Пенни Хэнкок - Проклятие темных вод

— Почему папа ушел от нее?

— Видимо, ты еще не понимаешь, что брак — это скорее возможность кого-то встретить в нужное время, чем вероятность влюбиться в свой идеал. Вопрос в обстоятельствах. Иногда они меняются, и ты вдруг сознаешь, что приходится жить с человеком, который тебе уже не нравится.

— Да чушь собачья! — возражает он. — Я бы ни за что не женился только потому, что представился шанс.

— Ты когда-нибудь влюблялся?

— Не-а! Черта с два.

— А как же Алисия?

Пожимает плечами.

Вижу, мальчик разволновался — я подобралась слишком близко. Он чуткий и ранимый. И еще такой молоденький.

— Уж я-то не проколюсь, как родители.

Подмывает взять на себя роль матери и сказать, что все мы в молодости так думаем, но Джез не это хочет слышать. Как все юноши и девушки, он уверен, что не станет повторять ошибок предков.

— Будучи еще ребенком, ты понимаешь, что цвет, который считаешь синим, другие могут видеть совсем иным?

— В смысле, ты думаешь, что он синий, а кто-то еще видит цвет, который тебе и не снился? Мне такое приходило в голову.

Глаза Джеза по-прежнему закрыты. Парень и радуется нашей близости, и боится этого. Отлично его понимаю.

— Вот примерно то же происходит и с отношениями. То, что один человек чувствует и понимает, для другого может казаться совсем не таким. Как узнать? Вы оба полагаете, что смотрите на один и тот же синий цвет и что пойдете по жизни рука об руку, преследуя одинаковые цели и разделяя ценности. Может, твои мама и папа думали, что встретили того, кто видит тот самый «синий цвет».

— Они же взрослые. Значит, должны лучше проверять себя. У других же получается оставаться вместе. Хелен и Мик. Вы и ваш муж. — Джез смотрит на меня как-то странно.

Смею ли я допустить, что мои отношения с Грегом тоже были ошибкой? Что мы остаемся вместе просто потому, что это удобно? Но Джез как будто хочет верить, что мы, в каком-то смысле, счастливые супруги, поэтому я ничего не говорю. Парень выглядит чуть лучше: едва заметный румянец на щеках, дыхание уже не такое жесткое. Он так близко… Протягиваю руку, приподнимаю прядь волос мальчика, подношу губы к его уху… Он резко отдергивает голову — мне обидно и стыдно.

Встаю и иду к двери.

— Спокойной ночи, Джез, — прощаюсь.

— Не уходите! — просит он. — Пожалуйста. Не бросайте меня опять. Простите…

— И ты прости. Мне пора. Завтра наговоримся.

— Можно мне выйти с вами — подышать?

Смотрю на мальчика с любовью и грустью. Он должен понимать, что я бы с радостью вышла с ним, посадила бы за стол, как в ту пятницу, и сама приготовила ужин нам обоим.

— Доброй ночи. Постарайся поспать. Жди меня утром.

— Соня, нет… — хрипит парень, когда я подхожу к двери. — Прошу, не оставляйте меня здесь еще на ночь. Тут холодно и страшно. Я болен. Ну, пожалуйста…

Но я, игнорируя мольбы, заставляю себя оставить Джеза и выйти в ночь.

Воскресенье

Соня

На следующее утро в одиннадцать часов я устраиваюсь с капучино за столиком на террасе «Павильона». На некоторых цветочных клумбах вокруг еще только-только показываются крохотные росточки; ветер здесь холодный. Голые макушки деревьев едва не царапают стремительно летящие низкие рваные тучи.

Хелен появляется несколькими минутами позже, яркая, словно бабочка в хмурый день: светло-вишневый шарф, шляпа в тон, голубовато-зеленая шерстяная куртка с капюшоном. В отличие от меня, она очень заботится о широкой палитре красок своего гардероба. Ей это к лицу. Подруга целует меня в обе щеки и удивленно смотрит на кофе:

— Выпить не хочешь?

— Для меня рановато. Но ты, если что, не стесняйся.

Думаю: «А что, если лучшая подруга посоветует ей не пить вино с утра? Или попробовать убедить ее приятеля не принимать это близко к сердцу? Однако есть две причины этого не делать. Первая: терпеть не могу морализаторство. В конце концов, кто я такая, чтобы осуждать слабости других? И кому это позволено? Они же есть у всех! Разве каждый не совершает ошибок той или иной степени тяжести? Разве не должны мы понимать слабости и просчеты друг друга для того, чтобы жить в согласии и уважать ближних? Вторая причина: мне выгодно, чтобы Хелен выпила. Тогда у нее развяжется язык. Я смогу получить нужную информацию, а подруга не обратит внимания на мое любопытство».

Поэтому, когда Хелен заговаривает о вине, я предлагаю ей сходить за бокалом, а то и бутылочкой, если угодно. Она благодарит меня и сообщает, что здесь есть бутылочки в половину стандартного объема и что это будет компромисс.

Я едва успеваю закутаться в пальто от ледяного ветра, как она возвращается.

— Итак, — начинает сразу. — Есть новости. Свежее тех, что мы обсудили в пятницу. Я, похоже, слегка влипла. Нужна твоя помощь.

Изумленно гляжу на подругу, не успев донести до рта чашку кофе.

— Слушай, Соня. Я должна рассказать тебе кое-что. Сама уже не знаю, что делать. В день исчезновения Джеза, то есть в пятницу, я не была на работе. Но всем — и полиции — сказала, что была.

Внимательно смотрю на нее. Рука начинает дрожать — несколько ужасных секунд думаю, что Хелен вот-вот скажет, что была здесь, в Гринвиче, и видела мальчика у двери моего дома. А стражи порядка все разнюхивают, поэтому пора «раскалываться», как сказали бы дружки Кит. Опускаю чашку. Она гремит о блюдечко.

— Я брала отгул с утра до полудня, все равно по пятницам полдня работаю. Не думала, что коллеги обратят внимание.

Хелен смотрит на меня, выпучив глаза, будто ждет, что я отгадаю, что она сейчас скажет.

— Теперь копы считают, что я имею отношение к исчезновению племянника. Сейчас у них только подозрения да предчувствия — прямых доказательств нет. Но они ищут их.

— Откуда знаешь?

— Вопросы! Бесконечные! Меня уже два раза допрашивали! Не Мика, нет! И, говорила же, воображают, будто у меня есть мотив, потому что Барни хотел поступить в тот же колледж, что и Джез. Теперь выяснили, что в то утро я не ходила на работу. А я сказала, что ходила…

— О господи! Какой ужас! А где же ты была?

Чувствую, пульс замедлился. Потягивая кофе, внимательно слежу за выражением лица Хелен.

— Сказала же, нигде. Только тебе поведать могу — так это унизительно. Я была в баре в Смитфилдсе. Похмелялась. Если Мария узнает, мне не жить. Слушай. Ночью в четверг я наклюкалась. В одиночку. Понимаю, звучит жалко. Но иногда мне без этого никак. Когда Мик и мальчики заняты своими делами. Мне так одиноко, Соня! Уже давно. И порой это непереносимо…

По ее щекам катятся две слезинки. Хелен смахивает их указательными пальцами, делает глубокий вдох и следом — глоток вина.

— Так вот, в четверг я напилась. В стельку. О работе даже думать не могла. Сидела в пабе. И опять пила. К сожалению. Вот. Соврала полиции, чтобы спасти репутацию.