Наталия Осояну - Звёздный огонь

— Причем здесь я? — хмуро спросил Гарон, но в его глубоко посаженных глазах сверкнули искорки. — Лайра взялся нас защищать, пусть теперь выполняет обещания.

— Не торопись. Ты ведь знаешь прекрасно, что фрегаты на дух не переносят запах звездного огня, поэтому тем, кто работает в форте, путь на борт закрыт. Тем вечером в «Веселой медузе» от тебя именно огнем и пахло…

— Вот это нюх! — хмыкнул бывший моряк. — Прямо как у фрегата. Да, я тогда работал в форте — ящики таскал, вот и провонял весь. Отмывался потом недели две!

— Теперь подумай хорошенько… — Хаген ненадолго замолчал, от волнения у него перехватило дыхание. — Если живой корабль не пойдет туда, где есть звездный огонь, то отчего бы не воспользоваться… деревянным кораблем?

Он чуть было не сказал «мертвым», но вовремя прикусил язык — Гарону бы такое не понравилось. И без того было непонятно, чего следует ждать от странного моряка: вдруг он вовсе не захочет больше ничего слушать и выкинет непрошеного гостя в канал…

— Что ты предлагаешь? — спросил Гарон.

«Это ещё не согласие! — сказал пересмешник сам себе, чтобы не позволить огню ликования разгореться раньше времени. — Самое трудное впереди!» Настала пора переходить ко второй части плана, и для этого Крейн снабдил его подробнейшими инструкциями и картой бухты. Эту карту они с Гароном расстелили на столе, и пересмешник начал разъяснять, что именно нужно делать для спасения города и его жителей.

— …Крейн наблюдал за вот этим фрегатом со вчерашнего утра, он говорит — там, на борту всего-то человек восемнадцать-двадцать, а ночью на вахте трое. Пушек на верхней палубе не видно, но они там точно есть, иначе наши корабли не вели бы себя так странно. Так вот, нужно подойти на твоей лодке к этому фрегату… пробраться на борт… и успокоить команду. Дальше есть два пути: можно попытаться вывести черного в море, чтобы открыть проход для «Невесты» и остальных фрегатов, а можно дать залп с правого борта по соседнему черному кораблю. Капитан считает, последнее проще.

— Капита-ан… — пробормотал Гарон. — Он прав, твой капитан. Если черные не боятся звездного огня, значит, с ними что-то сотворили… нехорошее. Раз так, управлять подобным фрегатом у меня вряд ли получится, а мертвый корабль в безветренную ночь будет ненамного шустрее дохлого кархадона. Нет, будем палить из пушек! — он расхохотался, заметив растерянное лицо Хагена, и тут же спросил с ехидцей: — А ты как, морячок? Не боишься, что потом твоя красавица-«Невеста» начнет носом вертеть и паленого матроса на борт не пустит?

— Я рискну, — сказал пересмешник и отвел взгляд. Об этом он как раз не подумал. — Думаешь, получится?

— Ха! С такого расстояния и ребенок попадет. А когда мы выстрелим, и на соседнем фрегате начнется паника, Крейн поведет «Невесту» в атаку, я прав? Прав. Так кто из нас двоих сумасшедший? — и он опять рассмеялся.

— Ты согласен? — спросил Хаген, чувствуя себя совершенно сбитым с толку.

— Да, искусай меня медуза! — зарычал Гарон. — А что я теряю? Постылую жизнь, славную репутацию чокнутого? Но у меня есть два условия, красавчик.

— Слушаю… — Хаген вдруг почувствовал, что за ними наблюдают. «Ты ошибаешься, Гарон. Тебе есть, что терять…» — Ты можешь всё мне рассказать, как если бы говорил с Крейном и Арлини.

— Первое, — отчеканил моряк. — Лодка маленькая, она может взять на борт только восемь человек, считая нас с тобой. Остальными будут те, кого я выберу сам, так и передай своему драгоценнейшему капитану. И второе… — Он ненадолго замолчал, сделавшись очень серьезным. — Если вдруг случится так, что Арлини и Крейн одержат победу благодаря моей лодке, а я об этом не узнаю… то пусть он позаботится о моей семье. И о близких любого, кто отправится со мной!

Стоило ему это сказать, как раздался женский возглас: «Гарон!» — и из соседней комнаты к брату кинулась Нэлл. Моряк неуклюже обнял сестру и, взглянув на пересмешника, взглядом указал тому на дверь. Хаген поторопился уйти, потому что сцена прощания ранила ему сердце вдвойне: о нем ведь никто так рыдать не будет, если вдруг что-то случится…

Мара ждала его на мосту через канал.

— Ты ошибаешься, — сказала она, когда пересмешник приблизился. — Я буду ждать тебя с победой и буду плакать, если ты не вернешься. Ты дорог мне!

— Давай помолчим, — попросил Хаген, обнимая её узкие плечи. — Давай просто помолчим…

…Сложнее всего оказалось заставить себя ступить в мертвую лодку — пустую деревянную скорлупку, игрушку волн. Луна спряталась за тучами, и в темноте лодка казалась просто сгустком мрака, холодным и лишенным души. «Быстрее! — прошипел Гарон. — А не то уйдем без тебя!» Пересмешник взял себя в руки и перебрался с причала на борт; думал он лишь об одном — как бы им не пришлось с полдороги возвращаться домой вплавь. «Привыкнешь!» — коротко бросил Гарон, будто прочитав его мысли. Он оказался прав: совсем скоро магус освоился, и деревянная посудина больше не казалась ему такой уж странной. Да, она была мертвой, но на воде держалась хорошо и шла довольно быстро, хоть происходило это благодаря опять-таки Гарону и штукам, которые он называл «веслами».

На своих товарищей Хаген поглядывал с опаской. Гарон, как и следовало ожидать, взял с собой завсегдатаев «Веселой медузы», и чем больше пересмешник об этом думал, тем менее вероятным казался ему удачный исход их авантюры. Эти так называемые моряки наверняка уже больше года не выходили в море, потому-то они и не испугались, последовали за Чокнутым, как будто он был их капитаном.

Хаген вдруг почувствовал, что от него ускользает нечто важное…

— Приближаемся! — прошептал Гарон. Ночью любой фрегат казался черным, но та громада, что росла по правому борту, была темнее самой тьмы. — Будьте наготове, ребята!

«Как быстро! Заступница, помоги нам…»

Хаген закрыл глаза, а когда он их открыл, над ними уже возвышался корпус вражеского корабля. Выглядел он столь ужасно, что пересмешник позабыл обо всех своих страхах: шкура фрегата была покрыта неровными наростами, чей вид даже в темноте вызывал отвращение, а местами на ней виднелись провалы, похожие на язвы. Крейн ни за что не позволил бы довести «Невесту ветра» до такого состояния, ведь он бы страдал наравне с нею. «Кто мог сотворить такое? — подумал Хаген в смятении. — Какой больной разум?!»

— Она же дохлая… — ошеломленно проговорил Гарон. — Кракен меня раздери, эта посудина мертвее мертвого, разве что не деревянная! Не карго и не кархадон… я ничего не понимаю!

Забывшись, он чуть повысил голос, но на борту черного корабля их не услышали. Оттуда доносились обрывки фраз, смех и какие-то странные хлопки; ещё слышался плеск воды, и Хаген понял, что вахтенных что-то отвлекло.