Корнелия Функе - Чернильная смерть

«Ну и что! Туда ему и дорога! — думала Мортола, дрожа птичьим телом как осиновый лист. — От него никакого толку! Орфей должен помочь. Орфей…»

Орфей. Казалось, имя обрело плоть, стоило мысленно его произнести.

Нет, не может быть. Не может быть, что это Орфей появился из-за деревьев — и ночной кошмар съежился, как пес, перед его дурацкой улыбкой.

Кто рассказал Змееглаву о разбойниках, Мортола? Кто?

Орфей пустыми глазами рассматривал ветви. А потом поднял полную бледную руку и показал на замершую от ужаса сороку.

Лети, Мортола, лети! Стрела настигла ее в воздухе, и боль прогнала птичий облик. Крылья исчезли, и она все падала и падала сквозь холодный воздух. О землю разбилось человеческое тело. Последнее, что она видела, была улыбка Орфея.

Вперед, скорее вперед не останавливаясь. Резу мутило, но она не подавала виду. И каждый раз, как Силач с тревогой оборачивался к ней, она улыбалась ему, чтобы он не вздумал сбавить шаг. Хват и так опережал их на полдня, а о сороке она старалась даже не думать.

Шагай, Реза, шагай. Подумаешь, тошнота. Жуй листья, которые дала тебе Роксана, и вперед. Лес, по которому они пробирались уже несколько дней, был темнее Непроходимой Чащи. В этой части Чернильного мира она никогда еще не бывала. Казалось, что в повести открылась новая, прежде не читанная ею глава. «Комедианты называют его „Лес, где спит ночь“, — сказал ей Силач. — А кикиморы окрестили его Бородатым лесом из-за целебных растений, вьющихся по деревьям». Да, это имя ей больше нравилось. Из-за мороза многие деревья действительно стали похожи на пожилых великанов.

Силач мастерски читал следы, но даже Реза сумела бы отыскать путь Хвата и его товарищей. Во многих местах отпечатки подошв вмерзли в снег, словно время застыло на ходу, а кое-где были размыты дождем, словно он пытался смыть и оставивших их людей, разбойники не особенно старались остаться незамеченными. Да и зачем? На этот раз преследователями были они.

Дни были дождливые. Ночью дождь переходил в град, но, к счастью, в лесу было много вечнозеленых деревьев, и путники укрывались под мощными хвойными лапами. С закатом солнца становилось холодно. Силач отдал Резе плащ на меховой подкладке, и ночами она, закутавшись, отсыпалась на ложе из сухого мха и лишайника, срезанного Силачом с деревьев.

Шагай, Реза, не останавливайся! Сорока летает быстро, а Хват выхватывает нож еще быстрее. Над ее головой раздался хриплый птичий крик, и Реза с тревогой посмотрела вверх, но это была ворона, а не сорока.

— Карр! — Силач ответил черной птице на ее языке (с ним даже совы переговаривались) и вдруг резко остановился. — Какого черта? — пробормотал он, почесывая наголо обритый затылок.

Реза испуганно посмотрела на него:

— Что случилось? Ты заблудился?

— Я? Никогда в жизни и ни в одном лесу на свете! А уж в этом тем более. — Силач нагнулся и внимательно осмотрел следы на замерзшей траве. — Здесь мы с двоюродным братом добывали дичь. Это он научил меня разговаривать с птицами и сооружать подстилки из бороды деревьев. И Озерный замок он мне тоже показывал. Нет, это Хват отклонился с пути, а не я! Он почему-то резко забрал на запад.

— Твой двоюродный брат? — Реза с любопытством посмотрела на него. — Он тоже у разбойников?

Силач покачал головой.

— Нет, он ушел к поджигателям, — сказал он, не глядя на Резу. — А потом исчез вместе с Каприкорном, и больше его никто не видел. Он был высокий, страхолюдный, но я всегда был сильнее, даже в детстве. Я часто о нем вспоминаю. Конечно, он заделался проклятым поджигателем, но все же это мой родич, понимаешь…

Высокий, страхолюдный… Реза перебрала в памяти людей Каприкорна. Плосконос? «Твоего родича Силач, убил голос Мо, — подумала она. — Стал бы ты его защищать, если бы знал об этом? Да, наверное стал бы».

— Давай посмотрим, что увело его с пути, — сказала она. — Пойдем по следам.

Они скоро нашли Хвата и его людей на поляне, покрытой опавшей листвой. Мертвецы лежали на земле, как будто деревья сбросили их заодно с листьями. Над трупами уже трудились вороны.

Реза спугнула их — и в ужасе отпрянула, увидев тело Хвата.

— Что это было?

— Ночной кошмар! — Силач говорил еле слышно.

— Ночной кошмар? Но они убивают одним испугом! Я видела!

— Это если им помешать. Когда есть возможность, они утоляют голод.

Мо однажды показывал ей оболочку вылупившейся стрекозы. Пустая кожа еще обрисовывала очертания тела. От Хвата осталось примерно то же. Резу вырвало.

— Не нравится мне это. — Силач изучал залитую кровью поляну. — Похоже, нападавшие стояли и смотрели, как ночной кошмар его жрет, будто это их ручной зверь, как медведь у Принца!

Он прислушался, но вокруг царило безмолвие. Только вороны дожидались своего часа на деревьях. Силач закрыл мертвое лицо Гекко его плащом.

— Да, я пойду по следам. Чтобы узнать, откуда пришли убийцы.

— Это я тебе и так могу сказать. — Реза наклонилась над одним из мертвецов и приподняла его левую руку. На ней не хватало мизинца. — Твой младший брат рассказывал мне, что у Змееглава новый телохранитель. Он был пытчиком во Дворце Ночи, а теперь получил повышение. По словам Дориа, этот тип известен тем, что отрезает каждому убитому им человеку мизинец и делает из кости свистульку, чтобы поиздеваться над Свистуном… Свистулек у него не перечесть, говорят. — Резу трясло, хотя теперь она могла не бояться Хвата. — Она не сможет его защитить, — прошептала она. — Виоланта не спасет Мо! Они убьют его…

Силач поднял ее и неловко обнял.

— Что будем делать? — спросил он. — Возвращаемся?

Но Реза покачала головой. Они приручили ночной кошмар. Ночной кошмар… Она огляделась.

— Сорока, — произнесла она. — Где сорока? Позови ее.

— Я же тебе сказал: она говорила не по-птичьи, — ответил Силач и все же изобразил сорочий стрекот.

Ответа не было, но тут Реза увидела труп.

Мортола лежала в стороне от остальных. Из ее груди торчала стрела. Реза часто воображала себе, как увидит наконец мертвой ненавистную старуху. Ей столько раз хотелось убить Мортолу своими руками, но сейчас она не испытывала никаких чувств. На снегу рядом с покойницей лежало несколько черных перьев, а ногти на левой руке все еще были похожи на птичьи когти. Реза нагнулась и отвязала кошель от пояса Мортолы. Там лежали крошечные черные зерна, такие же, как те, что налипли у Мортолы на бледных губах.