Friyana - По другую сторону надежды

— Ничего не хочу сказать, Драко, но вытерпеть твоего Снейпа — это надо железные нервы иметь, — смеясь, проговорила она.

— Терпи, — посоветовал Гарри. Теперь он сидел, положив на колени Малфоя обе руки и поглаживая его бедро через ткань. — Я семь лет мучался, теперь твоя очередь. Скажи спасибо, что он с тебя уже ни баллы снять не может, ни отработку назначить.

Драко невольно фыркнул и запустил, наконец, руки в непослушные черные волосы. Гарри тут же потянулся навстречу и потерся щекой о бедро, перебирая его настойчивые пальцы своими.

Луна сидела на столе, заложив ногу за ногу, и задумчиво потягивала вино из бокала Поттера.

— Так что, Гарри? — вздохнула она, помолчав. — У нас праздник сегодня или где?

— А при чем здесь я, он — именинник, — хмыкнул тот, не поднимая головы.

Драко демонстративно изогнул бровь, подражая Снейпу. Луна криво улыбнулась.

— Ну, так мы долго можем тут сидеть и напиваться, — рассудительно заметила она.

— Есть другие предложения? — поинтересовался Драко.

Ему нравилось думать, что предложения есть. Он слышал это уже несколько дней — они так забавно шушукались за его спиной, что даже глухой бы услышал. И неважно, что именно они задумали. Сам факт того, что для него что-то придумывают, почему-то был дороже всего остального, чем бы оно там ни оказалось.

Гарри поднял голову и задумчиво посмотрел на Малфоя.

— Есть, — вздохнув, сказал он, отбирая у Луны свой бокал и выпрямляясь.

— Возьми другой! — возмутилась она.

— Вообще-то, это был мой, — заявил он.

— Жадина, — процедила Луна, выпуская бокал из рук. — Джентльмена из тебя даже стихия не сделает.

Гарри, усмехаясь, пожал плечами. Драко смотрел на них и ловил себя на странной мысли, что, наверное, это и есть семья — когда можно перепираться до бесконечности, и это вызывает только усмешку — у всех троих.

— Драко, — позвал его Гарри.

— Что? — улыбнулся тот.

— Я люблю тебя.

Драко на мгновение запнулся.

— Ну… я знаю, — пробормотал он.

Гарри помотал головой.

— Я люблю тебя, — повторил он, глядя своими пронзительно яркими, теплыми глазами. — Ты мне веришь?

Почему-то снова захотелось зарыться обеими руками в его волосы.

— Конечно, — осторожно ответил Драко. — А что ты…

Гарри коротко размахнулся и, подбросив на ладони невесть откуда взявшееся яблоко, молча швырнул его в Малфоя.

Последним, что увидел Драко перед тем, как засасывающий, тошнотворно знакомый рывок выдернул его из мягкого кресла, был все тот же теплый, пристальный, внимательный взгляд ярко-зеленых глаз.

* * *

Он почувствовал, как шлепнулся прямо на землю, едва успев подставить руки, чтобы не приложиться спиной — по всей видимости, это была именно земля, хоть она и была невообразимо горячей и неправдоподобно сухой. Пальцы рефлекторно сжались, и оказалось, что она еще и рыхлая, и мягкая, и вся состоит из мелких крупинок, мгновенно обжегших ладони.

Открыть глаза Драко не решился.

Он задохнулся от расползающегося где-то в груди — вниз, и вверх, и в стороны — липкого, обволакивающего ощущения, которое не давало вдохнуть, не позволяло встать и осмотреться, задуматься, где он мог оказаться и почему. Оно сжимало горло, вынуждая кровь стучать в висках, и тратить все силы, какие только были, на то, чтобы повторять себе снова и снова — о, черт, только не это, нет, черт, нет, нет, нет…

Драко казалось, что прошла вечность, когда он почувствовал, что вот-вот рухнет на спину от напряжения, руки просто подломятся под ним, и — Мерлин свидетель — он не хочет знать, кто наклонится, стоя рядом и заглядывая ему в лицо, выбирая момент, чтобы выбить сознание одним точным ударом в висок. Совершенно не хочет. И, если не открывать глаза, то, возможно, этого не произойдет и в следующую секунду. И в следующую — тоже.

А потом было тепло нежных ладоней, взявших его лицо в свой плен, и осторожные поглаживания скул большими пальцами, и почему-то от этой нежности — настолько невозможной здесь, по ту сторону портключа — Драко вздрогнул и чуть не вырвался, хотя меньше всего желал сейчас оборвать это нежданное прикосновение, которое пахло домом и безопасной, умиротворяющей тишиной. Горячие, знакомые, как собственное дыхание, губы прильнули к нему, накрыли поцелуем, и Драко застонал, машинально хватаясь за обтянутое тканью плечо.

— Я люблю тебя… — прошептал Гарри, на мгновение отрываясь от его губ и снова целуя их. — Счастье мое… мое… все на свете…

Серые глаза распахнулись. Сжавшиеся на плече пальцы дрожали, и оказалось, что вокруг — светло, пронзительно, ярко, неправдоподобно светло, и лицо Поттера, его развевающиеся на легком ветру волосы, тревога и нежность в его глазах — это весь мир, в котором Драко захлебывается, утопая, проваливаясь в него — весь, без остатка.

— Я люблю тебя… — беспомощно улыбнувшись, повторил Гарри.

Звуки, запахи, цвета — все обрушилось одновременно, и Драко все-таки чуть не рухнул на спину, на этот раз — от неожиданности. Воздух пах пронзительной, чистой свежестью — почти как волосы Луны — и мерный, далекий шум мог быть только шумом прибоя, Драко непонимающе обернулся — и остолбенел, глядя на колышущиеся на ветру верхушки пальм, на ослепляющую глубину опрокинутого над ними безоблачного неба, на кричащих птиц, пролетающих над расстилающимся до самого горизонта океаном.

Еще одни руки обвились вокруг плеч — сзади, сжали, и Луна потерлась носом о его щеку. Драко машинально положил ладонь на тонкую девичью руку, глядя на робко и как-то по-особенному тепло улыбающегося Гарри.

— Я тоже тебя люблю… — прошептала Луна прямо в светлые волосы, прижимаясь грудью к спине Малфоя.

Вот сволочи! — мелькнула, наконец, у Драко первая осознанная мысль, и Гарри придвинулся ближе и снова поцеловал его — он умел целовать так, что продолжать помнить, на что ты сердишься, становилось совершенно невозможно — точнее, помнить об этом через несколько секунд уже не хотелось, все начинало казаться глупостью, кроме жаркой, томительной покорности, накрывающей с головой, кроме захлестывающей, разрывающей сердце нежности.

И поэтому Драко завел руку назад, запуская пальцы в волосы Луны, и, выдохнув, фыркнул, все еще отворачиваясь от поцелуев, пытаясь сохранить рассерженное — ну, или хотя бы укоризненное — выражение лица, и тут же понял, что они тоже всеми силами пытаются сдержать смех.

Океан лениво накатывался волнами на берег, шурша монотонным, успокаивающим шелестом, и ветер, играющий в волосах Поттера, превращал и без того неизгладимое непотребство на его голове в спутанную копну. Драко не выдержал и расхохотался, закрывая лицо ладонями, на которые успел налипнуть песок. Это был просто песок, завороженно подумал он, отряхивая его, и вдруг обнял Гарри с такой силой, что тот взвизгнул и повалил-таки его на спину, в объятия Луны, и они покатились по горячему песку под ее полузадушенный почти возмущенный вопль.