MarInk - Жизнь в зеленом цвете - 5

Малфой не замедлил вскочить и наставить на Гарри палочку; на щеках редко выслушивавшего о себе столько правды за один раз Малфоя проступили лихорадочные красные пятна, руки подрагивали, рот был плотно сжат в одну линию.

- Не советую тебе затевать дуэль, - прищурился Гарри. - Сам знаешь, что проиграешь. Кроме того… ты настолько дерьмо, что с тобой драться - только руки пачкать.

Гарри левой рукой сжал портключ, затерявшийся в складках мантии и исчез из гостиной, успев только заметить, как у всех присутствовавших вытянулись лица.

«Идиот, - Гарри привалился к колонне, поддерживавшей крышу смотровой площадки Астрономической башни. - Кретин. Ещё бы побольше чего-нибудь наболтал. Выдал наличие портключа, правды наговорил… правдобор хренов…» Ледяной ветер и крупные градины били его по пылающим щекам и лбу. Удар грома едва не заложил уши.

Шаг с площадки. Миг изменения - без воспоминаний о солнце, только с холодом, только с градом, бьющим по нежной человеческой коже - и уже по драконьей чешуе, превосходящей в прочности любой металл…

Гарри выпустил в небо яростную струю огня и устремился вверх - туда, где рождались молнии.

Глава 16.

Эх, учить вас, молодых, еще, не переучить...

Сергей Лукьяненко, Юлий Буркин, «Остров Русь».

Весь конец октября дул ураганный ветер и лил затяжной дождь; Гарри засыпал и просыпался под стук капель о каменные стены и стекло окон, делал под этот аккомпанемент домашние задания, под обжигающе холодной водой, сплошным потоком льющейся с небес, летал на квиддичных тренировках, которых становилось всё больше, потому что первый квиддичный матч сезона, Слизерин-Гриффиндор неотвратимо приближался. И Гарри, кажется, был единственным во всём Хогвартсе, кому был безразличен результат; вся школа раскололась на два неравных лагеря - «зелёных» и «красных». «Зелёные», как водится, были сами за себя; «красные» же были практически носимы на руках, хотя, как непредвзято считали Фред и Джордж, не имели почти никаких шансов выиграть.

Гарри с удивлением узнал, что Рон стал новым вратарём Гриффиндора; остальные слизеринцы восприняли это без удивления, но с азартом - рыжего травили, как могли в рамках закона и школьного устава. С точки зрения самого затюканного издевательскими комментариями свежеиспечённого голкипера, это был самый настоящий саботаж; Гарри с трудом сдерживал смех, не посвящая Рона в ту сакральную тайну, что со своим собственным ловцом слизеринцы обращаются куда как хуже (хотя с их стороны это было, следует признать, недальновидно).

Боуд в своём стремлении дотренироваться до победного порой доходил до абсурда, гоняя игроков каждый день по нескольку часов; раза по два в неделю на квиддичное поле являлись одновременно Снейп и МакГонагалл, потрясающие какими-то бумагами, для выяснения вопроса о том, чья же, чёрт побери, очередь тренироваться. Пока деканы спорили, а гриффиндорцы молча сжимали кулаки, слизеринцы взлетали и начинали тренировку, рассудив, что на пустые разговоры времени нет; таким образом, конфликт исчерпывался в их пользу в большей части случаев.

Чего Гарри не мог понять - так это почему такой ерунде как квиддич, уделяют столько внимания. Ну, игра. Ну, интересно. Положим, ловить снитч забавно и увлекательно; возможно, гоняться за квоффлом и колотить по бладжеру - тоже. Но вот почему во всё это были погружены по уши люди, не только не входившие в команды, но и с грехом пополам умевшие сидеть на метле, Гарри решительно не понимал. Даже Невилл, уж на что неспортивный человек, смущаясь, сказал Гарри, что болеть будет за свой факультет (что, собственно, не удивило слизеринского ловца), но уверен, что победит Слизерин; и, дескать, жаль, что Гарри не в Гриффиндоре - потому что тогда их команду никто бы никогда не победил.

Сожаления по поводу того, что он не в Гриффиндоре, Гарри слышал теперь часто; некоторые члены Эй-Пи, явившиеся тогда в «Кабанью голову» только из любопытства и по настоянию Гермионы, постепенно прониклись к нему непреложным доверием и удивлялись, почему он учится в Слизерине. Они считали его хорошим, и это слово было ещё одной вещью, которая, хоть убей, не доходила до Гарри. Он мог понять, когда говорили «хорошая метла» или «хороший чай», но как это толковать применительно к человеку? Добрый? Это не про Гарри. Белый и пушистый? Увольте. Отзывчивый и открытый? Пальцем в небо.

Ноябрь пришёл вместе с холодом; трава покрывалась инеем, а озеро - слоем льда, но снега не было, и от этого почему-то было ещё холоднее. У Гарри краснели от холода руки, пока он писал лекции, и на переменах он грел ладони дыханием. Многие ходили в перчатках, многие в тёплых мантиях, предназначавшихся, вообще-то, для выхода на улицу; впрочем, раз натянув тёплую одежду, все остальные забывали о холоде. Для Гарри же это было мучительно; замерзать было медленной пыткой, садистской, изощрённой - огонь в Гарри возмущённо бился и требовал тепла, требовал зноя, солнечного света. Но свинцово-серое небо не могло предоставить Гарри ничего из перечисленного, и ему оставалось греться у костра на Астрономической башне, закутавшись в три свитера сразу, или, что бывало не так уж часто, согреваться теплом близнецов, которые, казалось, никогда не мёрзли, сохраняя живость ума и бодрость тела в любых обстоятельствах. Порой Гарри за это называл их электровениками и терялся в ответ на просьбу объяснить, кто это такие.

Утро матча между Слизерином и Гриффиндором было ярким и морозным; в такой день хорошо гулять по парку, а вовсе не думать о соперничестве факультетов. Гарри встал раньше всех и потихоньку ушёл из спальни; теперь он часто уходил прежде, чем все остальные просыпались - ему неприятно было даже дышать одним воздухом с Малфоем.

Перед матчем как минимум две трети школы соизволили подняться необычно рано - возможно, специально для того, чтобы с энтузиазмом размахивать всяческими предметами с символикой факультета, который поддерживали. От ало-золотых флагов Гриффиндора рябило в глазах, и Гарри обратил взгляд к овсянке - которая, впрочем, тоже не сказать чтобы отвечала его эстетическим запросам. Знакомый голос застал его врасплох, и Гарри выронил ложку. «Слишком я дёрганый стал…»

- Доброе утро, Гарри.

- Доброе утро, Барон, - вяло буркнул Гарри и проглотил ложку овсянки. Гадость.

- Как Вы оцениваете шансы своей команды на победу? - сегодня, по-видимому, продолжался урок светских бесед ни о чём.

Гарри пожал плечами.

- Поймаю снитч - победим. Не поймаю - бабушка надвое сказала.

Призрак засмеялся; его смех походил на клокотание кипящей воды. «Кошмар какой. В такие моменты и понимаешь, как важно быть серьёзным…»

- У Вас поистине слизеринское самомнение, Гарри.