Вадим Крабов - Защитник и Освободитель

И Рус только сейчас посмотрел в окно. Звезды показывали четвертую ночную четверть.

«Нифига себе, через четверть вставать! Если опоздаю — Пиренгул меня убьет. Как незаметно время пролетело! Это получается… я почти всю ночь провел в глубинах души? Неудивительно, что силы ушли… а молодец Гелька — страдала, но не дергалась. Люблю её. Черт, зря Землю вспомнил, теперь мне тоскливо… рассказать, что ли правду? Вроде и так неплохо… да пошло оно всё! Представится случай — расскажу! Теперь поверят… — как-то само собой подумал во множественном числе, вспомнив и Леона, и Андрея с Грацией и даже мысленно улыбнулся, представив их удивленные лица: „Как без Силы!?“. — Всё, спать. „Друзья“, разбудите вначале первой утренней четверти…», — предупредил Духов и неожиданно провалился в сон. А думал, от нахлынувших воспоминаний уснуть не получится и придется заставлять себя.

С Леоном и Андреем «поговорил» следующей ночью. Управился всего за две четверти, а силы столько, сколько в первый раз, когда вызывал воина из Кальвариона. Потому что в отличие от Леона, Андрея днем не видел и удерживать отражение его души всего один статер, чтобы объяснить «что к чему», стоило почти всех его телесных сил. Воля Андрея оказалась несравнимо сильнее Воли Смилула, воина не-мага. «Звонок» ему дал уже со второго захода, только через целую четверть активной подпитки Силами Духов.

Гелиния в это время сидела, отвернувшись, зажимая глаза руками, чтобы не видеть страдающего Руса, которому ничем не могла помочь. Сила Геи не заменяла жизненные силы человека, коих множество видов. Это не просто «правка токов и снятие блоков». Удивительно, что у Духов, точного числа которых Рус до сих пор не знал, нужные Силы имелись. И как обидно, что к мужу в это время и прижаться нельзя, нельзя облегчить его страдания! Чужая аура, видите ли, мешает!

После того, как супруг уснул уже обычным сном, Гелиния дала себе волю и поревела всласть. Тихо, в подушку, дабы не потревожить дорогого, но сумасбродного мужа.

Через день Рус отправил Андрея, Грацию и Гелинию в Кальварион. На всякий случай они окутались защитами. Если Андрей накануне, повозмущавшись, согласился довольно быстро (не без влияния восторженной Грации), то жену пришлось уговаривать. Как обычно, взбрыкнула. То отправь меня, да отправь, а тут вдруг «без тебя — никуда!». Уговорил, конечно, и не стоит описывать как. Андрея послал не просто так, а как доверенного телохранителя Гелинии. Грация пошла прицепом. Не разрушать же семью?

Вольмар, галатинский воин-маг рассказал всё. Пораженный возможностями местных Хранящих, он вывалил на Максада, Рахмангула и Руса, на которого косился с нескрываемым ужасом, массу нужных и ненужных сведений. Пытать, использовать ненадежный Знак «правдивости» или ломать блок памяти оказалось без надобности, зато пришлось отсеивать важное от второстепенного.

Рахмангул не признавался себе, что боится нового зятя не многим меньше, чем пленный. С Плато Шаманов это началось и в дальнейшем только укреплялось. Старался не встречаться с ним, не разговаривать, но сейчас пришлось — тот притащил «языка», захваченного четверкой месхитинцев. Напуганного до полусмерти привел, такого, что и пытать не понадобилось. Командующий тирскими войсками старательно гнал от себя мысли, чем это он его достал. Воображение рисовало самые страшные картины. А меж тем всё произошло гораздо прозаичней.

Когда ранним утром Рус повел галатинца в шатер к Максаду — резиденцию войсковой разведки в полевой ставке тирской армии, то просто повернулся к нему, растянул губы в зверином оскале и с леденящим душу спокойствием произнес:

— Вольмар Склизкий, если будешь врать, я тебе голову откушу.

Больше всего мастера-Текущего поразила не сама угроза, в которую мгновенно поверил, а то, что подмастерье-Хранящий [21] Каналы Силы у Руса растянулись до ранга подмастерья, что не мешало пропускать «божественную сущность» на уровне бакалавра. Это без учета астрального колодца. знает его имя и школьное прозвище среди Текущих! В память он точно не влезал. Все, воин-маг окончательно поплыл. Он и так с трудом сохранял здравость рассудка, анализируя собственное пленение и абсолютно невозможное путешествие по «песчаному лабиринту», оказавшемуся Звездной тропой!

— И где твои обещанные этруски, Рус? — это были первые слова Рахмангула после вывода пленного. Спросил строго. Можно сказать излишне.

Но не стоит думать об этом сорокалетнем воине, как о трусе. Он успел покомандовать сотней сарматских наемников в войне между Ренией и Вифинией, где показывал личную доблесть и изворотливый ум. Во время «Великого Похода» командовал всей сарматской армией и проявил себя как хороший полководец и тоже за спинами не прятался. Рус — единственная иррациональная слабость. Дошло до того, что он просил отца не назначать зятя себе в помощники, мотивируя самыми разными предлогами. Пиренгул остался непреклонен:

«Я сказал, пойдет! Прислушивайся к его советам и предоставь свободу действий. Назначь старшим над шаманами, это как раз для него. Но командуешь — ты, окончательные решения за тобой и спрос с тебя!»

— Не ведаю, господин командующий! — главный армейский шаман вытянулся по стойке смирно. — Связи с кораблями нет, а вышли они месяц назад. Собирались так быстро, как могли! Лично подгонял, господин командующий! Купцы утверждали, что как раз примерно месяц ходу и точной даты нападения мы тогда не знали.

— Что-то я их не наблюдаю в наших войсках, — съязвил Рахмангул. Принижая зятя, он рос в собственных глазах.

А Рус не то, что прикалывался, он просто видел боязнь шурина. Еще после Плато Шаманов заметил, и не знал как с ним держаться, чтобы и его не обидеть, и себя не опускать. Но если совсем честно, то он его нервировал, если не сказать бесил. С трудом сдерживался от грубости.

— Не могу знать, господин командующий! — Рус выбрал «уставщину».

— За этот месяц ты бы мог их по одному по своей «тропе» перетаскать!

А вот это перебор. Князь пока еще Пиренгул и весь план обороны обсуждался именно с ним, в том числе и эскадра с тысячей этрусских воинов. Рус еле стерпел:

— Никак не мог! К сегодняшнему дню в твоем подчинении находилось бы всего пять десятков — погоды не сделают. Слишком далеко и слишком много Силы уходит… — «Будто больше дел у меня не было! — возмущенно подумал, произнося это ненужное оправдание».

— Вы что как дети! — Максад не выдержал, взорвался. Вот кто больше всех знал о Русе и нисколько его не опасался. Не боялся и старшего сына Пиренгула — своего друга с далекой юности и родственника. В смысле с князем они дружили, тогда еще сыном вождя Сарматов. А Рахмангула он держал на руках, когда тот под борком проходил, не нагибаясь.