Вадим Крабов - Защитник и Освободитель

— Нет, Солнышко, — соврал Рус, чтобы развеять подозрения и избавиться от лишних объяснений, — тогда это сделала Гея, но там же она объяснила, как это можно сделать, оставила мне такую способность. — «Прости, Величайшая! — молился, говоря эту ложь, — надеюсь, ты меня понимаешь…»

— А почему раньше молчал!? Я тут переживаю за него!

— Не ври, ты меня чувствуешь! Я тебя тоже, но вдруг подумал: а почему бы не попробовать. Конечно, можно было бы и раньше, — перебил он возмущение Гелинии, — но ты же видишь, как я зашиваюсь! Выдалась свободная четверть и вспомнил. Хочешь попробовать?

— Разумеется! Давно пора, — Гелиния не удержалась от ворчания. Так, для порядка.

— Только ты не стремись вернуться, сбежать от меня, а то мне будет тяжело…

— И не надейся, любимый, — прервала его супруга, — начинай. Что мне надо делать?

— Ничего. Просто прислушайся к себе. Когда позову, не препятствуй. Я понятия не имею, что ты почувствуешь! Это первый эксперимент.

— Ух ты! Вроде тех, которые ты в саду проводишь или за Эолгулом, когда всех гонишь?

— Примерно.

— Я согласна, не тяни, — с этим словами выпрямилась и закрыла глаза. Её, кстати, не гнал, у неё просто в это время обычно шли занятия в ордене. Подозревала, что это не случайно, но доказательств не имела и ужасно хотела посмотреть, а лучше поучаствовать в экспериментах мужа. Наконец-то!

В голове Гелинии вдруг возник образ Руса… а может не в голове — совершенно не понятно. Скорее в груди, потому как сердце сжала тоска, словно пропало что-то очень важное. Сразу захотелось избавиться от этого чувства, вернуть потерю и Гелиния четко представляла, что для этого нужно. Надо просто горячо пожелать восстановления целостность своей сущности, точнее души — именно часть её куда-то исчезла. Возмутилась и собралась было приложить к желанию Волю, то есть сделать его целеустремленным, горячим и тогда тоска отпустит, сердце вновь согреет любовь…

«Любовь… — всплыла теплая мысль и стало чуть легче. — Русчик говорил, наверное, об этом — не убегать. Значит я там, у него, — думая это, она всеми силами гнала желание избавиться от щемящей тоски, — но почему так плохо, Величайшая! Тогда было так хорошо! И где он? Зачем тогда нужен этот эксперимент без него… Нет, он просто в очередной раз издевается! Ну, дорогой, ты мне за все ответишь!..», — и упрямица Гелиния терпела. обещала «не сбегать» и держалась. Мысленно костерила Руса, но старательно отпихивала желание «вернуть себя». Сколько времени длилось это мучение, она не заметила, и кончилось все «на раз».

Вдруг она осознала свою встречу с Русом и воспоминание о тоске померкло, показалось мимолетным. Она была там, в его внутреннем мире. Он все объяснил, показал и даже поцеловал на прощанье. Вот это было правдой. А то, что щемило сердце… а щемило ли?

— Продолжим? — Гелиния довольно повернулась к мужу, — да! Ты как, не сильно устал?

— Гел, — Рус смотрел на жену с тревогой, — что ты чувствовала? Как выглядел я? Не в моей вселенной, а здесь, на кровати?

— Ой, Русчик, прости, — она смутилась и задумалась. С трудом приходили неприятные воспоминания, и Гелиния рассказывала о них со стыдом. Как могла забыть?

— Но и ты тоже хорош! Не предупредил меня последить за тобой! Раздвоил жену, а я теперь мучайся, — сказала и улыбнулась, — нет, в своем отражении мне гораздо больше нравилось!

Рус ненадолго задумался, прислушался к себе и выдал:

— Я почти не устал. Ты молодец, не убегала. Готова продолжить? Вызывай. Только теперь не своди с меня глаз.

Гелиния легко представила особый образ Руса.

«Звонок», как назвал он его, рисуя свой портрет прямо на ней, на смешном коротком черном платье с голой спиной. «От Шанель, — пояснил он тогда, — Была одна модница, теперь она давно старая и страшная. А может умерла, я не в курсе». Кисти приятно щекотали живот и она прыскала от смеха, стараясь не шевелиться и нисколечко не ревновала к той старухе с таким смешным именем.

Муж глубоко уснул и сразу навалилась ожидаемая тоска. Сколько ни жди неприятностей, а они все равно приходят внезапно. Вот и сейчас снова поднялось желание унять щемящее сердце. Только теперь Гелиния всё понимала гораздо отчетливей и терпеть получалось несравнимо легче, чем в первый раз. Сильно досаждало только одно — она не знала, когда кончится это мучение. Можно дернуться, убежать — Воли хватит, но в этом случае пострадает любимый Русчик. Надо ждать.

Гелиния занялась полезным делом. Обследовала и постаралась запомнить потускневшую ауру мужа, подняла и отпустила руку — упала, как тряпичная. Потрогала лоб — холодный. Пощупала пульс — редкий. И снова все кончилось незаметно, и снова неприятности сразу забылись.

— Как ты меня назвал? — Гелиния набросилась на Руса, — кобылка с норовом!?

— Скажи еще, что ты жеребец и что совсем без норова и на тебе можно ездить, — ехидно ответил слегка побледневший муж.

— Ты только и делаешь, что ездишь! Значит, ты считаешь меня необъезженной кобылой единорога? Значит, то и получишь!.. Ой, Русчик, ты бледный…

— Да пошутил я, Гел, знаешь же мои глупые шутки. Прости, Солнышко. А бледность — ерунда, через полчетверти пройдет. Долго мы общались. Хоть ты и не убегала, а смотри-ка, силы потратились. Не ожидал. Вспомнила, как я выглядел, и тебе второй раз легче было? Я говорю про здесь, про реальный мир.

— О-ох, — Гелиния с досадным выдохом откинулась на подушку, — реальный мир… пусть бы тот был реальным…

— Это только мое воображение, — с грустью в голосе остудил её Рус. Словно сам испытывал тоску по собственным фантазиям.

— Ну и богатое у тебя воображение! Я бы ни за что не додумалась бы до такой красивой самодвижущейся повозки! Ты еще и объяснял, что у неё внутри. Вот выдумщик! Без божественной Силы… ну тебя. А какая скорость! У меня аж дух захватило! А стеклянные башни? Скребки?

— Небоскребы… — грустно поправил Рус.

— Значит, мы поднимались выше неба! Как здорово, Русчик! И ты мне снова врал, что без Силы, на одних крыльях. Да они даже не махали! Вот где ты силы потратил.

— А не бросилась бы отбирать у меня штурвал, я бы тебя не обозвал…

— Да, я с норовом! — неожиданно легко согласилась Гелиния, — Я — княжеская дочь! — Рус не стал поправлять, что вождя, — и ты меня убедил, я кобыла, а не жеребец. Но единороги знаешь, какие умные, — с этими словами, изобразив умильную рожицу, принялась ластиться, пытаясь прогудеть носом. Получилось ужасно, но ни он, ни она не обратили на это внимания, — с нами без ласки никак нельзя…

— Подожди, Солнышко, — Рус опомнился и нехотя отстранился, — тебе как, полегче было?

— Ну вот, как всегда настроение сбил, — жена, не скрывая досаду, отвернулась, — легче. Гораздо. Я же знала. — Говорила отрывисто, вжавшись лицом в подушку, — Но все равно тоскливо. Как часть себя теряешь, и сердце щемит. А ты без сознания лежал, будто тебя структурой оглушили или по голове дубиной. Аура сильно потускнела. Все, давай спать. Скоро светать начнет.