rain_dog - Летучий корабль

- Отвык, — признаюсь я, — но не будем же мы вечно здесь стоять. Ты, наверное, тоже отвык?

- Я все-таки иногда куда-то выбираюсь…

И мы идем вперед, наша улочка впадает в другую, более широкую и оживленную, здесь уже попадаются небольшие магазинчики — в одном из них пожилая дородная женщина в залихватской кепке торгует футболками… А потом, буквально через несколько минут, мы оказываемся на площади, посреди которой какое-то нелепое сооружение — многогранник, увенчанный куполом. И вокруг толкутся туристы.

- Это фонтан Онофрио, — поясняет пиратский капитан.

И я только в тот момент замечаю, что на каждой из граней этой примечательной постройки расположены маски, изо рта которых по довольно широким желобам льется вода. Мы подходим поближе. Северус садится на бортик бассейна, на дне которого несметные сокровища — монетки, крупные и помельче, золотистые и серебристые, похожие на маленьких рыбок, совсем новенькие и уже стершиеся и поблекшие. Мой спутник подставляет руку под струю фонтана.

- Кстати, воду можно пить, — говорит он. — Она подается сюда по акведуку, он начинается в нескольких километрах от города. Хочешь?

Очень жарко, и я, наплевав на туристов, не обращающих на нас ни малейшего внимания, тянусь к воде, даже не подставляя сложенные горсткой ладони. И когда первые капли попадают на мои губы, Северус пытается шутливо оттолкнуть меня, чтобы и ему досталась вода, изливающаяся в бассейн из облюбованной нами каменной маски сатира. И мы возимся, как мальчишки, толкаемся, наши губы почти встречаются в попытке поймать водяную радугу. В итоге мы оба совершенно мокрые, а пожилой господин, стоявший до этого рядом с нами, а теперь предусмотрительно отошедший на почтительное расстояние, смотрит на нас с явным неодобрением.

- Ты желание загадал? — спрашивает меня Северус, а я смотрю на его влажные губы, смеющиеся глаза…

- Нет. А что, надо было желание загадывать? — я пытаюсь стереть с лица капли воды.

- Ну да. Когда пьешь из старинных фонтанов, всегда стоит загадать что-нибудь.

- А ты загадал?

- Я да.

Вот бы мне знать, что он загадал тогда… Честно говоря, у меня нет ни малейших предположений на этот счет. Если бы я попробовал дать ответ на этот вопрос, оказавшись в Лондоне, я бы не усомнился и сказал, что его желание сбылось несколько месяцев спустя, перед Рождеством, когда он, наконец, получил все, к чему шел столько лет. А вот теперь я не знаю… дело в том, что прошлой осенью, кажется, в конце сентября, за пару недель до начала моей учебы в Загребе, я решил, прощаясь с вольной жизнью, напоследок съездить в Рим, прибился там, по своему обыкновению, к маггловской экскурсии, кружившей вокруг фонтана Треви. И обратил внимание на молодых людей — парня и девушку, явно парочку, припавших к двум трубочкам, по которым бежала вода из фонтана.

- Это трубочки для влюбленных, — с таинственным видом пояснила девушка-гид. — Если вы выпьете из них воды вместе с тем, кого любите, то не расстанетесь никогда. Хотите попробовать?

Но так как внимали ей в основном магглы глубоко пенсионного возраста, никто из них так и не приблизился к тем трубочкам. Похоже, они и так были сыты друг другом по горло.

Интересно, подумал я, отходя от фонтана Треви, а Он знал об этом? Наверняка он был в Риме, ведь сразу после войны, только получив наследство Довиллей, он объехал пол мира. Да нет, вряд ли он думал о чем-то подобном тогда, в Дубровнике. Какая сентиментальная романтическая чушь! Бросать монетки в фонтаны, привязывать ленточки к дереву, оставлять записочки в церкви…

А в тот день мы поднимались на стены, излазили всю крепость, смотрели на море из узких бойниц. И обедали в небольшом ресторанчике недалеко от порта… салат из осьминогов и белое вино.

Мы бродим по улочкам чуть ли не до самого вечера, заходим в лавочки, и в одной из них пират покупает бутылку красного вина, как уверяет нас продавец, самого знаменитого в этих местах.

Когда жара спадает, Северус вдруг говорит мне:

- Может быть, пойдем к морю, искупаемся?

Я смотрю на него с недоумением — я не понимаю, где тут можно спуститься к морю. Кругом люди, лезть в воду в порту как-то неудобно.

— Да не здесь, — он улыбается, обнимает меня на глазах у всех, и мы аппарируем.

Место, где мы оказываемся, совсем недалеко от города, потому что, стоя на камнях у самой воды, я отчетливо различаю городские укрепления, красные черепичные крыши, кораблики и катера, входящие в гавань Дубровника. Мы купаемся, я пытаюсь догнать его, но у меня не выходит, а потом он уходит глубоко под воду, я не вижу его несколько секунд — и вот он уже выныривает совсем рядом, крепко обнимает меня, так, что мне кажется, что он немедленно утянет меня на морское дно, и целует.

А потом мы еще долго сидим на камнях, наблюдая, как на город опускается вечер, как выцветает голубизна неба. И пьем вино прямо из горлышка, передавая бутылку друг другу.

- Гарри, — говорит он, и взгляд его неожиданно становится серьезным, — послушай меня. Почему ты… Я хотел бы… Почему ты не можешь стать моим союзником? Что тебе мешает?

Вот так просто он произносит то, о чем сам условился молчать со мной все эти дни. Просит меня быть с ним. Стать одним из НИХ, разделить с ним бремя и славу того, что он намеревался совершить. Я часто вспоминал об этом потом. Что тебе мешает? Я не могу представить себя одним из НИХ, даже ради него. Потому что… потому что они грабили, убивали авроров. Потому что они чужие для меня, все, включая и его, потому что на самом деле эта история началась задолго до моего рождения. Потому что все, чего хотят они, мне бесконечно чуждо — власть, могущество, политика… Это не мой мир. Мне никогда не стать его частью, а, значит, то, о чем он просит сейчас, просто невозможно.

И в то же время… «Ты с нами?» Моим друзьям было достаточно всего-то задать этот вопрос — и вот я уже готов был ввязаться в любое, даже самое безнадежное предприятие. Не ожидая успеха, награды, более того, видя, что дело, на которое мы отважились, явно безнадежно. Но я говорил «да», нет, не потому, что верил в то, что у нас что-то выйдет. Просто потому, что они были моими друзьями, «своими», а я был одним из них. И мое «нет», произнеси я его тогда, во тьме пиратского острова накануне нашего неудачного побега, означало бы предательство. В любом случае, я уже, кажется, говорил как-то, это такая простая задача, в которой могут быть разные условия, но суть ее от этого не меняется. В ней спрашивается одно: с нами ты или нет? Так вот, кажется, она не имеет правильного ответа. Потому что тем вечером я сказал ему «нет».

- Северус, мы же договорились, — я смотрю в его глаза и вижу, как гаснут в них отраженные лучи заходящего солнца, — я не могу. Я не один из вас, с этим уже ничего не поделаешь. Ты же сам сказал — мы не будем говорить об этом.