Шеннон Хейл - Дворец из камня

Клемен, худощавый тонконосый пианист, заиграл бравурную песню. Две женщины запели об угнетенных рабочих Данленда, повторяя припев: «По королевству маршем прошагаем, золотую корону мы сломаем».

— «Марш босоногих», — объявил Клемен, выводя трель на последних нотах. — Сочинение из Риламарка.

— Тебе известны, Мири, новости из Риламарка?

— Это королевство к востоку от Данленда, — выпалила Мири, как на экзамене.

— Больше не королевство, — радостно объявила Ханна.

На этот раз никто не зашикал на Ханну, и у Мири мелькнула надежда, что теперь ей доверяют.

— Народ Данленда знает только то, что позволяет ему знать король, — сказал Тимон. — Единственная законная ежедневная газета та, которую издают королевские чиновники. Но магистры из Замка Королевы переписываются с университетом Риламарка.

— Еще несколько месяцев назад Риламарк был таким же королевством, как наше, — подхватила госпожа Сисела. — Монарх в короне правил, окруженный роскошью, а миллионы простых людей голодали. Сейчас в Риламарке главным стал народ, и никакой король или королева не могут отнять у людей то, что они производят. Во время праздника урожая в Данленде даже землевладельцы показали, что им надоел наш король.

— Это хорошо, правда? — спросила Мири. Само собой разумеется, у землевладельцев больше власти, чем у простого люда, и больше возможности произвести изменения. — Если хозяева и простолюдины объединятся, то мы сможем добиться, чтобы горе Эскель — да и любой другой провинции — не пришлось платить тяжелых податей…

— Господам на нас наплевать, — заметила женщина в черной униформе служанки.

— Это правда, Мири, — сказал Тимон. — Господа почти ничего не делают, чтобы улучшить жизнь простых людей, живущих на их землях. Господ волнуют только собственное благополучие и власть.

— Но… — Мири посмотрела на госпожу Сиселу, которая сама была из благородных.

— Даже я готова это засвидетельствовать, — произнесла госпожа Сисела, подняв руку.

Кто-то в зале хохотнул.

— Мы торжественно поклялись дать образование босоногим, — сказала госпожа Сисела. — Им по силам изменить это королевство, если только они поверят в себя. Надежда вспыхивает, как пожар. Мы последуем мужественному примеру Риламарка. Создадим государство с народным правлением, где у каждого будет возможность процветать.

Пока леди Сисела говорила, Клемен снова заиграл марш. Прозвучали возгласы «Да здравствует Данленд!», «Да здравствуют босоногие!». Кто-то пустился в пляс, развеселившись от одной только мысли о грядущих переменах.

Мири начала покачиваться в такт, заразившись всеобщим весельем. В ней снова боролись разные чувства — тревога, нетерпение и робость.

Бритта. Что случится с Бриттой, если народ в самом деле свергнет короля? На первый взгляд Бритта вовсе не привязана к отцу Стеффана и не торопится стать принцессой. Возможно, Бритта и Стеффан будут счастливее, если сложат с себя королевские полномочия и поселятся в Лонуэе. И все же мысль о Бритте не давала Мири покоя, и девушка взглянула на дверь.

Но госпожа Сисела мягкой рукой повернула голову Мири, заставив ее снова смотреть в зал. Голос ее звучал тихо и только для ушей Мири.

— Я сразу поняла, когда тебя увидела, что ты сильная девушка, Мири с горы Эскель, — сказала она. — То, что ты на нашей стороне, для нас честь.

— Благодарю. То есть это для меня честь. Я счастлива быть здесь. — Мири вовремя сдержала застенчивый смешок.

Казалось, они провели за разговорами, угощением и песнями много часов. Но когда Мири вышла на улицу, все еще был вечер, словно время остановилось. Прошел дождь, и стеклянные фонари на столбах отражались в лужах янтарными огоньками.

Тимон предложил проводить ее домой.

«Не домой, — напомнила она себе. — Во дворец».

Навстречу шла пара, мужчина и женщина, оба в шапочках с перьями. Поравнявшись с Мири и Тимоном, они приветственно кивнули. Еще один мужчина в черном посторонился, пропуская их.

— Я думала, только студенты носят форму, — начала Мири, — но в Асленде, видимо, все так ходят. Некоторые в черном…

— Слуги, — пояснил Тимон.

— Тогда почему магистры носят черное, как слуги?

— Ученые должны служить всем.

— Понятно. Кое-кто из мужчин ходит в плоских шапочках и коричневых куртках.

— Простолюдины, — сказал Тимон. — Женщины носят такие же плоские шапочки, но с…

— Вязаными шалями? А у других женщин я замечала кружевные шали и шапочки с перьями.

— Это благородные.

Мири покачала головой:

— Бедненькие благородные, одеваются ярко. Будь они такие же умные, как магистры, то предпочли бы практичный черный цвет, на котором не видно пятен.

— Благородные не утруждаются стиркой своих вещей из тонких тканей.

— Конечно, зачем, если за них это делают слуги. Знатные мужчины носят шапочки с перьями… и мечи, верно?

— Да, потому что имеют право воспользоваться оружием.

— Погоди… А что на мне? — поинтересовалась Мири.

Тимон отступил на шаг, чтобы рассмотреть ее желтое шелковое платье и кружевную шаль, подобранные дворцовой портнихой. Мири почувствовала на себе его взгляд — словно дуновение ветра.

— Вы, госпожа Мири, одеты как благородная дама, коей вы и являетесь.

«Я теперь благородная дама?» От этой мысли ей почему-то стало не совсем уютно. Она обратила внимание, что у Тимона не было ни плоской шапочки, ни пера, ни меча. Он положил ее руку себе на локоть, и они пошли дальше.

— Все выпускницы академии принцесс получили благородный титул служительниц принцессы. Но твои отец и сестра остаются простолюдинами. Если бы твоя сестра надела твой наряд в Асленде, любой знатный господин имел бы право применить свой меч.

— Что? Не может быть!

— Вот потому-то так много людей в этом королевстве мечтают о переменах, — сказал он.

— А ты о чем мечтаешь, Тимон?

У него потеплел голос:

— Я хочу жить в стране, где у каждого есть шанс на успех, независимо от того, кто его родители. Хочу свободно высказывать свои мысли, не опасаясь казни. Хочу жить в стране возможностей, а не в королевстве, где благородные по рождению становятся все богаче, а бедняки — беднее.

От этих слов сердце у Мири забилось быстрее, за что она себя выругала. Ведь она должна была лишь разведать обстановку, как шпион, а не с ходу примкнуть к опасной деятельности людей, едва ей знакомых. В висках застучала кровь, и она потерла лоб.

— Тебе не кажется, что иногда приходится запоминать слишком много и слишком быстро? — спросила Мири. — У меня голова превратилась в надутый козий пузырь. — Она посмотрела на своего спутника из-под руки. — Ты ведь, наверное, даже не знаешь, что такое козий пузырь?

— Не знаю, — весело ответил Тимон. — Вот ты мне и объяснишь. Уверен, ты превосходная учительница.