MarInk - Жизнь в зеленом цвете - 5

- Сириус?

- Всё в порядке, Гарри? - Сириус снова улыбнулся, и даже безо всякого чтения эмоций теперь было видно, как старательно эта улыбка вымучена.

- У меня да, а у тебя?

- Всё просто отлично, - Сириус потрепал Гарри по волосам и поднялся со стула. - Пойду-ка навещу Клювокрыла… наверно, соскучился уже по мне…

Звериная тоска Сириуса обжигала Гарри голову изнутри, и он был почти рад, что крёстный ушёл.

Фред и Джордж впихнули Гарри в руки кружку с горячим чаем и булочку с изюмом; Гарри выпил чая, обжёг кончик языка, не поморщившись, отставил чашку и начал злостно издеваться над булочкой, постепенно превращая её в кучку крошек.

* * *

В следующие несколько дней состояние Сириуса только ухудшалось; теперь он не мог даже строить хорошую мину при плохой игре. Он не разговаривал почти ни с кем и всё чаще запирался в спальне матери, там, где держал Клювокрыла; Гарри сквозь стены и лестницы чуял тоску, обиду и злость - обиду на других, злость на себя.

- Нет, ну что с ним всё-таки? - тревожно бурчал Гарри себе под нос, натягивая пижаму. - Если что-то не так, почему не сказать прямо?

- Ну так он страдает и обвиняет себя в эгоизме, - откликнулся Фред, хотя вопрос Гарри был чисто риторическим.

- Ты ведь о Сириусе говоришь? - уточнил Джордж.

- Ага…

- Ну и вот. Он сидит и злится на себя и на судьбу.

- Почему?

- Потому что ты возвращаешься в Хогвартс…

- …а он хотел бы, что ты остался жить здесь, с ним, - близнецы, склонившись над столом так, что одинаково растрёпанные чёлки смешивались, и невозможно было понять, где кончается один и начинается другой, складывали аккуратной стопкой прайс-листы на свои шуточные товары.

- Видишь ли, Гарри, ты - единственное, что у него осталось…

- …и ему не хочется, чтобы Хогвартс отобрал тебя у него.

- Конечно, он понимает…

- …всю эту муть по поводу необходимости образования…

- …плюс подозревает, что всё, чему тебя могут научить…

- …может однажды помочь тебе выжить…

- …но всё равно не хочет с тобой расставаться.

- И за это себя и казнит.

- Дескать, он плохой крёстный отец…

- …никудышный старший друг, чья поддержка тебе сейчас нужна…

- …бесполезный эгоист, который только и может, что выметать пауков из гостиных ненавистного дома своего детства…

- В общем, плохо ему.

- А вы откуда знаете? - ошеломлённый простотой и чёткостью, с которой близнецы разложили всё по полочкам, Гарри только растерянно хлопал глазами.

- А мы слышали, как он с Клювокрылом делился своим проблемами, - Фред и Джордж сели на кровать. - Больше никому, видно, не доверяет.

- А-а… - Гарри присел рядом с Фредом и нахохлился, обняв подушку. - Самое интересное, что Хогвартс этот мне нужен, как собаке пятая нога… и Сириус из-за него расстраивается…

- Не выдумывай, - Фред слегка щёлкнул Гарри по носу. - Учиться, учиться и учиться, понял? Уж на что он нам не нужен, а мы всё равно туда возвращаемся.

Гарри только вздохнул. Разумеется, близнецы не знали всего; Гарри старательно хранил от них в секрете то, что мог сохранить. Он был бы рад просто учиться, но ему никогда не давали покоя - даже при всём оглушающем одиночестве, окружавшем Гарри в стенах Хогвартса.

А уж в этом году… Гарри не смог даже заставить себя дочитать до конца тот самый экстренный выпуск «Пророка» - с него хватило абзаца: «Последние минуты незабвенного старого Тома были ужасны! Изрыгая хулу и оскорбления (полный список не будет приведён во избежание оскорбления общественной морали), Поттер пытал его раз за разом, произнося темнейшие из заклинаний. Кровью пропах воздух, и огненные буквы готовы были зажечься на обшарпанной стене «Дырявого котла», потому что никакие высшие силы не были больше в силах терпеть и далее это попрание законов чести и совести!.. «Авада Кедавра!», - прозвучал холодный веселящийся голос, и мертвенно-зелёный луч настиг старого бармена, который навсегда будет незабвенен в наших скорбящих сердцах…»

В подобном стиле было выдержано полвыпуска; вторую половину честно делили между собой нелицеприятные интервью о Гарри Поттере с самыми разными людьми, от случайных прохожих до заслуженных авроров и целителей из Мунго, и старые колдографии самого Гарри. Худой, бледный, лохматый, бросающий мрачные взгляды исподлобья, в мешковатой одежде, то и дело отворачивающийся от смотрящего… на этих колдографиях он вызывал одно из двух чувств: сильная жалость или острая неприязнь. Учитывая содержание окружавшего картинки текста, на первый вариант Гарри рассчитывать не приходилось. Да не особо и хотелось, если честно.

«Ну, может, хотя бы трогать не будут. А то мало ли, зааважу с полпинка…»

Но Гарри знал, что эти надежды лишены всякого смысла; все те, кто его обычно «трогал», отлично знали, что кидаться Авадами направо и налево было совсем не в характере Гарри. Вряд ли их так уж впечатлит эта статья - скорее, только позабавит. А все остальные поверят статье; для них отчего-то что написано пером, то не вырубишь потом ничем. Дескать, ложь и клевету никто печатать не будет - ага-ага…

Гарри заснул, крепко обнимая Фреда и Джорджа. Когда его пальцы переплетались с их пальцами, и он чувствовал слабый запах шампуня от их волос, и тепло их тел прогоняло мурашки с его озябшей кожи - тогда ему не снились кошмары, но не снилась и гнетущая тёмная пустота. Гарри словно выпадал куда-то в такую же бесконечную несуществующую зону, в которой, наверное, обитает сознание ещё не родившегося ребёнка. Там было всегда спокойно и безопасно - достаточно для того, чтобы просыпаться, не желая сдохнуть на месте.

Почти всё время слабо-слабо ныл шрам; так на грани слуха звенят комары, не привлекая к себе особого внимания, но мешая и угрожая сеансом кровопития. Гарри это слегка раздражало - тоже нашёлся недремлющий мститель, блюститель идеалов чистокровности, мечтающий изничтожить пятнадцатилетнего мальчишку, день и ночь бдит, думает думу тяжкую, как бы с врагом справиться…

Жизнь на Гриммаулд-плейс очень быстро входила в колею; каждый день в одно и то же время они вставали, завтракали и принимались отчищать комнаты от пыли, мусора и всяческих неприятных мелких созданий. Кричер всё ещё пытался таскать вещи, предназначенные мусорному ящику, но только не в той комнате, где был Гарри; едва завидев «молодого хозяина», эльф исчезал со скоростью, сделавшей бы честь любому космическому кораблю. Действительно, мало ли что придёт в голову этому страшному и ужасному самодуру… вдруг да пихнёт в руки одежду - и что тогда делать?

Дом номер двенадцать продолжал угрожающе шептать, но Гарри казалось, что родовое гнездо Блэков постепенно свыкается с ним, принимает его - главным образом потому, что он мог слышать этот угрожающий шёпот… а может быть, потому, что ему не было страшно даже тогда, когда он слышал это, в то время как Джинни боялась по вечерам в одиночку подниматься по лестнице, полной смутных теней и специфического тонкого запаха мумифицированных эльфийских голов, прибитых к стенке холла.