Сурен Цормудян - Боевой вестник

— Надо было взять нормальную кобылу, — недовольно проворчал переодетый в простолюдина король Хлодвиг. — Мы бы пешком быстрее шли.

— Да, но не долго, — хмыкнул Вэйлорд, с поводьями и длинной тонкой веткой в руках сидевший слева. — А кобылка знай себе идет. Поверь, государь, простые крестьяне, что нам попадались по пути, в состоянии отличить породистого и ухоженного коня из богатого замка от обычной рабочей клячи.

— Да уж, отличат они. — Король мрачно покачал головой. — Нэй, я и представить себе не мог, что творится среди простого люда. Почему они так много пьют, волчья душа?

Король никак не мог отделаться от запавших в память картин. Всюду, где они побывали, питейные заведения оказывались забиты, всюду раздавались пьяные песни, бродили на неверных ногах пьянчуги. И ведь на дворе осень, пора уборки урожая. Но простой люд находил время довести себя до свинского состояния, чтобы потом стоять на карачках у придорожной канавы, орать что-то похабное и бессвязное им вслед. Ну и блевать в эту канаву заодно.

— Так ведь заразы много в воде, государь. — Вэйлорд пожал плечами. — И не всюду есть чистая родниковая вода. А жажду утолять чем-то ведь надобно.

— Постой-ка, ну так пусть кипятят воду, чтоб заразу всякую извести. Что в этом сложного?

— Ничего, государь. Но кипятить как? Огонь нужен. Это я еще молчу про то, что посуда из стали и бронзы, в которой кипятить легче, куда дороже деревянной и глиняной, что по обыкновению водится у крестьян. Верно?

— Верно. И что?

— За все дни наших скитаний часто ли ты видел женщин и детей, бредущих с вязанками хвороста?

— Да постоянно! К чему ты клонишь, волчья душа?

— А часто ли ты, Хлодвиг, видел, чтоб они тащили дрова? — Вэйлорд улыбнулся, качая головой. — Большие и крепкие поленья. Не часто? А знаешь почему? Потому что простолюдинам надо платить за право рубить дрова в лесу лорда. А огонь не только для домашнего очага нужен, зимой жилища надо обогревать. Простолюдины чуть ли не весь год собирают опавшие ветки, за них денег платить не требуется. Не то что за порубки. И егеря сюзеренов следят за этим неустанно. Плату могут взять с человека, даже если он просто идет в лес с топором. А ты говоришь, воду кипятить.

— Да неужто им за пиво, вино и эль платить нет нужды?

— И за это платить надо, Хлодвиг. Но, видишь ли, какое дело… Хмельное питие удовольствие доставляет. А рубка дров в лесу и кипячение воды — едва ли. И еще вот что… Заведено уж так столетиями, что простой люд горбатится на своего лорда, а лорд в ответ кое-какие нужды этого люда должен обеспечивать. Вот и варят в пивоварнях лордов в избытке дешевое пойло для подданных. Совсем не такое, как они сами пьют в своих чертогах. И уж тем более не такое, что мы с тобой распиваем иной раз за столом. Тут самое дешевое и самое поганое. Но не настолько, конечно, чтоб эти подданные передохли и не смогли на лорда горбатиться. Лишь бы мужик навеселе был. А когда мужик навеселе, то ему вроде кажется, что и жизнь хороша, и жить хорошо. Конечно, еще на хуторах промышляют варкой пойла. Особенно, я тебе по секрету скажу, в кузницах. Там всегда жар есть и где варить. Ну и бывает, что сверх меры люди пьют. За такое, конечно, наказание следует. А уж если по пьяному делу закон преступил… Сам ведь ты наслушался в наших скитаниях историй о том, как насильничали спьяну. Или пили мужики, братались, да потом с ножами друг на друга кидались. Тут уж ничего не поделаешь, надобно наказывать. И оскопляют. И вешают. Но по большей части люди просто утоляют жажду. Хмелеют слегка, благодарят лорда за заботу и продолжают пахать, чтоб лорд и дальше не скупился на хмельное пойло.

— Неправильно все это как-то, — сердито проговорил король, кутаясь от прохладного ветра в накидку.

— Кто же спорит-то? Неправильно, наверное. Ну, а что тут можно поделать? Запретишь пить? Тут и до бунта недалеко.

— Думалось мне, что буза всякая да бунты — удел пьянчуг.

— Верно думалось, но отчасти. Такие бунты до похмелья длятся, то есть совсем недолго. Да и толку в них мало. А трезвый бунт… Вот где штука-то страшная. Оттого и не скупятся лорды на пойло для простого люда. Когда мех крепкого эля дешевле, чем острый клинок, мудрая книга, и даже дешевле, чем налог на топор, то подданные твои покладисты будут и безропотны. И с труда такого подданного лорд всяко больше получит, чем потратит на то, чтоб подданный этот всегда имел выпивку под рукой.

— Так что же это получается, Нэй? Надо с лордов начать? От них безобразие это?

— А на кого власть королевская опирается, государь? На простой люд или на знать? Это вопрос, не требующий ответа. И так все ясно. Но если ты вдруг опорой своей объявишь народ, то лорды станут твоими врагами. Да и простой люд едва ли разберется, что к чему. Война будет, и не с иноземцами, а внутри королевства. Это уж совсем некстати, когда течение в океане Предела сменилось.

— Так что же делать? — Король раздраженно развел руками.

— Думать, Хлодвиг. Много и усердно думать. Истины не добиться тут за несколько дней, что мы с тобой вдвоем беседуем. Если ты всерьез вознамерился изменить жизнь в Гринвельде, то должен понимать, что ступаешь на очень тонкий лед.

— Проклятье… Эта кляча может двигаться быстрее? Мы не достигнем Вергерона до утра!

— Государь, заверяю тебя, в Вергероне мы будем на закате. Там и заночуем. А завтра, когда кляча отдохнет хорошенько, продолжим путь до Триозерья.

Хлодвиг развернулся, взял из повозки мех и сделал несколько глотков.

— А что, — крякнул он, вытирая ладонью рот, — в Вергероне тоже бордели есть?

— Как и в любом поселении крупнее хутора. А что?

— Это я к тому, что не пропадешь ли ты снова на полночи, как вчера в Дарноге?

— Меня не было чуть более часа, Хлодвиг. Ты преувеличиваешь.

— А ты, волчья душа, охранять меня должен. Иль забыл?

— Я был поблизости. Нет нужды тревожиться.

— Да какой толк, что ты поблизости, когда у тебя на плечах болтаются ляжки какой-нибудь бабищи?

— Все не так, как ты думаешь, государь.

— Да? — фыркнул Хлодвиг. — А к чему тогда еще бордели посещать? Богам было угодно отнять у меня возможность веселиться с девками, но что это такое, я еще помню.

— Мне нужно было другое, — уклончиво отозвался Вэйлорд.

— Неужто ты все еще ищешь ее? — Хлодвиг внимательно взглянул на него, слегка качая головой. — Ведь сколько лет прошло?

— Это не важно, государь.

Король умолк, и они довольно долго ехали в тишине, только скрипели колеса да фыркала кляча. В ветвях деревьев птицы тянули свои осенние песни, оплакивая уходящее теплое лето.

— Послушай, Нэй. Я всегда молчал об этом. Но покоя мне это не давало все те годы… Я ведь знаю, что между тобой и Анриеттой была страсть.