Керстин Гир - Таймлесс. Сапфировая книга

Сердце колотилось уже у меня в горле. Поведение Гидеона можно было объяснить, только если предположить, что он выяснил, чем именно вчера я была занята. Но, черт, как он мог это выяснить? Ладно, от меня пахло сигаретами, это могло быть подозрительным, но только поэтому он не мог знать, что произошло в 1956 году.

Мистер Джордж и бровью не повел. В лучшем случае, в его взгляде было некоторое непонимание.

— Это была не просьба, Гидеон. Мадам Россини ждет. Марли, вы тоже можете идти.

— Да, сэр, мистер Джордж, сэр, — пробормотал мистер Марли и почти отдал честь.

Когда за ним закрылась дверь, мистер Джордж метнул полный искр взгляд на Гидеона, который не двинулся с места. Мистер Уитмен тоже смотрел на него с небольшим удивлением.

— Чего ты ждешь? — спросил мистер Джордж холодно.

— Почему вы позволяете Гвендолин приземляться после прыжка среди бела дня? Разве это не против правил? — спросил Гидеон.

— О-о! — сказал Ксемериус.

— Гидеон, это не в твоей компетенции… — начала мистер Уитмен.

— Не имеет значения, когда она приземляется, — перебил его мистер Джордж. — Она оказывается в запертой подвальной комнате.

— Я боялась, — сказала я быстро и голос мой звучал пронзительно. — Я не хотела оказаться запертой в подвале ночью, рядом с катакомбами…

Гидеон перевел взгляд на меня и снова задрал бровь.

— О да, ты же маленькая трусиха, я совсем забыл. — Он тихо рассмеялся. — 1956 год был годом, когда вы стали членом ложи, мистер Джордж, я не ошибаюсь? Какое забавное совпадение.

Мистер Джордж нахмурил лоб.

— Не понимаю, к чему ты клонишь, Гидеон, — сказал мистер Уитмен. — Я предлагаю тебе отправиться к мадам Россини. Мистер Джордж и я — мы позаботимся о Гвендолин.

Гидеон снова посмотрел на меня.

— А я предлагаю следующее: я закончу с примеркой, а вы меня отправите вслед за Гвендолин, неважно, когда. Тогда ей будет нечего бояться ночью.

— Кроме тебя, — сказал Ксемериус.

— Ты уже выполнил свою норму на сегодня, — сказал мой учитель. — Но если Гвендолин боится… — Он бросил на меня сочувствующий взгляд.

Я не могла на него обижаться. Наверняка я выглядела испуганной. Сердце до сих пор колотилось в горле, и я была не в состоянии что-либо сказать.

— Я не возражаю, можем так и сделать, — сказал мистер Уитмен, пожимая плечами. — Ты не против, Томас?

Мистер Джордж медленно покачал головой, хотя у меня было впечатление, что он хотел произнести прямо противоположное.

На лице Гидеона мелькнула довольная улыбка, и он наконец-то сменил свою неподвижную позу возле двери.

— Увидимся позже, — сказал он торжествующе, и мне послышалась в этих словах угроза.

Дверь закрылась за ним и мистер Уитмен вздохнул.

— Он стал странным, с тех пор как получил удар по голове, ты не находишь, Томас?

— Очень даже, — сказал мистер Джордж.

— Возможно, мы должны еще раз с ним побеседовать по поводу тона при разговоре со старшими по положению, — сказал мистер Уитмен. — Для своего возраста он слишком… Ну да ладно. Он испытывает серьезный стресс, это нужно тоже учитывать. — Он ободряюще посмотрел на меня. — Ну что, Гвендолин, ты готова?

Я встала.

— Да, — солгала я.

Я не стала спрашивать, в какой год меня отправляют, потому что это не имело значения.

Все выглядело точно так же, как при моем последнем посещении. Зеленый диван стоял посреди комнаты, и я зло посмотрела на него, как будто это он был во всем виноват. Как и в прошлый раз, возле стены стояли поставленные друг на друга стулья. Я боролась сама с собой. Должна ли я вынуть всё из тайника? Если Гидеон что-то заподозрил, первое, о чем он подумает, будет «надо обыскать помещение». Или нет? Я могла бы спрятать содержимое тайника где-нибудь в коридоре и успеть вернуться еще до того, как появится Гидеон…

Я лихорадочно стала раздвигать стулья, но потом передумала. Во-первых, ключ я не сумела бы спрятать — ведь мне пришлось бы опять запереть дверь. А во-вторых, даже если Гидеон найдет тайник, как он сумеет доказать, что он предназначен для меня? Я бы только выставила себя дурочкой.

Я аккуратно поставила стулья на место и постаралась замести изобличающие следы, оставленные в пыли. Потом я проверила, заперта ли дверь в действительности и уселась на диван.

Мое состояние напоминало мне ситуацию четыре года тому назад, когда мы с Лесли должны были в кабинете директора Гиллса ждать, пока у него появится время отчитать нас за историю с лягушкой. По сути, мы не сделали ничего плохого. Это Синтия переехала лягушку на велосипеде, и поскольку она не проявила соответствующего чувства вина («Это ж просто дурацкая лягушка!»), Лесли и я, пылающие гневом, решили отомстить за бедную лягушку. Мы хотели похоронить ее в парке, но до этого (ведь она все равно уже была мертвая), чтобы немного встряхнуть Синтию и заставить ее быть чувствительней, мы решили устроить еще одну встречу — на этот раз в супе в тарелке Синтии. Кто мог предположить, что Синтия при первом же взгляде на лягушку впадет в истерику?.. Во всяком случае, директор Гиллс разговаривал с нами, как с преступницами, и, к сожалению, не забыл этот эпизод до сих пор. Если он нас встречает в одном из школьных коридоров, он тут же вспоминает: «А-а-а, злые девочки с лягушкой», и каждый раз нам делается очень неприятно.

Я закрыла на минутку глаза. У Гидеона не было причины плохо ко мне относиться. Я не сделала ничего плохого. Постоянно я слышу, что мне нельзя доверять, мне завязывают глаза, никто не отвечает на мои вопросы — это же естественно, что я попыталась другим способом выяснить, что здесь происходит. Или нет?

Ну где же он? От лампочки на потолке послышался треск и свет немного помигал. В подвале было холодно. Может, они меня отправили в одну из послевоенных холодных зим, о которых рассказывала бабушка Мэдди? Водопроводы тогда полностью замерзли, а на улицах лежали затвердевшие от холода трупы животных. Я попробовала, выходит ли из моего рта пар при дыхании. Нет, не тот случай.