rain_dog - Еще одна сказка барда Бидля

Я вот никогда не задумывался, как в башне внизу помещается огромный парадный кабинет, а наверху, если подняться по лесенке, размещаются и просторная спальня, и небольшая гостевая, и личный кабинет. Но оказывается, и это еще не все. Замечал ли я когда-нибудь, как устроена директорская башня снаружи? Ха, сто раз облетая ее на метле! Ничего не замечал! И того, что верхняя часть ее как бы вырастает из стены, утолщаясь, словно перевернутая детская пирамидка, ну, в упор не видел. Наверное, было ни к чему.

- Смотри, - говорит он, когда я стою у окна, опираясь на его руку, - мы с тобой сейчас в верхней части башни. У нас во всех комнатах слегка скругленные стены. Парадный кабинет ниже, как бы в теле основной башни, в более узкой части. А внизу под ним есть еще и небольшое нижнее помещение, как бы подвал. Маленький, конечно…

- А почему ты в прошлом году ничего не делал?

- Гарри, - он смотрит на меня, как будто я дурачок, - мне в том году было совсем не до зелий. Если что-то было нужно Лорду, я варил это в Малфой-мэноре, если вам - в Греймор-хилл. Подвал я нашел еще тогда, конечно, но серьезно там ничего не устраивал. Пол осени я пытался поймать вас троих. Когда это удалось, начались крестражи. Я метался между Лордом и школой.

- И Кингсли? - почти утвердительно говорю я.

- И Кингсли, но мы с ним встречались в маггловских городах, там, где нас не могли увидеть.

Я вдруг вспоминаю, как он появился в моей комнате перед третьим ритуалом в абсолютно маггловской одежде. Значит, тогда он прибыл прямо со встречи с Кингсли. Нет, мне не бывать шпионом! И не надо, но мне почему-то нравится, что это так хорошо выходило у него.

Я стою у окна и не могу оторваться. Там движутся маленькие фигурки, они машут друг другу руками, переговариваются, но из-за удаления я почти ничего не слышу. Там под ветром колышется трава, там перекликаются птицы. Вот кто-то несется вприпрыжку вверх по холму… Я отвожу взгляд, стараясь напоследок вдохнуть побольше этого воздуха свободы…

- Что, узник директорских апартаментов, - насмешливо говорит Северус, обнимая меня за плечи, - ничего, потерпи, сегодня у нас всего-то двадцать третье мая. Еще пара недель и…

- Я понимаю, - я говорю это очень тихо, мне, правда, немного грустно, - просто уже двенадцать дней прошло с тех пор, как я пришел в себя, а я еле по стенке хожу.

- Я бы сформулировал иначе, - он наклоняется к самому моему уху и шепчет, как заговорщик, - прошло всего двенадцать дней, а ты не теряешь сознание, у тебя практически нет жара, ты сам ешь и можешь двигаться, и у тебя не болит сердце. А ты где у нас побывал?

- На том свете, - признаю я и утыкаюсь ему лбом в плечо. - А кабинет покажешь?

И мы проходим через ту самую резную дверь вблизи окна и оказываемся в довольно большом помещении, где все стены сверху донизу представляют собой стеллажи, забитые книгами. А в центре огромный и в то же время изящный стол светлого дерева на резных ножках, заваленный бумагами и книгами. И два кресла - одно высокое, с резной прямой спинкой, а второе скругленное, низкое, с широкими подлокотниками. В стиле Ренессанс… Такое же, как было у него в Греймор-хилл.

- Ты что, и кресло отсюда таскал? - задаю я очередной глупый вопрос.

- Да нет, - он улыбается мне и усаживает в это самое кресло, - просто мне нравятся именно такие.

Я вновь окидываю взглядом книжные шкафы, и мне становится немного не по себе. Не то чтоб я так не любил читать, я люблю, но вот представить себе человека, который одолел всю эту многовековую премудрость, я не могу. А что, если…

- Северус, - наконец, решаюсь спросить я, - ты что, все это читал?

Он опять смеется.

- Интересно, когда бы я мог? Что-то читал, конечно. - Он задумчиво трет переносицу. - Ты ведь имеешь представление о том, что представляла из себя моя жизнь. Так что времени для чтения у меня было немного. Конечно, я не так усердно, как ты, валял дурака в школе. Потом… - пауза, опять решает, стоит ли говорить, - ну а потом моя служба Лорду с шестнадцати лет предполагала довольно однобокое образование - Зелья и Темные искусства. Этого читал более чем достаточно. Ну а вот после двадцати было не до этого. Так что во многих областях магии, да и не только магии, я полный профан.

Вот теперь я могу облегченно вздохнуть. Конечно, он слегка преуменьшает, я знаю, может быть, не хочет, чтобы я чувствовал себя рядом с ним малолетним неучем. Я ведь видел и его библиотеку в Греймор-хилл. Да и вообще, когда он что-то рассказывает… В общем, я знаю, что никакой он не профан. Ни в чем. Но все же тот, кто не прочел все эти тома, заполняющие практически все пространство стен, кажется мне вполне человеком. Однако я даю себе обещание постараться наверстать то, что считаю своим упущением - из-за лени, детской глупости, стремления постоянно что-то предпринять, не разузнав об этом получше. Я не стану равным ему, нет, но хотя бы должен приблизиться. Хотя пока еще не осознаю, почему.

Осознание это начинает приходить ко мне несколько дней спустя. Это получается как-то само собой. С каждым днем мне становится лучше - вот я уже без его помощи встаю, мои шаги, пусть пока и в пределах спальни, становятся все увереннее, я больше не держусь за стойки кровати или стены, чтобы не рухнуть на пол, подолгу смотрю в окно, читаю, уже не в постели, а сидя в кресле или на небольшом изящном диванчике рядом с камином. Да, я продолжаю поглощать зелья в устрашающих количествах, но он говорит, что так еще будет достаточно долго. У меня прекращает подниматься температура, я не просыпаюсь ночью от кошмаров, в его глазах, когда он слушает мое сердце, больше никогда не появляется тревога. И я начинаю задавать себе вопрос о том, что я, собственно говоря, делаю здесь, в директорских апартаментах, в его спальне… Теперь, когда я все больше вспоминаю себя прежнего, не умирающего и израненного, а такого, каким я когда-то был. Мне почти восемнадцать…

Я не хочу видеть свое отражение в огромных зеркалах в ванной. Нет, теперь дело не в шрамах - под действием мазей они становятся все тоньше, так, змейки, ниточки, они больше не уродуют меня. Но вот мое тело… Я напоминаю, нет, уже не скелет, слава Мерлину, но вот отощавшую за зиму дворнягу уж точно. Выступающие ребра, ключицы - около них такие ямки, что там можно без труда разместить небольшое яблоко, и оно точно не упадет. Бедра, ноги - кости, кости, мощи… Мышц будто бы и не было никогда. И изможденное лицо, темные круги под глубоко запавшими глазами. Куда только девается вся пища, которую я с некоторых пор запихиваю в себя с изрядным упорством? Почему я думаю об этом? Какая мне разница? Но на следующий день я спрашиваю забежавшую проведать меня Гермиону, и мне даже немного стыдно, но я не могу не спросить:

- Герми, а что надо есть, чтобы, ну, ну чтобы я не выглядел таким тощим?