Денис Чекалов - Пламя клинка

— Да будет так! — промолвил Саардак-хан.

Пару часов назад.

В маленьком котле бурлила похлебка.

Орк сидел в балке, на берегу небольшой реки.

Зачерпнул густое варево изогнутой ложкой, подул, пригубил, потом добавил еще дикого чеснока.

— Пахнет вкусно, — заметил я.

— Чародей, — обернулся орк. — Вот мы наконец и свиделись. А я ведь так и не отблагодарил тебя за то, что ты спас меня от двуглавого демона.

— Будет еще возможность.

— Я Маррук-хан из клана Степного Вепря.

Орк протянул мне руку.

— Прости, что ушел тогда; я и воины мои были слабы, и морок мог снова найти на нас.

— Я Хорс, чародей-отшельник, — ответил я. — А ты, гляжу, устроился здесь надолго.

Маррук кивнул.

— Как ты нашел меня? — спросил он.

— В Стойбище заходил.

Воин опять помешал похлебку.

— Мне сказали, что ты выбрал изгнание, — заметил я. — Принял на себя всю вину. Твоих бойцов взяли обратно в клан, а ты ушел странствовать по Степи. Это не слишком?

— Я был их десятником, — ответил Маррук-хан. — Я позволил Двуглавому овладеть нашими умами. Значит, и отвечать только мне.

— Это благородно, — согласился я. — И какие планы на дальнейшее?

Орк пожал плечами.

— Степь не предаст меня. Это мой родной дом. Настанет день, я заслужу прощение клана и тоже смогу вернуться.

Он снял котелок с огня.

— Хочешь? Там, правда, одни коренья — не было времени поохотиться.

— Работа нужна? — спросил я.

— Какая? Я не боюсь работы. Если надо, пойду очищать коллекторы под крепостью человеков.

— Рано обещать, — сказал я. — Только небу известно, чем кончится этот день. Если нам повезет, то будет для тебя дело, если нет…

Я пожал плечами.

— Мы оба умрем.

Орк громко расхохотался.

— Мне это нравится, человек! — отозвался он, размашисто хлопнув меня по плечу. — Но что мне придется делать?

— Не хочешь ли стать наместником?

Маррук удивился.

— Чьим?

— Великого хана. Грядут перемены, и в Болотах Отчаяния будет нужен такой умелый лидер, как ты.

— Командовать торфяными?

Орк усмехнулся.

— Я там чужой. Они никогда не примут меня как равного.

— А тебе это надо?

— Острые клыки вепря! Конечно, нет.

Маррук засмеялся снова.

— Саардак-хан и правда великий вождь, — сказал орк. — Для меня будет честью служить под его началом.

Он задумался.

— Но есть кое-что еще. Коли мне выпадет стать наместником в Болотах Отчаяния, то нужен будет помощник. Тот, на кого всегда смогу положиться. Из наших, неторфяных.

Орк посмотрел туда, где за горизонтом осталось Стойбище.

— Здесь много хороших воинов. С каждым на пару не страшно пойти против аспидного дракона. Но я не могу отрывать их от клана и от Степи. Не стану просить все бросить ради меня.

— И не придется, — ответил я. — У меня есть кое-кто на примете.

В пещере было темно.

Шрам сидел на высоком камне, правя арбалетные стрелы.

— Как прошла охота? — спросил я.

Орк усмехнулся.

— Сам смотри, чародей.

В дальнем углу, скованные длинной колодкой, сидели угрюмо Бурый, Кольчуга и крысогоблин Фома.

— Думаю теперь, что с этими делать, — пояснил Шрам. — Отведу, пожалуй, их в Верховное Стойбище, пусть решает Саардак-хан.

— Эй, мы же были с тобой друзьями, — завыл Кольчуга.

— Знаю я теперь, чего твоя дружба стоит, — ответил Шрам. — Слышал, как вы втроем над моей смертью смеялись и даже вирши про это пели охальные.

— Над смертью чужой шутить примета хорошая, — запищал крысогоблин. — Смерть услышит, развеселится, глядишь, и забудет, зачем пришла. Ну отпусти меня, а? Я ж тебе ничего не сделал и даже в сапоги тебе какашек не клал, а мог бы.

— Молчи, — велел Шрам.

Наемник снова обернулся ко мне:

— Зачем пришел, чародей?

Маррук-хан неслышно вошел в пещеру.

— Я знаю тебя, — сказал он. — Ты из клана Орла; все говорили, что ты умел и отважен, но слушаться не привык.

— Скушно мне в Степи было, — отвечал Шрам. — Хотелось мир повидать. А увидел я только вот эти рожи.

Орк показал на пленников.

— Тьфу! Все равно придется их отпустить. Нет ни чести, ни куража убивать тех, кто беспомощен.

— А хочешь, пойдем со мной? — спросил Маррук-хан. — Если доживем до утра, жизнь твоя навсегда изменится.

— Спасибо за вашу помощь.

Саардак-хан крепко пожал мне руку.

— Теперь Небесные Вороны будут верны Верховному Стойбищу, — сказал он. — А я, пожалуй, отменю то древнее правило, по которому вождь их не смеет войти в Кольцо Поединка.

Орк пожал плечами.

— В конце концов, теперь их вождь я.

Он оскалил клыки в довольной усмешке.

— Да и наместника вы нашли толкового.

Маррук-хан и Шрам сидели возле костра. Поодаль сгрудились Кольчуга и Бурый.

— Ты, орк, не пожалеешь, что взял меня! — верещал Фома. — Я крысогоблин ловкий и даже учился в приходской школе; буков, правда, не помню, но разве же это главное. На болоте я ой как вам пригожусь…

— А торфяные не станут мстить за вождя? — спросил я Саардак-хана.

— Нет, они опозорены. Тот трижды нарушил древние законы, да еще сбежал, оставив своих. Теперь воины клана Воронов будут делать все, чтобы вымолить у предков прощение. Для нас, орков, нет ничего важнее…

К нам подошла Оксана.

— Ну как ты, отрочица? — спросил ее вождь. — Тебя осмотрел наш лекарь?

Девушка лишь презрительно усмехнулась.

— Парой жалких заклятий меня не взять.

— Ну и хорошо.

Саардак-хан развернул пергаментный свиток.

— Я говорил с дозорными клана Воронов. Да, они видели Аскольда. Мой названый брат и правда ехал в Снежные Пустоши. Один, и скакал так быстро, словно за ним гнались сами черти…

Орочий коготь провел по карте степи.

— Он ехал вот сюда.

— Что это? — спросила Оксана.

— Снежная Цитадель. В ясные дни ее видно с гор. Там живет один из демонов Льда; никто из орков никогда к ней не приближался… Если верить дозорным, Аскольд въехал в крепость, и больше его не видели.

— Спасибо, великий хан.

Я поклонился.

— Мы немедля едем туда и все выясним.

— Послать с вами отряд? — спросил Саардак-хан. — Хотя бы пару шаманов?

— Благодарю, владыка, — ответил я, — но лучше идти вдвоем — чем меньше нас, тем проще будет проникнуть в Цитадель незаметно.

— Будьте осторожны.

Орк положил мне на плечо когтистую руку.

— Никто не знает, что за монстры живут в Ледяной Пустыне. А те, кто хотел узнать, уже давно мертвы.

Цитадель Демона высилась над бескрайней белой равниной.

Казалось, она подпирает небо; ее стены были запорошены снегом, а в центральной башне, во льду, гулко билось огромное прозрачное сердце.

Студеный ветер завыл, швыряя мне в лицо жгучую порошу, и чудилось, что я вновь вернулся в столицу — той проклятой зимой, во время войны.