Наталия Осояну - Звёздный огонь

«Ладно, — подумал он. — Сейчас узнаем, что произошло».

В большой каюте, как выяснилось, его ждал не только Крейн. Там было довольно многолюдно: Хаген, Умберто, закутавшаяся в плащ Эсме, чье лицо было таким же заспанным, как и физиономия Кузнечика… но больше всего крылана удивил посторонний — какой-то молодой рыбак, донельзя смущенный столь разношерстным обществом и, похоже, чем-то напуганный.

— Так это и правда вы… — пролепетал незнакомец, увидев черные крылья Джа-Джинни. — Здесь, в Эверре… ох, Заступница…

— Что происходит, Кристобаль? — мрачно поинтересовался человек-птица, устремив тяжелый взгляд на Крейна, чьи разноцветные глаза в сумраке каюты заметно поблескивали. — Зачем ты приволок сюда этого парня?

Он не стал продолжать, хотя и мог бы: «…парня, которого ты собираешься либо принять в команду, либо убить».

— Мне нужен твой совет, друг, — сказал магус. — Видишь ли, этот юноша сделал большую глупость — заключил договор с императорским вербовщиком, который позабыл сообщить о том, что по договору его лодку превратят в плавучее черное недоразумение.

— И что же? — спросил Джа-Джинни, становясь ещё мрачнее.

— Договор заверил один из местных корабелов.

Крылан присвистнул: в прошлом он не раз видел тех навигаторов, чья верность Капитану-Императору накрепко скреплялась невидимым знаком — печатью. Фрегат никогда не лжет, и если ему приказано следить, чтобы и капитан не лгал…

— Значит, ничего нельзя сделать, — сказал он, вздохнув. — Сочувствую, малый, но ты должен был сам понимать, на что идешь. Ни один корабел не сможет снять печать, даже тот, который её ставил. Такой договор может расторгнуть только сам Великий шторм.

— Я тоже об этом думаю. — Крейн усмехнулся, и что-то было в этой усмешке странное. — Какие есть варианты, друзья?

Джа-Джинни непонимающе нахмурился, оглядел собравшихся в каюте — Хаген выглядел растерянным и встревоженным, мрачный как туча Умберто сверлил взглядом затылок Крейна, а Эсме безучастно разглядывала вышивку на своем плаще. Он вдруг понял, что молодой рыбак, которого Крейн по непонятным причинам взялся спасать, не просто напуган, а напуган до полусмерти…

— Эй! — воскликнул крылан, и перья у него на загривке встопорщились, придавая человеку-птице довольно жуткий вид. — Уж не хочешь ли ты сказать, Кристобаль, что намерен его убить ?

Парнишка вздрогнул, а магус кивнул и проговорил беззаботным тоном:

— Именно! Вопрос только в том, каким образом это лучше сделать.

…Ну да, конечно. У них есть Эсме, которой не в диковинку возвращать моряков с того света, выдергивая их из цепких объятий Повелителя штормов. Когда изумление и возмущение схлынули, Джа-Джинни вынужден был признать, что план Крейна не так безумен, как кажется: в тот момент, когда этот рыбак умрет, его связующая нить с лодкой оборвется, и от печати останется лишь воспоминание. Но что же случится дальше?..

Джа-Джинни покачал головой.

— Не выйдет, Кристобаль. Пусть Эсме меня исправит, но, по-моему, все те, кого она спасала, были смертельно ранеными, а не мертвыми . Покойника воскресить… это ведь как в той сказке про рукодельницу с острова Террион, разве нет? Только в обмен на жизнь целителя, да и то без гарантии.

Лоб Эсме прорезала глубокая морщина, но что-нибудь сказать в ответ на слова крылана девушка не пожелала, как будто происходящее ей было безразлично. Крейн тоже удивил Джа-Джинни — он вовсе не выглядел обескураженным, словно услышал именно то, чего ожидал.

— Я об этом успел подумать. Видишь ли, Ролану достаточно будет оказаться очень близко к смерти, но не умирать. Связующая нить истончится, а уж дальше я позабочусь о том, чтобы снять печать.

— Почему бы тебе самому не оборвать её? — вдруг заговорил Умберто, перебивая капитана. — Сам же говорил, что Эрдан…

Крейн помрачнел.

— Единожды оборвавшись, — сказал он, — связующая нить уже никогда не восстановится. Думаю, нашего друга такой вариант не устроит.

— Да я лучше сдохну по-настоящему, — пробормотал Ролан чуть слышно и, помедлив, прибавил громким, чуть дрожащим голосом: — Вы простите меня, дурака. Я просил о помощи, но раз всё так сложно, то лучше мне уйти и всё забыть…

— Нет, — тотчас же сказал Крейн. — Я обещал, что помогу.

«…иначе, малый, лежать тебе на глубине с камнем на шее», — мысленно закончил крылан.

— Так вы поняли меня? — продолжил свою мысль магус. — Не смерть, но близкое к ней состояние. Идеи?

— Ну что ж… — Джа-Джинни тяжело вздохнул, пожал плечами и крыльями. — Чего далеко ходить? Есть пример Кузнечика. Горло перерезать, а дальше уж Эсме возьмется за дело.

— Много крови, — Крейн сморщил нос. — Много боли. Нет, нужно что-то другое. Хаген?

Чуть помедлив, оборотень сказал:

— Я бы предложил яд, но достать его здесь, не вызвав ничьих подозрений, будет очень трудно… или вовсе невозможно. Можно добыть самим — на том мелководье, где вы сегодня побывали, должны водиться кое-какие ядовитые рыбы. Но надо будет сделать противоядие, а это займет много времени… — он замолчал, давая капитану возможность подытожить:

— Времени, которого у нас нет. Впрочем, этот способ мне нравится немного больше… быть может, он подойдет.

— А давайте мы его утопим! — глумливо произнес Умберто. — Дешево, быстро и чисто. Идет?

Ролан вздрогнул всем телом, а Крейн медленно повернулся к помощнику. Джа-Джинни показалось, что сейчас и впрямь кого-то убьют, только вовсе не бедолагу-рыбака. Это почувствовали все — Хаген даже протянул руку к плечу капитана, но отдернул её, обжегшись; сам же Умберто глядел на магуса дерзко, почти вызывающе.

— Прекратите, — раздался негромкий голос Эсме, и крылану почудилось, что в нем сквозит презрение. — У меня есть способ, который понравится всем, и я всё сделаю сама. Ждите, я скоро.

Она и впрямь вернулась очень быстро, неся в руке хорошо знакомый всем флакон с красным зельем. За время, пока целительница отсутствовала, никто из мужчин не проронил ни слова, но зато они успели о многом подумать: Джа-Джинни понял, что Эсме лишь казалась равнодушной, а на самом деле размышляла и готовилась… к чему? Разве может целитель причинять вред? «Может, — сказал он сам себе. — И ты видел это, когда Пьетро сломал ногу». По лицу Хагена было понятно, что пересмешнику тоже что-то известно, а Крейн и вовсе не выглядел удивленным — он знал? Всё рассчитал? Вполне возможно… Только Умберто был в растерянности, и растерянность эта грозила перейти в совсем иное чувство.

— Ложись куда-нибудь, Ролан, — сказала Эсме, едва переступив порог каюты. — Хоть на пол… но лучше на стол.

Голос её звучал сухо, по-деловому.

— Не собираешься объяснить, что ты хочешь делать? — не сдержавшись, спросил Джа-Джинни, и невольно вздрогнул, когда целительница посмотрела на него: у неё оказался совершенно пустой, отсутствующий взгляд, как будто красное снадобье уже было выпито до дна.