rain_dog - Летучий корабль

- Северус…, — я удерживаю его ладонь в своей, — там ничего не было. В смысле, с той маггловской девчонкой… Я просто посадил ее в такси, а потом вышел по дороге. Я понял, что ничего не выйдет…

- Я не думаю, что это имеет хоть какое-то значение. Даже если бы и было — что, мне сейчас устроить тебе сцену ревности?

Мне кажется, он немного злится — на себя, на меня, на свою нежданную откровенность, но я просто не выпускаю его руку, и вот мне уже кажется, будто уголки его губ чуть дрогнули. Пытаешься скрыть улыбку? Доволен, что там, в Лондоне, и вправду ничего не было? Полтора года прошло…

* * *

— Так вот, я…даже не могу объяснить. Я уговаривал себя, что мне не стоит думать о тебе, в конце-концов, мы с тобой были практически врагами, Гарри, даже то, что было на Кесе, даже это не могло ничего изменить. Потом, если честно, я так и не смог поверить в то, что хоть что-то значу для тебя, потому что, если бы это было не так, ты бы не отказался меня выслушать. Не перебивай, пожалуйста, — говорит он мне, видя, что я уже открыл рот, чтобы начать оправдываться: я ведь и вправду не раз винил себя за то, что тогда не позволил ему ничего объяснить мне.

- Пойми, я не мог думать иначе, Гарри. Я намного старше тебя, все, что ты помнил обо мне из своего детства, было напитано ненавистью. Я не сказал тебе ни единого доброго слова, ты все время видел во мне врага — хозяина пиратского острова, убийцу, кого угодно. Ты против своей воли оказался в моей постели — и все, что случилось потом, было настоящим чудом. Я знал, что такие, как ты, не прощают предательства — ты был, словно пламя — мгновенно вспыхивал, уничтожая все на своем пути без разбора. Драко, Тео — там, на острове, я будто видел в их глазах отражение того огня, что исходил от тебя. И ты был совершенно чистым, настолько невинным, каким я сам, боюсь, не был никогда. Все то время, пока мы были на Кесе… я же знал, что должно случиться потом, все было спланировано задолго до того, как вы попали в ловушку. Нам нужен был второй человек в Министерстве, который помог бы Грейнджер, который, как и она, был бы полностью зависим от нас. И когда Малфой сказал, что этим человеком мог бы стать ты, я почему-то не возражал. Это было месяца за два до того, как все случилось. Если бы вы не устроили побег, мы нашли бы иной способ… А когда мы с тобой оказались на Кесе, я понял, что все летит к чертям. И в то же время невозможно было хоть что-то изменить — слишком многое зависело от того, откроют ли мисс Грейнджер и мистер Уилкинс те самые ходы…

- А если бы я тебя выслушал?

- Не знаю, мне казалось, что есть шанс, что ты сможешь меня понять.

- Ты бы рассказал мне про Гермиону? Про то, что ее вы тоже заставили?

- Конечно, рассказал бы.

Я смотрю, как невесть откуда взявшийся легкий ветерок играет с волосами, упавшими ему на лоб. Мне хочется протянуть руку, отвести темную прядь, сказать ему, как он когда-то говорил мне, чтобы он не думал ни о чем, что есть прошлое, и все, что до сих пор мучает его, стоит именно там и оставить. Но я же обещал не перебивать его.

* * *

— Гарри, пойми — если бы ты, как я и просил, стал моим союзником, это бы многое изменило… Да, я знаю, ты не мог, хотя тогда и не понимал, почему. А потом… «Я не могу», — для тебя это было достаточным объяснением. Как ветер… он тоже не станет объяснять, откуда он дует. Я должен был знать, что пропал, еще на Кесе, когда ты впервые заснул рядом со мной, тогда, помнишь, на следующий день в моей спальне. Я смотрел на тебя, вдыхал тепло твоей кожи — ты был абсолютно мой, в моей постели, в моих руках — и в то же время не принадлежал мне совершенно. Я знал, что пройдет всего десять дней — и я потеряю тебя, скорее всего, окончательно. И лгал себе, что это просто влечение, страсть, которая оставит меня, как только у меня будет возможность утолить ее сполна — а для этого как раз было время… То самое, которого на самом деле почти и не было…Извини, если я говорю путано.

В Лондоне я уже знал, что проиграл. Проиграл мальчишке, у которого достало мужества и наглости просто повернуться ко мне спиной и уйти, хотя на тот момент я был одним из самых могущественных людей в магическом мире. А ты на глазах становился никем. Я умею проигрывать… и в то же время нет. И был практически уверен, что тем разговором наша с тобой история и закончится. Что я смогу выбросить тебя из своей жизни, как сделал это ты. Что да, вероятно, все мои последующие любовники будут чем-то похожи на тебя, как это было и раньше. Только вот потом… потом ничего не было. Наверное, как и у тебя с той маггловской девчонкой — в последний момент я уходил, вырывался из чужих домов, бежал от чужих запахов, не забыв наложить заклятие забвения, чтобы не оставлять следов. Да, у меня было занятие, придававшее, как мне поначалу казалось, смысл моей дальнейшей жизни. Я даже вполне успешно справлялся с тем, чтобы не думать о тебе, по крайней мере, не делать этого постоянно. В мои годы сложно ломать свою жизнь из-за привязанностей, тем более, если до этого ты живешь столько лет, толком не зная, что это такое — любить кого-то. Поэтому я ни черта и не понял — история с твоей матерью слишком хорошо научила меня тому, что терять — это больно. И я не признавался себе в том, что в моей успешной, вполне состоявшейся, довольно богатой событиями жизни недоставало всего одной малости — строптивого мальчишки, который послал меня к чертям со всеми моими титулами, богатством и министерским креслом. Ты предпочел рухнуть на старой подержанной машине в Темзу, так вот просто по-маггловски умереть, отказавшись от щедрот того мира, что мы старательно выстраивали, полагая, что прекрасно знаем, что такое благо. Ты бросил мне в лицо всю мою жизнь, все, что я считал важным, то, на что я променял тебя и себя. И тогда, когда я уже был уверен в том, что тебя нет, я понял, что все это ничего не стоит.

Когда я вернулся… тогда, в мае… Люциус сказал мне, что ты… что тебя больше нет. Знаешь, в первый момент я просто разозлился. Как будто это была просто очередная мальчишеская выходка, за которую тебе нужно было надрать уши. Я не понимал, как такое возможно. Будто бы я гнался за тобой всю жизнь — а ты вот взял и на этот раз улизнул от меня окончательно. Все те месяцы, пока ты еще был в Лондоне, я … нет, я не думал, что мы с тобой сможем как-то помириться, что мы вообще станем разговаривать друг с другом. Но ты был где-то рядом, а я так привык к этому: ты всегда был где-то рядом — в школе, на пиратском острове. И даже если это было не так — я всегда мог найти тебя. Прочитать о тебе в Пророке, вытащить из Азкабана. А тут вдруг раз — и все. Я даже не понял, что произошло. А потом, когда прочитал о похоронах, начал выяснять подробности.

Не знаю, в курсе ты или нет — скорее всего, нет, Энтони вряд ли докладывал тебе о своей службе Темному Лорду — но всю свою сознательную жизнь он был некромантом. Именно из-за этого он стал служить Лорду, именно на его совести все эти орды инфери и прочей нечисти. Не очень-то совместимо с карьерой аврора, которую он избрал для себя в юности, правда? Ему достаточно было просто увидеть труп — и он сразу же мог сказать, ты это или нет. Так вот, он подтвердил мне, что это был ты. И так старательно изображал скорбь, что я не мог не поверить. Недоставало только одной детали — той самой жемчужины, что я передал тебе через Драко. Но тех, кто мог бы мне хоть что-то рассказать, не было в Лондоне — Энтони позаботился о том, чтобы они до поры до времени оказались подальше от меня. Боюсь, если бы твои друзья были тогда в доме на Гриммо, наша с тобой встреча могла состояться значительно раньше — или не состояться вообще. Я не знаю, как отреагировал бы в тот момент, если бы узнал, что все это было подстроено. Но они, на их счастье, вернулись только тогда, когда я уже пришел в себя и не был готов разбрасываться запрещенными заклятиями направо и налево. В тот день, когда я явился в магазин к Уизли, я уже смирился с тем, что тебя нет. Я хотел только спросить про жемчужину, а он показал мне твое письмо…