rain_dog - Летучий корабль

- Тебе принадлежит едва ли не полмира, Северус.

- Да, только я еще не решил, что с этим делать.

- А откуда взялся отчим?

Лорд Довилль потягивается в кресле, чуть ли не задевая длинными руками ветви сосен, низко склонившиеся к нашему балкону.

- Дед настоял на разводе матери, она и сама боялась того круга, в который ее все больше и больше втягивал отец. Тьма всегда отталкивала ее, но жить со своим отцом, попрекавшим ее неудачным браком, она, похоже, тоже не смогла. Арчибальд уже тогда жил в Загребе — там один из древнейших кварталов, где селятся алхимики. Древнее, наверное, только в Праге. Так что и я какое-то время обретался с ними, правда, я этого не помню, так как было мне в то время, вероятно, примерно столько же, сколько сейчас дочери Ноттов. А потом мать сбежала в Лондон к подруге и там нашла себе первого встречного, который и показался ей вполне подходящей партией. Как уж она смирилась с переселением из довиллевских дворцов в Тупик Прядильщиков — один Мерлин знает. Видимо, жизнь с собственным папашей представлялась еще менее сладкой. К тому же, думаю, она опасалась, что бывший муж станет ее преследовать, но тут она ошиблась — он быстро женился вновь, наплодил наследников, так что если бы не их всепоглощающее желание отдать жизнь за Темного Лорда, мы бы с тобой сейчас не проводили несколько часов в день за разбором счетов.

- А ты знал своих братьев, ну, тех, которые служили Лорду?

- Разумеется, — легко отвечает пират. — Не сказал бы, что долго их оплакивал. Я не очень сентиментален.

- Но ты говоришь, что бывал в Загребе. И деда ты знал…

- Да, мать отправляла меня к нему на каникулы.

- На каникулы к злому волшебнику…

- Знаешь, наша жизнь с отчимом походила примерно на то же самое. У деда все же было интереснее. Ты же был в его доме… Когда мы с ним проходили под аркой с символами, я будто попадал в жуткую сказку. Мне всегда казалось, что в этих переулках должны шнырять крысы, а в подвалах, где стояли котлы, кишмя кишеть пауки и прочая мерзость.

- Да, ты полюбил все это и стал зельеваром! Но там же нет ни крыс, ни пауков! Мне даже казалось, что там уютно. Мрачно, конечно, но…

- Это ты у нас герой и ничего не боишься. А я боялся деда, его окриков, недовольства, постоянного ворчания, боялся сделать что-нибудь не так…

- И поэтому стал профессором в Хогвартсе.

Северус пытается дотянуться до меня, чтобы дать мне подзатыльник, но я уворачиваюсь.

- Ну да, очень хотелось отыграться на таких, как ты, за мое ужасное детство!

- А почему Эйлин вернулась в Загреб?

Он пожимает плечами.

- Наверное, она решила, что из двух зол надо выбирать меньшее. А пьющий, скандалящий и регулярно поколачивающий ее муж все же оказался большим злом, чем сварливый папаша. И она уехала, а я отказался последовать за ней, потому что на тот момент как раз решил кардинально сменить компанию.

- А дед?

- А дед, как только узнал, с кем я связался, сказал, что знать меня больше не знает. И если матушка хочет пользоваться его покровительством, то он и ей настоятельно рекомендует отказаться от знакомства со мной. И она так и сделала, потому что деваться ей было совершенно некуда.

- И ты с тех пор ни разу ее не видел?

Я, никогда не имевший родителей, просто не могу в это поверить. Да я бы все отдал за то, чтобы хоть на миг увидеть, как улыбается моя мама, нет, не отражаясь в волшебном зеркале моих желаний, нет, по-настоящему.

- Гарри, — неожиданно твердо говорит пират, отбросив шутливый тон, — я не видел ни ее, ни деда с того дня, когда они сказали мне, что знать меня больше не желают. Мне было шестнадцать, я совершил ошибку, в которой на тот момент совершенно не раскаивался. Не знаю, могли бы они тогда что-то изменить. Не думаю. С тех пор прошло почти тридцать лет. Не стану говорить, что я скучал — это не так. Когда проходит столько времени, боюсь, родственные связи теряют свою ценность. Так что даже не пытайся…

- Не пытаться что?

- Мирить меня с ними. Они для меня совершенно чужие люди. Я не намерен это больше обсуждать.

Я некоторое время сижу неподвижно, рассеянно следя за перемещением крохотной белой точки на горизонте — наверное, небольшого катера или кораблика. Я не знаю, что мне сказать ему еще. Да я и не уверен, что у меня есть подобное право. И в то же время мне жаль их — женщину с грустными добрыми глазами, грозного старика, гордо шествующего по загребским мостовым, задевая сугробы полами длинного черного пальто. Они были рады, когда я приходил к ним…они были бы рады, если бы когда-нибудь, совершенно внезапно, на их пороге появился бы и он… пират, несостоявшийся алхимик, внук, сын. Но он не даст им второго шанса… Даст ли он его мне, случись мне тоже однажды оступиться? Я молчу, сжимаю руки в замок и подношу их к губам, стараясь не смотреть на него.

— Я купаться пойду, — говорю я, ни к кому не обращаясь, медленно прохожу по коридору, спускаюсь вниз, бросаю одежду на последнюю ступеньку лестницы, вхожу в воду, чтобы хоть как-то стряхнуть оцепенение, будто навалившееся на меня после нашего разговора.

И мне все кажется, сейчас он догонит меня, таким привычным жестом отведет волосы мне со лба и скажет: «Ну что ты, глупый?» Но его нет. И потом, наплававшись, я сижу на гальке, бездумно перебирая в ладони мелкие камешки. Кто он, человек, так никогда и не простивший своих близких? Тот, кого я знаю слишком хорошо. Лорд Довилль, хозяин пиратского острова. Тот, кого я люблю. В конце концов, с чего я так расстроился? Это же его жизнь, значит, это абсолютно его дело. Почему мне понадобилось лезть? Да я и не лез, в общем-то. Только вот какая-то неловкость, будто я сделал что-то, чего мне делать не стоило.

Я возвращаюсь в дом с твердым намерением не попадаться ему на глаза, но сталкиваюсь с ним сразу же — внизу в гостиной. Причем, судя по его виду, он явно отправился на мои поиски.

- Ты почему так долго?

- А что? — спрашиваю я, не сумев замаскировать отчужденность и враждебность в своем голосе.

Он разглядывает меня пару секунд, нет, дольше, так, как он умеет. Так, что хочется провалиться сквозь землю. А потом вдруг произносит слова, услышать которые от него сейчас я совершенно не ожидал:

- Гарри, я не буду возражать, если единственным близким человеком в моей жизни останешься ты.

- Извини, мне не надо было лезть…

- Ты и не лез. Брось. Послушай… ты не обязан помалкивать, если мне что-то не нравится. Мы оба знаем, к чему приводит молчание.

И тут же добавляет без малейшего перехода:

- Что будем делать, раз уж ты пошел купаться без меня?

Я даже теряюсь от того, как он внезапно меняет тему.

- У меня катер есть…, — говорит он почти заговорщицки, и я не могу сдержать улыбку.

* * *

Когда только приезжаешь куда-то, пусть и надолго, но ты знаешь, что это не то место, где тебе предстоит жить постоянно, время поначалу течет неспешно, тебе кажется, что впереди у тебя целая вечность. Но вот вечность переваливает за половину, хвостик оставшихся дней становится все короче и короче, и вот ты уже с удивлением обнаруживаешь, что осталась неделя, нет, уже пять дней, а вот уже и три. И вот в один прекрасный день становится ясно, что завтра мы уезжаем. Потому что кончается август, потому что я, наконец, окончательно здоров, потому что, кроме Дубровника, на свете есть еще немало чудесных мест, где я не был, а у нас еще и дела: в Загребе надо нанять маклера, который подберет для нас дом к концу сентября. Так что настает момент, когда мне в последний раз предстоит выдвинуться в сторону городских стен, попрощаться с Драганом и Хеленой, может быть, в последний раз обойти крепостные стены по периметру и… Да, собственно говоря, дальше все выглядит тоже безоблачно: мы собираемся, проехав через Загреб, пересечь Северную Италию и отправиться на Юг Франции, в Прованс. Потому что лорд-пират считает, что у меня в кои-то веки должны быть настоящие каникулы, нет, у нас обоих, хотя он иногда и делает вид, что везет меня на экскурсию. На самом деле, он тоже безумно рад, что мы куда-то едем вместе, и у него плохо получается это скрывать. Впервые кто-то делает что-то специально для меня… А он, наверное, тоже — впервые для кого-то…