Я бухаю наземь корзину:

— Он мне четыре су должен за стирку! Я вам что, за красивые глаза буду спину ломать? — И я делаю шаг вперед, подозрительно щуря глаза. — А-а, так вот оно что! Я все поняла! Этот проходимец все денежки в кости продул! А ты его покрываешь, небось! Все вы такие — не желаете за честные труды деньги платить!

— Честные труды, — фыркает он.

Я ору, как базарная торговка:

— Он мне говорил, что до утра будет стоять здесь на посту! Соврал, значит? Зажать решил мои денежки? Я до вашего капитана дойду!

Я готова продолжать еще и еще, но стражник хватает меня за руку и притягивает вплотную:

— Только меня не вздумай лжецом называть, девка, а не то накажу! Ступай, сама посмотри! — Не выпуская руки, он вталкивает меня в дверной проем караулки. — Убедись своими глазами, что никакого Пьера здесь нет, и катись подобру-поздорову!

Молясь про себя, чтобы люди Табора остались на своих местах и не наделали глупостей, я быстро обвожу взглядом немногочисленную стражу. Воинов за столом пятеро, и я не узнаю ни одного. Шестой, склонившийся над небольшой жаровней, оборачивается и похабным жестом накрывает горстью пах:

— Может, вымоешь кое-что для меня?

Я на краткий миг замираю… Волосы у воина каштановые, а борода рыжая, и его лицо мне знакомо. Это человек моего отца, я вспоминаю даже имя: Рейно. Я оскорбленно встряхиваю головой и быстро поворачиваюсь к двери, пока он толком не разглядел меня.

— Я мелочовкой не занимаюсь, — бросаю через плечо. — Только крупные заказы беру.

Воинский хохот приподнимает потолок караулки. Пользуясь моментом, я миную стражника у дверей и удаляюсь, чтобы ночь понадежнее скрыла мои черты.

— Вот найду, где прячется этот Пьер… — склочно бормочу я.

Часовой грозно опускает руку на меч, но я уже далеко. Сразу вижу, что смылась весьма вовремя: две фигуры отступают обратно в тень. Это моя охрана.

Я иду к ослику, продолжая раздраженно браниться, причем достаточно громко, чтобы стражник слышал меня. Возвращаю на место корзину и ухожу.

Едва я заворачиваю за угол, как рядом со мной возникает капитан Табор.

— Что произошло? — встревоженно спрашивает он. — Он схватил вас! Почему?

— Обиделся, что я вроде как лгуном его назвала. Ладно, переживет, — улыбаюсь я в ответ. — Хорошо хоть позволил внутрь заглянуть, уже все не зря было.

— Вы бы поосторожнее, — ворчит капитан. — А то мне голову с плеч снимут.

— Рейно, — говорю я. — Может, здесь, в Ренне, его зовут по-другому, но то, что в той караулке сидит человек д'Альбрэ, — это точно. У него темные волосы и рыжая борода.

Табор велит одному из наших сопровождающих остаться и проследить, а мы движемся дальше. Первая победа окрыляет меня. Изобличенный враг — совсем не то, что неведомый.

Гарнизон речной башни тоже оказывается невелик. Там лишь четверо воинов, один из которых предлагает купить у меня выстиранные вещи Пьера. Людей д'Альбрэ здесь нет.