Керстин Гир - Таймлесс. Сапфировая книга

Опять начал мигать свет, и я испугалась. Вдруг мне придется сидеть в темноте? В этот раз никто не подумал о фонарике, вообще, нельзя сказать, что кто-либо позаботился обо мне. В темноте крысы осмелеют и выйдут из своих нор. Может, они очень голодные… А где живут крысы, там и тараканы должны быть. И призрак однорукого тамплиера, о котором рассказывал Ксемериус, тоже может сюда заглянуть.

К-р-р-р-р-к.

Это была лампочка.

Постепенно я пришла к убеждению, что присутствие Гидеона в любом случае предпочтительнее присутствия крыс и призраков. Но он не появлялся. Вместо этого свет мигал так, как будто вот-вот погаснет.

В детстве, когда мне было страшно в темноте, я всегда пела, и сейчас я автоматически поступила точно так же. Сначала совсем тихо, потом всё громче. В конце концов, тут не было никого, кто мог бы меня услышать.

Пение помогло справиться со страхом. И с холодом. Через пару минут даже лампочка перестала мигать. Но снова начала, когда я стала петь песни Марии Мена, [32]да и Эмилиана Торрини, [33]похоже, ей не понравилась. Зато все песни ABBA она встречала спокойным ровным светом. К сожалению, я знала не много слов из песен группы. Но лампочка принимала и простое «ля-ля-ля… one chance in a lifetime… ля-ля-ля…»

Я пела несколько часов. Во всяком случае, мне так показалось. После The winner takes it all (не имеющая себе равных песня для Лесли в любовных переживаниях) я начала сначала, затянув I wonder. При этом я танцевала по всей комнате, чтобы не замерзнуть. После третьей Mamma mia я была убеждена, что Гидеон не появится.

Проклятье! Я могла бы без проблем пробраться наверх. Я спела Head over heels, потом You're wasting my time — и вдруг он стоял уже возле дивана.

Я захлопнула рот и посмотрела на него с упреком.

— Почему ты так поздно?

— Могу себе представить, что время для тебя тянулось. — Его взгляд был по-прежнему холодным и странным. Он подошел к двери и потряс ручку. — Все же тебе хватило ума не выходить из комнаты. Ты же не могла знать, когда я появлюсь.

— Ха-ха, — сказала я. — Это шутка?

Гидеон прислонился спиной к двери.

— Гвендолин, передо мной тебе не надо строить из себя невинную овечку.

Я с трудом выдерживала холод его взгляда. Зелень глаз, которую я так любила, приняла цвет зеленого фруктового желе. Мерзкого, из школьной столовой.

— Почему ты разговариваешь со мной таким тоном?

Лампочка снова замигала. Наверное, ей не хватало песен АВВА в моем исполнении.

— У тебя случайно нет с собой запасной лампочки?

— Тебя выдал запах сигарет. — Гидеон вертел в руке фонарик. — Я справился кое о чем и сложил один плюс один.

Я сглотнула.

— Что уж такого плохого в том, что я курила?

— Ты не курила. И ты не так хорошо умеешь лгать, как ты думаешь. Где ключ?

— Какой ключ?

— Ключ, который мистер Джордж тебе дал с собой, чтобы ты могла встретиться с ним и с твоим дедушкой в 1956 году. — Он сделал шаг ко мне. — Если ты умна, то спрятала его где-нибудь здесь, если нет — носишь с собой. — Он подошел к дивану и стал сдергивать одну за другой подушки, бросая их на пол. — Здесь, во всяком случае, его нет.

Я пораженно смотрела на него.

— Мистер Джордж не давал мне никакого ключа! Честное слово! А насчет сигаретного дыма…

— Это был не только дым от сигарет. От тебя пахло и сигарами, — сказал он спокойно. Его взгляд скользнул по комнате и остановился на груде стульев возле стены.

Меня снова стало морозить и, как по сговору, лампочка стала мигать чаще.

— Я… — начала я нерешительно.

— Да? — сказал Гидеон подчеркнуто дружелюбно. — Ты выкурила еще и сигару? В дополнение к трем Lucky Strike? Ты это хотела сказать?

Я молчала.

Гидеон наклонился и посветил фонариком под диваном.

— Мистер Джордж написал тебе записку с паролем или ты выучила его наизусть? И как ты умудрилась пройти обратно через Цербер-стражу, чтобы они не упомянули об этом в протоколе?

— Какого черта! О чем вообще ты говоришь? — выпалила я.

Это должно было прозвучать возмущенно, но на самом деле слышалось слегка испуганно.

— Вайолет Пэрплплам — что за странное имя! Ты так не считаешь? Слышала его уже когда-нибудь?

Гидеон уже выпрямился и смотрел на меня. Нет, фруктовое желе было неправильным сравнением для его глаз. Сейчас они источали ядовито-зеленый свет.

Я медленно покачала головой.

— Странно, — сказал он. — А ведь она друг вашей семьи. Когда я случайно назвал это имя Шарлотте, она рассказала, что милейшая миссис Пэрплплам всегда вяжет очень колючие шарфы.

Ох. Проклятая Шарлотта! Неужели она не может один раз промолчать?

— Неправда, — сказала я. — Колючие — только для Шарлотты. Наши шарфы всегда мягкие.

Гидеон откинулся на диване и скрестил руки на груди. Фонарик светил в потолок, где все еще нервно мигала лампочка.

— В последний раз. Где ключ, Гвендолин?

— Я клянусь, мистер Джордж не давал мне никакого ключа, — сказала я, отчаянно пытаясь ограничить последствия катастрофы. — Он вообще не имеет к этому никакого отношения.

— Ах, никакого отношения? Как я уже говорил, ты не очень хорошо умеешь врать. — Он посветил фонариком на стулья. — На твоем месте, я бы спрятал ключ под обивкой одного из стульев.

Окей. Пусть обыскивает обивку. Это займет у него все время до нашего обратного прыжка. Осталось, наверное, не так уж и долго ждать.

— С другой стороны… — Гидеон качнул фонариком так, что круг света оказался прямо на моем лице. — С другой стороны, это был бы Сизифов труд.

Я сделала шаг в сторону и рассерженно сказала:

— Прекрати!

— И не стоит равнять других по себе, — продолжил Гидеон. В мигающем свете лампы его глаза стали еще темнее, и я внезапно ощутила страх. — Может, ключ просто лежит у тебя в кармане. Дай сюда! — Он протянул руку.

— Черт побери, у меня нет никакого ключа!

Гидеон медленно приближался ко мне.

— На твоем месте я бы отдал его добровольно. Но, как я уже сказал, не стоит равнять других по себе.

В этот момент лампочка испустила дух.

Гидеон стоял передо мной, фонарик освещал стену. Кроме этого маленького пятна, в комнате было абсолютно темно.

— Итак?

— Не подходи ближе, — сказала я.

Я сделала несколько шагов назад, пока не уперлась спиной в стену. Еще позавчера мне хотелось, чтобы он был как можно ближе. Но сейчас мне казалось, что я нахожусь в комнате с кем-то совершенно чужим. Внезапно меня охватил гнев.

— Что с тобой происходит? — накинулась я на него. — Я тебе ничего не сделала! Я не могу понять, как ты можешь в один день меня целовать, а в другой — ненавидеть. Почему?!

Слезы хлынули так быстро, что я не сумела их удержать, они так и текли по щекам. Хорошо, что в темноте их нельзя было разглядеть.

— Может быть, потому, что мне не нравится, когда мне лгут? — Несмотря на мое предупреждение Гидеон подошел еще ближе, и мне уже некуда было отходить. — Особенно, если это делают девушки, которые в один день бросаются мне на шею, а на следующий день — поручают избить меня.