Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — грандпринц

Я ждал в нетерпении, это будет удача, если согласится, а что с моей стороны обман, так это нормально, мы всегда женщин обманываем… они нас, мы их, это даже как бы и не обман, а что-то вроде вечной и возбуждающей дураков игры.

В сопровождении Бобика я бродил по всему замку, заглядывал во все комнаты, никогда не знаешь наперед, где может отыскаться ключ к свободе, почти везде разные стили, страшно подумать, что это все существует многие миллиниумы… с другой стороны, если по неделе в каждую сотню лет, то не так уж она и стара…

Послышался бодрый цокот ее каблучков, двери резко распахнулись, уйдя в стены, Еварда вошла сияющая, глаза довольно блестят, а щечки разрумянились.

— Придумала!

Я придержал ликующий вопль, проговорил деловито и буднично:

— Съезжу?

— Поедем вместе, — объявила она. — Мне удалось отыскать знакомое заклятие, с его помощью можно создать двух лошадок. Растают в воздухе через три часа, на большее у меня не хватает сил…

— Арбогастр понес бы нас двоих, — сказал я, хотя уже предчувствовал ее ответ.

Она согласилась:

— Да, но он останется здесь. Как и твой удивительно дружелюбный Пес. Думаю, так тебе сильнее захочется вернуться к ним.

— Понятно, — пробормотал я, — заложники… Хорошо, хоть и в этом нет необходимости. Разве я могу уйти от тебя?

— Женщины должны быть осторожными с мужчинами, — сообщила она. — Вы бываете такими странными и дикими. Если ты готов, то выедем сразу после обеда.

— Я хоть сейчас!

— А мне потребуется время, — ответила она.

После обеда мы оделись потеплее и вышли на крыльцо. Я остановился по ее жесту, а она заговорила медленно и властно, с трудом выговаривая заклинание.

То ли потому, что на древнем языке, то ли слишком долго не упражнялась, или же само заклятие сопротивляется, но на висках вздулись жилы, а дыхание пошло с трудом, словно незримо бежит на гору или крутит колесо огромной мельницы.

Под ногами едва заметно дрогнуло, впереди по каменным плитам пошла едва заметная дрожь, даже рябь, донесся странный скрип, в котором мне почудилось недовольство.

Прямо перед крыльцом воздух колыхнулся, уплотнился. Ветерок попытался раздернуть его в стороны, однако там уже появились силуэты двух одинаковых, как капли воды, лошадок и медленно наливаются плотью.

Я молча всматривался в этот странный процесс, когда атомы воздуха, перестраиваясь в ином порядке, создают нечто упорядоченное, подчиненное человеческой воле, а Еварда часто и трудно дышала, последние слова едва вышептала и оперлась на мою руку.

Лошадки невысокого роста, выглядят не очень, но уже с седлами, с виду очень примитивными, без стремян, что понятно, тогда их еще не существовало, гривы у лошадок короткие, как у диких… хотя какая мне разница, я ж не Пржевальский.

Еварда глубоко вздохнула, выпрямилась.

— Все…

— Получилось? — спросил я.

— Да, — ответила она. — Теперь поторопимся. Всего три часа. Если не успеем, обратно придется пешком по такому снегу.

— А создать новых? — спросил я.

Она нахмурилась.

— Только здесь. Я сообщаю заклятие, а создает сам замок.

Я кивнул, сам уже догадался, сказал бодро:

— Поспешим?

Она с удовольствием принимала все мои изысканные ухаживания, в предыдущие эпохи культ прекрасной дамы не был еще развит, к женщинам относились как того заслуживают, а сейчас я из кожи лез, чтобы услужить ей и наговорить комплиментов, а она со своей проницательностью видела, что нисколько не притворяюсь, совершенно верно, это не притворство, а необходимый набор любезностей, что мы совершенно как бы искренне вываливаем перед женщиной.

Усадив ее и устроив поудобнее, я поднялся в седло, без стремян это как-то отвратительно, а Еварда сказала уверенно:

— Вот к тем руинам… вперед… без остановки!

Лошадки пошли рысью, затем галопом. Я старался держаться устойчиво, хотя что-то с эти лошадками не то, кожа скользкая, словно сижу на лягушке, а их ноги гнутся в коленных суставах то ниже, то выше, что не совсем как бы привычно для всадника.

Еварда, однако, держится, хотя напряжена даже очень, лошадки идут рядом настолько синхронно, что мне почудилось, будто это одно животное в двух телах.

Сразу же от подножья холма, где пошел толстый снег, они помчались как две огромные птицы над поверхностью воды. Я оглянулся, следом тянутся едва заметные оттиски копыт, будто под нами не слой снега в ярд толщиной, а так, легкая пороша.

И мчатся так, что я инстинктивно пригнулся от встречного ветра, но спрятаться под пышной гривой не удалось за отсутствием гривы.

В одном месте, где мы проскакивали напрямик небольшой лесок, ветер свалил поперек дороги огромное толстое и длинное дерево, растопыренный комель которого остался среди тесно сгрудившихся деревьев, а вершинка плотно засела на противоположной стороне среди таких же деревьев, только поменьше.

— Надо было на арбогастре, — сказал я, — он бы просто перепрыгнул… Объедем?

Она выпрямилась и вперила злой взгляд в перегородившее дорогу препятствие. Увы, даже самый могучий волшебник не станет отшвыривать такой могучий ствол дерева. Проще обойти или перелезть, чем остановиться и подбирать нужное заклятие, а потом еще полдня ходить обессиленным.

Я охнул про себя, когда Еварда произнесла одно-единственное слово с таким видом, словно сдувает с губы комара, и огромный ствол переломился посредине… нет, середина просто исчезла, оставив обугленные края.

Мы проехали стремя в стремя, я видел ее победную улыбку и постарался выразить на лице потрясенный восторг и величайшее почтение. У нее не просто колдовство, а какая-то древняя магия, которой даже следы потеряны и забыты в этом мире…

Полуразрушенные стены монастыря приблизились и выросли так скоро, словно мы в самом деле прилетели. Еварда молча пустила лошадок вдоль стены, левее отыскались ворота, одна створка на земле, засыпанная снегом, вторая, перекосившись, поскрипывает на одной петле.

Двор покрыт девственно чистым снегом, даже крыльцо, у которого мы оставили коней.

Я почтительно снял Еварду с седла, она быстро напомнила:

— Теперь поторопимся! У нас мало времени.

— А говорят, — сказал я, — что женщина может остановить время. Пусть и временно.

Поставил ее на крыльцо, она сказала сердито:

— Время работает против нас.

— Если оно против, — сказал я бодро, — мы его убьем.

По-моему, она так и не поняла, зря я разбрасываю бисер перед красивой женщиной, оглянулась перед дверью.

— Ты идешь?

— Лошадки не убегут?

— Нет, — отрезала она.

Я с силой ударил плечом в дверь, она заскрипела и начала медленно отворяться вовнутрь.

— Не успеваешь оглянуться, — пробормотал я, — как все уже впереди…