Хартман Рейчел - Серафина

Следом попробовал и Базинд, но, взяв мою руку, никак не мог ее отпустить. Когда я наконец отлепила его ладонь, он посмотрел на меня взглядом, который невозможно было идентифицировать.

— Тронь меня еще! — прохрипел он. У меня в животе все перевернулось.

— Домой, — скомандовал Орма. — Тебе надо упражняться в медитации и разделении.

Базинд захныкал, потирая руки так яростно, будто пытался воспроизвести мое прикосновение, но последовал за учителем вверх по ступеням, послушный, как ягненок. Я удостоверилась у бармена, что Орма заплатил за обед — с ним всегда можно было ожидать, что он что-нибудь такое забудет, — в последний раз обвела взглядом этот диковинный, вонючий оплот межвидового сосуществования, безумную мечту соглашения, воплощенную в облезлую реальность, а потом двинулась к лестнице.

— Девушка? — робко раздалось за моей спиной. Обернувшись, я увидела румяного молодого студента с припорошенными мелом волосами. В одной руке у него была зажата очень короткая соломинка, позади него за столом сидела компания молодых людей. Они притворялись, что не смотрят.

— Вы спешите? — Речь у него была гладкая, но он умудрялся заикаться взволнованными жестами и нервным хлопаньем глазами. — Не угодно ли присоединиться к нам? Мы тут все люди — ну, кроме Джима — и мы приличная компания. Можно совсем не говорить про математику. Просто… мы не видели в Квигхоле человеческой девушки с тех пор, как запретили вскрытия!

Почти все за столом расхохотались, только саарантрас озадаченно оглядел остальных и спросил:

— Но он же прав, разве нет?

Не сумев удержаться, я рассмеялась вместе с ними; если честно, его предложение манило меня куда сильнее, чем недавнее приглашение Гантарда в «Веселую макаку». Эти обсыпанные мелом ребята, которые спорили о тригонометрии и исписывали стол уравнениями, почему-то казались родными, словно коллегия святого Берта притягивала к себе всех самых саароподобных людей. Я дружески похлопала студента по плечу.

— Честно говоря, я бы очень хотела остаться, но не могу. На будущее: не стоит недооценивать силу обольщения, которой обладает математика. Если вдруг окажусь здесь снова, сама буду строчить на столе, не отставая от вас.

Компания за столом встретила вернувшегося криками и восхвалениями его храбрости. Я улыбнулась себе под нос. Сначала пожилые рыцари, а теперь и эти. Я явно пользовалась успехом у всего Горедда. Такое заключение меня рассмешило, а смех придал храбрости нырнуть в ночную тьму, оставив за спиной тепло этого тайного сборища.

До замка Оризон я добралась в такое время, что уже не знала, где искать Люциана Киггса. Мне пришло в голову, что можно проверить голубой салон, где почти наверняка принцесса Глиссельда устраивала свой игрушечный прием, но я побоялась, что пахну таверной — или, еще хуже, квигами — а к тому времени, как переоденусь и умоюсь, уже будет слишком поздно, и все давно лягут спать.

Хотя в глубине души мне было ясно, что я просто не хочу идти.

Добравшись до своих покоев, я написала Киггсу записку:

Ваше Высочество!

Я поговорила с Ормой, но, увы, он не сумел узнать дракона по описанию рыцарей. Но я забыла сказать вам, что, по их рассказу, некий сэр Джеймс Пескод, еще один рыцарь, во время войны был специалистом по опознаванию драконов. Сэр Джеймс находился в лагере тем вечером и мог его узнать. Думаю, стоило бы допросить его.

Надеюсь, вы не отложили разговор с Эскар в надежде, что я вернусь с полезной информацией. Приношу извинения за неопределенный ответ Ормы.

Я долго не могла решить, как подписаться — все варианты казались либо слишком фамильярными, либо идиотски чопорными. В итоге решила перестраховаться, учитывая, что начала письмо как раз чопорно. Поймав в коридоре мальчика-пажа, я передала ему записку, а потом пожелала всем гротескам доброй ночи и рано легла спать — завтрашний день обещал быть долгим из долгих.

В пятнистом небе взошло солнце, окрасив его в розовый и серый, будто брюшко форели. Горничные начали колотить в запертую дверь раньше, чем я закончила умываться; за завтраком весь зал гудел от предвкушения. Зелено-пурпурное знамя Белондвег, первой королевы Горедда, развевалось на каждой башне и полотнами свисало с домов горожан. По всей дороге от каменного двора до нижней части Замкового холма вытянулись в линию кареты: со всех Южных земель прибывали высокие гости. Никто не смел упустить редкую возможность увидеть ардмагара Комонота в человеческом обличии.

Я наблюдала за неторопливым продвижением ардмагара с вершины навесной башни вместе с большей частью наших музыкантов. Комонот прилетел к южным воротам еще до восхода солнца, чтобы как можно меньше волновать людей своей чешуйчатой персоной, но весь город знал, что он явится, и толпа собралась там еще вчера вечером. На месте были выставлены представители короны, которые должны были поприветствовать ардмагара и обеспечить его и его окружение одеждой, как только они перекинутся.

Комонот неторопливо позавтракал и уже поздним утром отправился со своей свитой во дворец. Он отказался ехать верхом и настоял на том, чтобы идти по городу пешком, лично приветствуя людей, которые выстроились по обочинам улиц и встречали процессию криками — приветственными и всякими иными.

По слухам, он добрался до Соборной площади ровно в тот момент, когда часы обратного отсчета пробили в последний раз. Говорят, они сыграли жуткую механическую мелодию навроде шарманки, и королева вместе с драконом станцевали под нее. Очевидцы утверждали, что это был не механизм, а марионетки, мол, ни одна машина не способна на такие трюки.

Я готова была бы поспорить, что если ее построил Ларс, то она могла и не такое, но, увы, меня там не было, чтобы убедиться в этом воочию.

Хотя ардмагар был в ярко-синем одеянии, его трудно было разглядеть среди бурлящей толпы и трепещущих флагов; его саарантрас был невысок. Те из нас, кто трясся от холода на башне, не особенно впечатлились.

— Он такой крошечный! — прокурлыкал тощий сакбутист. — Я бы мог раздавить его каблуком!

— Ну и кто из нас теперь таракан, а, ард-комар? — спросил один из барабанщиков во всеуслышание.

Я поморщилась, надеясь, что никого важного поблизости не было. И как только каждая мелочь при дворе так быстро расползается?

— Услышу еще одно неуважительное слово — от любого из вас! — и будете играть на улице за кусок хлеба. — Заметив скептические взгляды, я проникновенно добавила: — Виридиус дал мне полную свободу. Если думаете, что я этого не сделаю, проверьте.

Все уставились в пол. Я мысленно вознесла благодарность святой Луле, покровительнице детей и дураков, — никто, видно, не заметил, что я блефую.