Наталия Осояну - Звёздный огонь

— Люблю тайны, — сказал Капитан-Император, и Фаби, впервые наблюдая за ним без страха, поняла: лжет. — Люблю всё, что скрыто от посторонних глаз — это так волнует, знаешь ли!

— Знаю, — согласилась его собеседница. — Значит, Ваше Величество, вы из-за своей любви к тайнам украли карту? Полагаю, это и впрямь было… волнительно.

Раздался странный звук — Аматейн, похоже, едва не подавился собственным бешенством. На губах целительницы появилась еле заметная усмешка, а Фаби подумала, что дерзить Капитану-Императору, конечно, весьма глупо… но именно дерзости так не хватало Ризель.

— Я так и думал, что нахальство Фейры заразно, — сказал Аматейн изменившимся голосом. — Карта принадлежит мне по праву, и тебе это известно…

Эсме покачала головой.

— Видите ли, Ваше Величество, я читала легенду из Книги основателей — настоящую легенду. Уж не знаю, откуда её взял некий пират по прозванию Звездочет, но… мне, вероятно, не стоит продолжать?

В тот же миг рука Капитана-Императора взметнулась, и целительницу развернуло, прижало к стене. Эсме судорожно вздохнула, закрыла глаза — должно быть, поняла, что одним движением пальца Аматейн может сломать ей шею, — но всё-таки на её бледном лице страх так и не появился. Оно было… отрешенным.

— Тебе почти удалось вывести меня из равновесия, — проговорил-прошипел Капитан-Император. — Не советую повторять то, что ты сейчас сказала, в присутствии посторонних, потому что я знаю твою слабость. Мы поняли друг друга, да? Если не хочешь, чтобы его страдания стали невыносимыми даже для феникса, то будь послушной девочкой.

— Почему? — сдавленно проговорила Эсме. — Почему вы мучаете меня? Попросите об исцелении, и всё закончится… Почему вы не просите?

Аматейн опустил руку, и целительница рухнула на пол.

— Неужели ты хочешь умереть?

— У меня нет другого выхода… — ответила она очень тихо. — Видимо, так суждено.

— Глупый ребенок, — подытожил Капитан-Император, негромко рассмеявшись. — Тебе суждено меня исцелить, но не сейчас. Пока что мы оба к этому не готовы… но торопиться и не надо. Времени у нас достаточно.

«Достаточно для чего?» — подумала Фаби, и вдруг заметила, что Эсме подняла голову и устремила взгляд куда-то вверх, как будто увидела нечто интересное на потолке комнаты, за спиной у Аматейна.

Целительница смотрела на неё .

Вновь знакомый вихрь подхватил Фаби, пронес над дворцом, над садами, чтобы грубо и бесцеремонно швырнуть её душу туда, где дожидалось тело. Она пришла в себя с ощущением, будто успела вынырнуть из морской глубины за мгновение до того, как кончился запас воздуха.

— Не объяснишь, что с тобой произошло? — заинтересованным тоном спросил черный крылан, и Фаби еле сдержала испуганный возглас. Человек-птица сидел напротив — знать бы, как давно он здесь? — и глядел на неё. На его треугольном лице не было и следа недавнего бешенства, даже наоборот — он был само спокойствие и доброжелательность. Ну, ещё немного любопытства…

— Я уснула, — сказала девушка. — Полдень… жарко…

— Полдень… — задумчиво повторил крылан. — Хм… а ты уверена, что спят именно так — сидя, да ещё и с открытыми глазами?

Фаби хотела возразить, но вдруг ощутила очень неприятное чувство — под веками жгло, словно туда попала соленая морская вода. Она закрыла глаза, и стало немного легче. Выходит, это черное существо говорит правду…

— Ладно, я слишком назойлив, — сказал человек-птица примирительно. — Каждый волен спать как хочется и где хочется, а уж если ты и впрямь компаньонка самой принцессы Ризель, то и вовсе говорить не о чем!

— Неправда, — Фаби покачала головой. — Я просто служанка, хоть и из знатного семейства. Мне дозволено не так много, как кажется.

Черные крылья шевельнулись.

— Принцесса — суровая хозяйка? — спросил её странный собеседник, заметно погрустнев. — Она похожа на своего отца?

— Не знаю, можно ли их вообще сравнивать, — четно ответила Фаби. — Но я служу ей верой и правдой, я готова отдать за неё жизнь… и вовсе не из-за приказа!

— Тебе виднее, — ответил человек-птица и пожал одновременно плечами и крыльями. — Скажи, я могу тебя кое о чем спросить и, возможно, попросить об услуге? — он взглянул на неё, склонив голову набок, и улыбнулся. Улыбка была… очаровательна. Фаби кивнула, хотя здравый смысл подсказывал, что соглашаться не нужно. — Это безопасно, можешь не переживать. Ты… э-э… тебе не доводилось слышать о некоей девушке, которая появилась во дворце совсем недавно? Её, вероятно, охраняют…

— Целительница по имени Эсме, — сказала Фаби. Крылан просветлел. — Да, я её видела.

— Она жива?! — Он вскочил и тотчас же упал на колени, молитвенно сложив покрытые черным пухом ладони. — Прошу тебя, если только это будет возможно, скажи Эсме, что я здесь! Скажи, что она должна стойко держаться и ждать, как бы тяжело это ни оказалось! Скажешь?

«Не так уж это и безопасно, — подумала Фаби. — Ждать… чего? Разве есть у них возможность спастись самим и спасти своего капитана? Быть может, Его Величество и впрямь справедливо заподозрил, что это „предательство“ — всего лишь хитрый заговор…» Она вдруг поняла, что всей душой желает, чтобы эта догадка оказалась верной: ведь считать предателем Амари, ради которого Ризель рискнула жизнью, было так тяжело и больно!

Фаби опять кивнула.

«Пусть даже я об этом и пожалею…»

— Собственно, это всё, о чем я хотел сказать, — проговорил Капитан-Император. — Заговор раскрыт, виновник схвачен, мой сын жив и находится в безопасности. Конечно, всё произошло совсем не так, как было спланировано… впрочем, важен лишь результат. У вас есть вопросы, господа?

Лучи полуденного солнца падали сквозь высокие окна, разноцветными отблесками ложились на каменный пол. Амари глядел на них и думал о том, что если бы прошлой осенью он не бросился навстречу черному копью, спасая капитана, то вчерашний день стал бы последним в его жизни. Сын, не обладающий даром Цапли, был для Аматейна хуже кукушки. «Знал бы я тогда, чем всё закончится!..»

Собравшиеся по зову Капитана-Императора молчали довольно долго, но потом поднялся Эйдел Аквила и сказал ровным голосом:

— Ваше Величество, вы вольны распорядиться моей жизнью.

Только по голосу Амари и узнал наместника из Тейравена, чей вероломный поступок имел столь далеко идущие последствия: лицо Эйдела покрывали пятна новой кожи, розовой и тонкой, от густых темных волос осталась лишь короткая щетина; при ближайшем рассмотрении можно было заметить, что брови у молодого магуса большей частью нарисованные, а ресницы отсутствуют вовсе. Придворные, как принц успел услышать, считали перемены во внешности Эйдела следствием тяжелого недуга, но для него самого не было секретом, что их причиной стал огонь Феникса.