Семара - Зарницы смуты

Лекарь задохнулся от возмущения. К излишней полноте он относился довольно чувствительно и уже совсем было приготовился разразиться гневной эскападой, но не дал Ларт.

- Чего тебе? - Он недвусмысленно постучал указательным пальцем по висящим на поясе ножнам: - Прежде чем побираться или отвлекать нас по пустякам, подумай.

- Вот я уже испугался! - хмыкнул оборванец. - Вас просил разыскать... этот... имя такое странное... Вадидо? Вальдадо?

- Валиадо? - осторожно подсказал Риасс, мгновенно успокоившись.

- Вот-вот, именно он! Лежит сейчас у нас дома, помирает, кажись. Мать его подлатала, как могла, да вот чей-то все равно плох.

- Что?! - взревел лекарь. - Где... как?! Веди к нему немедля!

- Гони клюдиций, - без обиняков заявил мальчишка. Явно заподозрил, что дело серьезное и решил заработать на чужом горе деньжат. - А лучше - два.

- Вот один, - Клогарт наотмашь ударил его по лицу тыльной стороной ладони, - а вот и второй! - Хлопок.

Оборванец упал на спину, зажимая кровоточащие нос и губы, - на перчатке Ларта были нашиты железные чешуйки. Бил он не сильно, иначе мальчишка остался бы без головы.

- Лови, - огромный воин снял с пояса полный кошель, расшнуровал, и высыпал монеты хнычущему грязнуле на голову. - А теперь - веди; иначе получишь кое-что покрепче оплеухи.

- Я бы на твоем месте не стал с ним спорить, - покачал головой Риасс, подавая оборванцу руку. Когда тот приподнялся, прижимая к груди вожделенные, закапанные кровью кругляшки, толстяк протянул белоснежный платок.

Они долго петляли по узким, утопающим в грязи и отходах улицам. Даже не улицам, а тропкам среди ветхих убежищ, что и домами-то назвать нельзя. Ларту доводилось видеть сараи получше да почище.

Вновь принялся накрапывать мелкий и противный дождик, когда оборванец вывел их к остову старой, до половины разобранной местными жителями сигнальной башни. Вместо крыши были натянуты сшитые бычьи шкуры, сквозь которые сочилась влага. Стены покрывала копоть, большой чугунный котел сильно паровал, вода в нем почти выкипела. Вокруг расселись чумазые дети. Под лестницей хлопотала седовласая женщина в поразительно чистой и новой тунике, расшитой по вороту васильками. Казалось, хозяйка башни забрела сюда из другой части города, настолько неуместной виделась ее чистота и ухоженность посреди царивших кругом упадка и разрухи. Обуви женщина не носила, так и ходила босой по не очень чистому настилу из притоптанных камышовых кисточек и сыромятных шкур.

Валиадо пришел в себя от жуткой боли. Правый глаз заплыл, дышать носом мешала распухшая перегородка. От верхней губы остались ошметки; левая щека нестерпимо болела и кровоточила, распоротая обломками зубов.

"Наступил на лицо... - с ужасом подумал кукловод. - И как только башку не размозжил?"

Ответ нашелся, когда Валиадо, преодолевая тошноту и головокружение, приподнялся на локте. Несостоявшийся убийца стоял у стены и смотрел в потолок. Было слышно бормотание.

"Дар, - понял кукловод, ощутив знакомую тяжесть в голове. - Он спас меня! Я ведь совершенно забыл со страху, что могу подчинить мерзавца! Ну, держись, выродок..."

Он приказал убийце поднять его на руки и нести наверх. Попутно вызнал, что помимо этого, у входа в библиотеку подкарауливает еще один душегуб, вооруженный духовой трубкой. Следовало бы расспросить насчет таинственных Хозяев но, ни сил, ни времени не оставалось. Рана на плече полыхала, как перцем натертая.

"Скорей бы добраться до Риасса..."

Смотритель библиотеки был мертв. Лежал на полу в луже крови, с перерезанным от уха до уха горлом.

Остановив у входа, кукловод приказал марионетке положить его на пол. Затем отправил на улицу. Сам подполз к выходу и, прислонившись к стене, осторожно выглянул во двор.

"Как я и думал! Мучители, что бы их всех... - Убийцы оказались темнокожими и высокими, в мешковатых штанах и свободных крутках с капюшонами, отороченными мехом. - Караулили меня? Что ж, пора расплачиваться".

Первый мучитель резким движением всадил нож в грудь соратнику. Тот закричал, непонимающе уставился в лицо напарнику. Его пальцы сомкнулись на запястьях второго темнокожего, но тому все было нипочем.

Удар... Еще удар... Еще...

Так ничего и не понявший человек упал на живот, заливая кровью брусчатку. "Марионетка" бросил нож, обернулся и пошел к библиотеке.

"Надеюсь смогу удерживать его в узде до самых трущоб..."

Боль в плече нарастала, несколько раз тащивший кукловода на закорках мучитель сбивался с шага, начинал бормотать какую-то околесицу. Невидимый поводок потихоньку спадал, если убийца освободится, придется туго.

Решив, что дольше ждать нельзя, Валиадо приказал "скакуну" остановиться. Через мгновение темнокожий вскрыл себе глотку, оглашая узкий переулок между двумя четырехэтажными постройками булькающими хрипами и свистом.

- Ублюдок поганый, - прохрипел кукловод, приподнимаясь. - Чтоб тебя крысы обглодали.

Он с удовольствием пнул бы мертвеца, но сил не осталось. Пришлось идти, привалившись здоровым плечом к стене, и просто уповать на удачу. Хотя эта вертихвостка в последнее время совсем от Валиадо отвернулась...

Боль разливалась огненной рекой. И если вначале ныла лишь рана, то теперь жар охватывал всю левую сторону тела. Язык распух, горло то и дело перехватывало; Валиадо прикладывал все силы, чтобы не поддаться панике. Наконец, когда смерть приблизилась достаточно близко, обдав ледяным дыханием, он доковылял к трущобам. Дождь промочил одежду, сумерки сгустили вечерние краски; в воздухе сильно пахло дымом и влажной грязью.

- Что-то случилось, дяденька? - Как всегда, едва переступив незримую границу, он натолкнулся на ребенка-проводника, что всегда обретались где-то неподалеку.

В этот раз его встретила девчонка; настолько тощая, что, казалось, очередной порыв ветра просто унесет ее в другие края. Вместо платья - старый сюртук с пришитыми рукавами, на ногах большие сапоги, стянутые у голенища веревкой.

- Мне нужен лекарь, - пробормотал Валиадо.

- Ну так идите в кварталы к богатеям! - хмыкнула оборванка. - У нас не богадельня.

- Нельзя... - вяло ответил он. - Разве у вас коновала нет?

- Пять крусанов, - ответила маленькая нищенка.

- Возьми все, - кукловод сунул руку в карман и вытащил горсть момент. - Бери, чего вылупилась!

Кукловод был плох. Лицо приобрело землистый оттенок, волосы у корней поседели, он тяжело дышал. Женщина - все почему-то называли ее Матерью, - время от времени прикладывала ему ко лбу смоченные дождевой водой компрессы и поила чем-то густым и темным из старого костяного стакана.

- Его отравили, - низким, почти горловым голосом сказала она, когда Риасс подбежал к тряпичному тюфяку, громоздившемуся на ложе из потемневших от старости и влаги бревен. - Оружие смазано ядом. Дождевая вода, посланная небом и природой, сдерживает жар. Но ему будет сложно выкарабкаться.