Валентин Маслюков - Рождение волшебницы

— Покупаем, — вздрогнула она. — И продаем.

— …У меня в мастерской вы найдете перо и чернила.

Видохин отер лоб, неосторожно распустив при этом повод хотенчика.

Почти без разбега, в упор тот пребольно тюкнул Золотинку в висок. Она шатнулась, Видохин ахнул и внезапно, грубо, с блеснувшим в глазах исступлением, цапнул красное сукно куколя — рванул его на себя, когда Золотинка отчаянно подалась назад. Харя тоже остались у него, а девушка ударилась спиной о стену — стриженое золото волос рассыпалось.

— Золото! — выдохнул Видохин. И повторил с ошеломленной замедленностью: — Что я… это ж и есть дух золота. Снизошедший на землю в обличье прекрасного отрока дух золота. Как было предвещено. Прекрасный, как весеннее утро, отрок.

— Отроковица, — угрюмо поправил пигалик. — Как весеннее утро и все такое — отроковица. Дева, если на то пошло.

— Чепуха! — отрезал Видохин. Он пребывал в восторженном умопомрачении. — Летучее женское начало — дух золота?! Невозможно! Это противоречит всем канонам учения о круговороте веществ. Мальчик.

Осатаневший хотенчик рвался и скакал на поводе. Видохин, едва замечая эти пляски, бессознательно заматывал, однако, повод, укорачивая и путая его вокруг запястья при новых рывках рогульки.

— Встань, мальчик! Восстань, великий отрок, озаривший закат моей жизни. Я преклоняю колени в знак повиновения, как жалкий послушник, склоняюсь перед тобой. Свершилось!

Старик опустился наземь, а Золотинка и так стояла, так что «восстать» больше этого уже не могла. Встревоженный взгляд окрест убедил ее, что в закутке между крепостной стеной и выступом скалы не было пристрастных свидетелей, кроме пигалика и ученого.

— Честное слово, Видохин, мне жалко вас огорчать, — пробормотала она. — Верните личину.

— Ты ошибаешься, — сказал ему и Буян. — Это обыкновенное волшебство, дух золота тут вовсе ни при чем.

Старик лишь зыркнул в ответ и тотчас же обратил полный восторженного умиления взгляд к Золотинке:

— Пигалики купили дух золота? За сколько? Я дам больше!

Это было уже сущее безумие: богатства пигаликов вошли в поговорку, и нужно было совсем потерять голову, чтобы возыметь намерение перехватить у них товар.

— Они уроют тебя в землю, — понизив голос до страстного шепота, продолжал свое старик. — Принесут тебя в жертву, чтобы восстановить истощенные выработки.

— Гнусная ложь! Наговор! — возмутился Буян. — Пигалики никогда не знали человеческих жертвоприношений, мы не орошаем горные выработки кровью невинных младенцев, как твердит невежественная молва! Стыдитесь, Видохин, вы честный ученый!

Тот оставался невменяем, для доводов разума недоступен и едва ли слышал. Золотинка без лишних слов потянула на себя куколь и выдернула его. Она пристроила личину на место, одела куколь и тем вернула себе отчасти душевное равновесие.

— Значит, договорились, Буян, буду ждать известий.

В ответ он протянул ей простенькое оловянное колечко:

— Держите при себе, это почтовая метка. То есть по этому колечку наши письма сами найдут вас и опознают.

— Спасибо, — молвила она.

Стоя между ними на коленях, Видохин испытывал муки ревнивца, на глазах которого любовники изъясняются на понятном только двоим языке. Он забыл встать, хотя исковерканные подагрой колени болезненно ныли.

— Надо торопиться, я ухожу, — сказала Золотинка, — больше меня здесь ничто не держит.

— Чем скорее вы покинете Каменец, тем лучше, это недоброе место и опасное.

Старик глухо застонал.

— Письменный договор… Мы остались без договора, — спохватилась Золотинка.

Несколько замявшись, — он не скрывал сомнения — пигалик с подкупающей искренностью объяснил:

— Если вы не появитесь по нашему зову, отсутствие письменного соглашения будет для вас некоторым оправданием.

— А вы? — быстро спросила она.

— Надо думать, ничего более тяжкого, чем служебное расследование, мне в этом случае не грозит… Так что не теряйте времени!

— Спасибо, Буян, — сказала Золотинка.

— За что спасибо? — глаза пигалика стали еще больше. С судорожным всхлипом он отвернулся.

Кинувшись к повозкам, которые преграждали выход на площадь, Золотинка вспомнила крепко намотанный на руку Видохина хотенчик. Старик поднимался, с усилием опираясь руками о колено, искаженное лицо его было лицом твердого в безумстве человека. Она понимала, что, как ни беги, от такой ищейки, как хотенчик, не скроешься. Быстро явилось решение: вывести Видохина за собой из замка в глухую пустошь и отобрать у него рогульку — хитростью или силой. Она перестала спешить и, не оборачиваясь, различала за спиной измученное дыхание — старик догонял.

Свободную от повозок и лошадей середину двора между кострами и бочками захватила разнузданная толпа Лепелевых дикарей, потрясавших плетеными щитами. Золотинке удалось спуститься к воротам замка, дикари лишь походя замазали ее дегтем и сбили с ног, но не стали удерживать. Хуже пришлось Видохину. Путь его сквозь толпу полуголых людей был отмечен завихрениями взлетающих рук, хохотком и жестокосердными криками. Старика прихватили и поволокли к проезду на верхний двор.

Золотинка подождала Видохина возле цепных вертлюгов, чтобы он видел ее и не запускал у всех на виду хотенчика. Когда орава исторгла несчастного из себя, Золотинка ступила под темные своды ворот. Но дальше, впереди, где сквозил обрисованный сводом свет, на мосту, можно было видеть огромную собаку, которая неспешной трусцой возвращалась в замок.

Золотинка съежилась, оглядываясь, где спрятаться. Поздно — Зык зарычал и бросился скользящими прыжками вперед — она вжалась спиной в стену. Пес резко остановился, расставив лапы, как при внезапной сшибке, на загривке вздыбилась шерсть. Огромный, по грудь девушке, зверь рычал, не сводя с нее горящего взгляда. Слышался пьяный смех — это потешались над испуганным шутом стражники. Два-три человека, пробиравшихся по мосту, остерегаясь встревать в заваруху и не собирались оказывать помощь.

Спасение пришло с другой стороны.

— Кыш, негодная тварь! — раздался визгливый голос, который показался Золотинке слаще пения. — Оставь отрока, брысь! Пшел вон! — бесстрашно и безрассудно вопил Видохин, замахиваясь рогулькой на сторожевого пса, как на трусливую дворняжку. Огромное узкое тело поджалось, Зык напружился, жесткий, как перекрученные канаты, — Видохин в припадке раздражительной храбрости швырнул в голову псины короткой палкой. Палкой этой был обмотанный хвостом хотенчик.

Хвостатая палка мелькнула в воздухе — Зык отпрянул. А хотенчик, резко замедлившись на лету, кувыркнулся и вильнул вспять — к Золотинке. Обманутый Зык щелкнул клыками, шарахнулся и в прыжке перехватил убегающего хотенчика. При этом он наскочил всем телом на Золотинку, которая бросилась уже было к мосту. Встречный удар не сбил ее с ног, но оглушил. Зык, шаркнув по стене боком, грохнулся наземь.